Согласно официальным российским данным, на 1 января 2021 года в России числились 83 беженца из Украины, однако лишь за первые полгода после начала полномасштабного вторжения российской армии в России оказались около 2 миллионов украинцев, из которых более 300 тысяч – дети.
Говорить о том, что таково было “добровольное решение” жителей юго-восточных областей Украины, как это пытается представить кремлевская пропаганда, не приходится, ведь у подавляющего большинства людей просто не было иного выбора. Так называемые «гуманитарные коридоры» были открыты только в сторону России, а попытки самостоятельно выехать в Западную Украину в условиях продолжающейся российской агрессии были бы слишком рискованными.
Чаще всего путь из оккупированных районов Украины в России лежит через Ростовскую область. Перед выездом люди проходят «фильтрацию», которая включает в себя допросы с пристрастием и унизительные личные осмотры. При этом значительная часть вынужденных переселенцев вообще оказалась в заключении, однако российские суды не признают за ними никаких гражданских прав. По оценкам международной правозащитной группы «Агора», количество украинцев, фактически, взятых Россией в заложники, может исчисляться несколькими тысячами, причем местонахождение большинства из них остается неизвестным.
«Люди, когда-то служившие в АТО, полиции, работавшие паспортистками, не прошли фильтрацию и приравнены российской стороной к военнопленным»
По словам директора фонда «Русь сидящая» Ольги Романовой, весь прошедший год руководимая ею организация занималась пленными украинцами. «Скажу сразу – военнопленными мы не можем заниматься, потому что это межгосударственный уровень, и нас даже сами украинцы просят не заниматься украинскими военнопленными, потому что мы просто по незнанию можем сорвать обмен. А мы имеем в виду "цивільних заручників" – гражданских похищенных, гражданских перемещенных лиц. Первые такие перемещенные украинцы были похищены еще 2 марта, и они до сих пор находятся где-то в России», - пояснила она в беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки».
И добавила, что украинская сторона знает о 500 перемещенных мужчинах и минимум о сотне женщин. «Это объединение украинских родственников и адвокатов, которые дают эти цифры. Мы знает точно о нахождении в России порядка 100 человек, но наверняка их больше. Позиция российской стороны предсказуемая – "ихтамнет", но они там есть и это показывают хотя бы те два обмена гражданских на российских военнопленных, которые уже состоялись. И, разумеется, гражданские рассказывают о тех, кто там еще остался», - отмечает директор «Руси сидящей».
Ольге Романовой приходится много разговаривать с украинцами, чьи родственники оказались под российской оккупацией, и с каждым освобожденным Вооруженными силами Украины городом, таких родственников становится все меньше, потому что вскрываются захоронения, и генетическая экспертиза показывает, что эти люди обнаружены среди погибших. Ольга Романова поправляет себя, что называть пленными тех украинцев, которые живы, но судьба их неизвестна, было бы не совсем правильным: «Они там не в плену, а в качестве неизвестно кого, потому что им не предъявляются обвинения, к ним не допускаются юристы, гуманитарная помощь, медицинская помощь, но мы знаем, что они там. А зачем они там – статус их неясен. Пока было только два обмена», – рассказывает собеседница «Голоса Америки».
Вторая большая группа тех, чьими судьбами занимается «Русь сидящая» — это так называемые «граждане Украины, не прошедшие фильтрацию». «Здесь как раз очень большая и сложная юридическая часть вопроса - кто они? Это люди, когда-то служившие в АТО, полиции, работавшие паспортистками. Они не прошли фильтрацию, они приравнены российской стороной к военнопленным и удерживаются, тогда как по всем международным конвенциям это гражданские лица. Сколько их – неизвестно, потому что они вливаются российской стороной в число военнопленных, но они таковыми не являются и не могут являться. Они не имели в руках оружия, не воевали и с какой стати они военнопленные - непонятно», – подчеркивает Романова.
И продолжает: «Третья – огромная часть, самая большая порядка 2500 человек – заключенные украинских СИЗО и колоний из Херсонской и Николаевской областей, они все во время деоккупации были переведены в Россию. Это большой отряд, который российская сторона предполагает бросить против украинцев же. Им предлагается под давлением российское гражданство и вербовка в ЧВК. Их очень много, и мы ими занимаемся очень плотно.
И самая последняя часть – это "цвиги" из центров временного содержания иностранных граждан. Туда попадают украинцы, у которых закончился срок. Они отсидели в российских тюрьмах по разным причинам, и несмотря, что у некоторых здесь семьи, они женились на русских, они подлежат депортации. А какая сейчас может быть депортация? Куда? И они сидят в этих Центрах временного содержания иностранцев без какой-либо дальнейшей перспективы. Кого-то удается отбить – у нас есть несколько хороших случаев, когда по суду их оттуда просто выпускают и они живут в своих семьях, или просто живут в России. Но проблема вот такая», - констатирует глава фонда «Русь сидящая».
«Трагедия, даже когда гибнет один человек и когда есть один пропавший ребенок»
В России также есть общественные объединения и организации, помогающие украинцам, покинувшим родину не по своей воле. О работе двух таких организаций корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» рассказал епископ Апостольской Православной Церкви, член Правозащитного совета Санкт-Петербурга Григорий Михнов-Вайтенко. Это юридически оформленный «Центр помощи беженцам и вынужденным переселенцам Апостольской Православной Церкви», и существующая в качестве общественной инициативы «Двусторонняя контактная группа "Украина-Россия" по гуманитарным вопросам». Со ссылкой на данные пограничной службы ФСБ РФ, которая фиксирует все пересечения государственной границы, он сообщил, что на август 2022 года в России оказалось семьсот тысяч граждан Украины.
«К нам попадают любые запросы, связанные с нарушением гуманитарного права. Мы не занимаемся вопросами обмена и расследования чего бы то ни было, потому что они выходят за рамки наших компетенций. Но как только человек оказывается сначала на полях сражений, а потом в плену, или в морге, то сразу же возникает большое количество смежных вопросов гуманитарного характера, связанных с возможностью родственников получить информацию, узнать о его местонахождении, передать посылку, идентифицировать и получить прах, и так далее», - рассказал священник и правозащитник.
Для осуществления результативной деятельности участникам контактной группы необходимо поддерживать связи и с представителями украинской стороны, и с различными зарубежными структурами, включая «Международный Красный крест». «Не рассматривая вопросы политического влияния и воздействия, нам нужно решать такие проблемы: мать имеет право знать, где ее сын, жена имеет право знать, что с ее мужем, дети имеют право знать, где их папа похоронен», - перечисляет примеры Григорий Михнов-Вайтенко.
Эта работа, по его словам, проводится в круглосуточном режиме все семь дней в неделю. При этом российские участники контактной группы не всегда знают, какая структура работает в Украине по конкретной проблеме, а украинские партнеры не всегда понимают, что и как срабатывает в России.
Больше всего обращений поступает по поводу людей, которые в своих странах считаются пропавшими без вести. «И к величайшему сожалению, первая новость, которую мы узнали в новом году, была о том, что два человека, которых разыскивали родственники, и которые, как мы подозревали, могут быть задержаны силовыми структурами России, после опознания ДНК выяснилось, что оба они погибли. И таких случаев будет много», - полагает собеседник «Голоса Америки».
На уточняющий вопрос, каков примерный порядок количества людей, которых удалось обнаружить, либо опознать, Михнов-Вайтенко ответил уклончиво: «Цифры - большие, но сделано, строго говоря, немного. И поэтому, когда с разных сторон звучат упреки: что же так медленно идет обмен - потому что обмен я тоже причисляю к гуманитарным вопросам - могу лишь ответить, что занимаются всем этим потрясающие люди, а объем работы действительно очень большой. Потому что понять, согласовать, проверить так или иначе, в условиях, когда отсутствуют нормальные дипломатические отношения и гуманитарные контакты, все приходится делать, что называется "на коленке и с листа". Но слава богу, что все это происходит, в том числе - и обмен телами».
При этом он настойчиво призывает не доверять сведениям из полуофициальных источников о громадных цифрах, пропавших без вести и погибших. «Трагедия, даже когда гибнет один человек и когда есть один пропавший ребенок. И не надо количеством подменять суть», - убежден епископ Апостольской Православной Церкви.
Ольга Романова во время беседы с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» лишь кратко коснулась темы вывезенных в Россию украинских детей, сказав: «это требует отдельных усилий».
Григорий Михнов-Вайтенко затронул проблему более подробно: «Во всех странах - и Россия с Украиной здесь не исключение - действуют определенные алгоритмы: если пропадает человек, будь то взрослый, или ребенок, должно быть подано заявление от родственников, открывается розыскное дело, оно фиксируется, если речь идет о вооруженном конфликте, как сейчас, эти данные пересылаются национальными структурами в международный комитет Красного креста. Красный крест, соответственно, запрашивает другую сторону, работают структуры украинского и российского омбудсменов, и в результате что-то удается сделать.
Мы знаем реальное количество обращений о пропаже людей. Но зачастую происходит подмена понятий: скажем, во время начала боевых действий ребенок находился у дедушки, что вполне нормально. Но в результате он оказался на одной стороне, а родители - на другой, и потом через три границы родители с мучениями едут забрать своего ребенка. Я не считаю, что это нужно трактовать, как похищение, ведь было большое количество детей, которые выезжали из Мариуполя с бабушками, с дедушками, старшими братьями и так далее. И как только они оказываются в более-менее безопасном месте, например, в пункте временного размещения Таганрога, местные социальные службы оформляли над этими детьми временную опеку, потому что по закону никто из родственников не является представителем несовершеннолетнего ребенка, кроме его родителей. В качестве опекуна назначают родственника, с которым ребенок выехал на территорию России», – поясняет в заключение своего комментария Григорий Михнов-Вайтенко.
Форум