Одной из сенсаций в общем потоке новостей об исходе из России граждан, не согласных с развязанных Кремлем войны против Украины, стала информация, что в Украину воевать на ее стороне переехал вице-президент (теперь уже бывший) «Газпромбанка» Игорь Волобуев. Это человек в 2000-х годах был пресс-секретарем «Газпрома», а в последние 7 лет работал в банке, одним из первых попавшем под западные санкции.
В интервью Русской службе «Голоса Америки» Игорь Волобуев рассказал о причинах своего решения покинуть Россию, роли газовой корпорации во внешней политике Москвы и присутствии сотрудников спецслужб в «Газпроме».
Данила Гальперович: Расскажите, пожалуйста, о себе, и почему вы приняли решение уехать из России в Украину.
Игорь Волобуев: Я – Игорь Волобуев, гражданин России. Я уехал из Москвы в должности вице-президента «Газпромбанка» 2 марта с целью попасть в Украину - к себе на родину: я родился в Украине в 1971 году в городе Ахтырка Сумской области и прожил там 18 лет. Потом в 1989 году поступил в Московский институт нефти и газа, и так получилось, что я остался жить в Москве. Я прожил в Москве в общей сложности 33 года, из этих лет 23 года я проработал в «Газпроме» и «Газпромбанке». Уехал я потому, что больше находиться в России, в стране, которая ведет какую-то совершенно чудовищную средневековую войну, не смог. Может быть, для кого-то это просто война с Украиной, а для меня Украина всю мою жизнь, несмотря на то что я так давно оттуда уехал, была и оставалась родиной. У меня отец все это время жил в Украине, сейчас он как беженец уехал в Словакию, но целый месяц он находился под обстрелами. Самое сложное для меня – не уехать из России, не бросить все, что меня связывало с Россией, а объяснить людям мою мотивацию: я вижу, что они смотрят на меня квадратными глазами и не понимают, а как это возможно было в 50 лет фактически перечеркнуть всю свою жизнь. Все, что у меня было, осталось там. У меня никогда не было и нет заграничных счетов или второго гражданства. Моя жизнь перечеркнута, но я вам скажу, что как только я уехал из России, - а я вообще не знал, как, каким образом я попаду в Украину, - мне стало легко жить. Мне сейчас спокойно, даже безопасно, хотя я нахожусь в стране, которая подвергается ракетно-бомбовым ударам, и тут все говорят, что в Украине сейчас нет безопасных мест.
Д.Г.: То есть, когда началась открытая фаза агрессии России против Украины, для вас это стало переломным моментом? До этого вы вообще думали о том, как Россия действует в отношении Украины?
И.В.: Да, 24 февраля стало катализатором. Я с конца 2013-го – начала 2014-го года, благодаря Майдану в Украине, понял, где я живу, и что собой представляет российская власть. Вот так поздно, восемь лет назад, до меня, наконец, это дошло, и это ужасная вещь. Я считал, что я живу какой-то нормальной жизнью, где, ну, есть президент Путин, но, скажем так, это не было чем-то страшным. А с 2014-го года у меня открылись глаза, но 8 лет я продолжал работать – сначала в «Газпроме», в 2015-м году меня убрали из «Газпрома», – я не сам ушел, меня убрали, потому что стало известно о моих проукраинских взглядах, но меня это абсолютно не оправдывает, – а потом в «Газпромбанке». Я эти 8 лет не уезжал из России, потому что тогда я выбирал между своей родиной Украиной и семьей, и я выбирал семью. Я в этом смысле был одинок. Мои близкие не то, что не хотели – у них, на самом деле, не было возможности уехать, хотя была уже страшная война: в августе 2014-го года - Иловайск, потом февраль 2015-го – Дебальцево, это была страшная бойня. Это тяжелый выбор между родиной и семьей. 8 лет я выбирал семью, а 24 февраля я понял, что меня это уже больше не удержит. То, что творит российская власть – это преступление, это смертный грех. Я понимал, что, если я пойду один на этот шаг, пострадают люди, которые мне дороги. Это трудно, ты понимаешь, что ты это обязан сделать в своей жизни, что, если ты этого не сделаешь, ты не простишь себе этого никогда! Но при этом ты не знаешь, что за флажками. Но вот сейчас я знаю, что за флажками. Если вы сделаете такой же шаг, вы увидите протянутые руки с тех сторон, от которых вы даже не представляли себе, что это возможно.
Д.Г.: Где вы сейчас находитесь?
И.В.: Я нахожусь в Украине, в Киеве.
Д.Г.: И тем не менее, вы долгое время работали в корпорации, которую можно назвать одним из главных орудий внешней политики Москвы. Что вы можете об этом сказать?
И.В.: Мне кажется, всем здравомыслящим людям понятно и, когда я работал в «Газпроме», то и сам прекрасно понимал, что это экономический рычаг влияния на непокорных. Применяли газовую дубину тогда, когда в политике Путин не мог с кем-то договориться на тех условиях, которые ему были нужны. Действительно, в Европе полно стран, которые зависят от российского газа, а некоторые очень сильно зависят, и для них это тяжело – отказаться одним махом от газа из России. Но если бы «Газпром» был просто коммерческой организацией, которая занимается извлечением прибыли! Главный закон любого бизнеса – вкладывать деньги для того, чтобы зарабатывать еще больше. А про газопроводы, которые были построены за десятки миллиардов евро в обход территории Украины, даже до войны 2014-го года было понятно, что эти деньги будут возвращаться десятки лет. На строительстве этих газопроводов уже тогда заработали близкие к Кремлю подрядчики. Сейчас, находясь в сегодняшнем дне, в 2022-м году, мы понимаем, что эти деньги вообще никогда не вернутся. Европе тяжело слезть с газовой иглы, но она с нее слезет. Пройдет два, максимум три года, и они перестанут вообще покупать российский газ. И эти деньги, деньги не просто компании «Газпром», а российские деньги – они зарыли эти деньги в землю, похоронили на дне Черного и Балтийского морей навсегда.
Д.Г.: А были люди в «Газпроме», которые понимали, что он является внешнеполитической силой, а не коммерческой компанией?
И.В.: В некоторых разговорах с коллегами выяснялось, что люди, которые внешне верой и правдой служат «Газпрому», на самом деле, внутри понимают, с каким чудовищем они имеют дело. Да, они по-прежнему остаются внешне лояльными, но жить с этим конфликтом внутри это очень непросто – человек понимает, что он служит дьяволу. Есть и люди, которые разделяют точку зрения Кремля, они там тоже есть, безусловно. Но есть люди (я не буду называть фамилии, потому что я не хочу, чтобы они пострадали), которые должны сделать выбор. Вот я вижу их иногда даже по телевизору, и я знаю, что этот человек врет: он говорит одно, а думает другое.
Д.Г.: А много ли в «Газпроме» людей с прошлым, а может, и настоящим в КГБ-ФСБ?
И.В.: В «Газпроме» очень много выходцев из спецслужб: есть и бывшие генералы, которые, как правило, служили с Путиным, кто-то уже на пенсии, но даже некоторые есть, кто до сих пор работает. Их все там знают. Был один зампред, который с Путиным служил, он на пресс-конференциях иногда ересь нес, но никто ничего не мог сделать, потому что его туда фактически посадил Путин. И все понимали, что не [председатель правления «Газпрома» Алексей] Миллер его назначил, и не Миллеру его снимать. И таких людей было много. Чуть ли не первым человеком, который утром заходит на доклад к Миллеру, тоже является такой куратор от ФСБ, действующий генерал. Я даже не знаю, кто там кому докладывал – Миллер ему или он ему. Там всего человек пять на доклад ходят по утрам.
Д.Г.: Какова ваша оценка того, как в нынешней ситуации сейчас себя чувствует Путин?
И.В.: У него уже нет выхода. Он в углу стоит, и выхода нет. Мне доводилось его видеть со стороны и довольно близко, потому что он приезжал в «Газпром», и не один раз. Вы не спросили прямо – а не сумасшедший ли он? Я убежден, что он не сумасшедший. Более того, его вредно называть сумасшедшим, потому что ему еще сидеть на скамье подсудимых, а человек невменяемый по закону будет освобожден от ответственности. Он четко понимает, что он делает, на мой взгляд. Его задача – подчинить Украину. У него она в голове появилась не знаю, когда, но реализовывать он ее точно начал в начале 2000-х годов – Тузла, первая газовая война 2005-2006 года, потом 2009 года. У всех этих газовых войн был политический фон. Это просто были экономические сигналы, как надо себя вести Украине, чтобы не иметь проблем. А сейчас он загнан в угол самим собой.
Д.Г.: Вы говорили в интервью другим медиа, что были намерены в Украине вступить в территориальную оборону. У вас получилось?
И.В.: У меня была единая цель, и я о ней заявил в первый же раз, когда я только попытался попасть в Украину, что я приехал защищать свою родину. Я сказал, кем я работаю. Мне задали вопрос – имею ли я какой-то военный опыт? Я сказал, что я закончил военную кафедру, я лейтенант запаса трубопроводных войск. Мне сказали, что «Ты, родной, боец одного дня». Но я сейчас занимаюсь этим вопросом, то есть я не собираюсь сдаваться. Не все потеряно, я надеюсь, что пригожусь в этом смысле. Еще хочу вам сказать одну удивительную вещь – отношение в Украине к людям, которое характеризирует целый народ. Что принес «русский мир»? Он принес с собой жуткое нечеловеческое отношение людей к жизни. Они ничего не стоит на той территории, которую они контролируют и якобы пришли зачищать. И вот теперь сравните - украинское государство мне говорит: «Слушай, ты погибнешь в первом же бою». Я им говорю: "А вам какая разница?» Они мне: «Ну, как? Это же жизнь, твоя жизнь!»
Д.Г.: Почему, как вам кажется, российские солдаты зверствуют в Украине? Доказательств их преступных действий уже больше, чем достаточно – из-за чего, по-вашему, они идут на эти действия?
И.В.: Человек, который сидит в Кремле, не прошел цивилизационный путь. Любое цивилизованное общество прошло путь от убеждения силой до силы убеждения. Путин живет по законам джунглей, каменного века - кто сильнее, тот и прав. У них, как они считают, сила, и они пришли сюда не освобождать, они пришли навязывать свою волю. А люди в Украине свободны! И вот теперь приходят эти, которые хотят их освободить от той свободы, которая есть, и люди сопротивляются. Посмотрите на Херсон, захваченный город, где люди под выстрелы автоматов, и не просто в воздух, а в их сторону, кричат: «Идите домой! Это Украина!» Вы где-нибудь видели, чтобы их с цветами или чем-то таким встретили? Нет, и их это бесит, они понимают, что могут этим людям закрыть рот, только уничтожив. Я думаю, российским солдатам очень страшно в Украине не потому, что в них стреляют, а потому, что перед ними не стоят на коленях. И они думают, что если мы сейчас станем с ними еще жестче обращаться, то они все-таки упадут на колени. Но ничего такого не случится.
