Картину «Долгое прощание» недавно показали в США в рамках Десятого фестиваля диаспоры и искусства в Нью-Йорке. Фильм представили режиссер-дебютант Катя Солдак и монтажер Ольга Львофф. Прошлым летом эту ленту показали в Украинском национальном музее в Чикаго.
Название фильма многозначно. «Долгое прощание» (The Long Breakup) - это и прощание Украины со своим прошлым как подчиненной части российской империи, это и прощание страны с коммунистической идеологией, это и расставание автора фильма Кати Солдак (Katya Soldak), переехавшей в США двадцать два года назад, со своей родиной.
Катя Солдак родилась в Харькове. В 22 года переехала из Украины в США. Получила степень магистра в школе журналистики Колумбийского университета. Живет в Бруклине, работает редакционным директором международных выпусков журнала Forbes. Имеет дочь.
«Долгое прощание» страстно, честно и захватывающе рассказывает, как женщина смешанного этнического происхождения (у украинки Кати русская бабушка) обрела истинно независимый дух и свою собственную идентичность», - писала американская газета The Ukrainian Weekly.
С 2005 Катя с видеокамерой в руках курсировала между Нью-Йорком и Харьковом, снимая свою семью, своих родных, друзей и знакомых. Последние кадры снимала в 2019 году. Она соединила личный нарратив с кадрами хроники судьбоносных событий в современной истории Украины – обретение независимости, «Оранжевая революция», президентские выборы разных лет, Евромайдан, российская аннексия Крыма и агрессия на востоке Украины. Под воздействием драматических изменений в жизни страны меняются взгляды автора, ее родных и друзей.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал по сервису Zoom с Катей Солдак.
Олег Сулькин: Катя, фильм сделан до 24 февраля, когда жизнь в Украине кардинально изменилась. Наверное, что-то изменилось и в вашем восприятии собственного фильма?
Катя Солдак: В 2014 году, когда произошел Майдан, когда Россия аннексировала Крым и оккупировала Донбасс, именно тогда и произошел разрыв с Россией. Я делала фильм, и все это время рядом шла война. Людей на Донбассе убивали постоянно. Кладбище в Харькове регулярно пополнялось гробами с молодыми ребятами. Моя бабушка Рая умерла в 2018-м году, и поскольку моя мама ездила на ее могилу постоянно, она видела все время свежие могилы. Поймите, для украинцев война началась именно в 2014-м году. Примерно тогда же кончилось мое увлечение деревней моего детства в Ивановской области, где я проводила летние каникулы у своей русской бабушки. Это было так странно. Я же очень эмоциональный человек. Но все на свете кончается, и я уже совершенно не хочу туда ехать, не хочу делиться воспоминаниями о деревенской русской идиллии с моей дочерью. Так произошел полный разрыв с Россией. Да, фильм снимался до 24 февраля, и в нем нет кадров жутких разрушений и массовых жертв среди мирного населения. Он может восприниматься поэтому как несколько облегченный взгляд. Представить, что такое может происходить в реальности, что будет такой запредельный уровень жестокости и ненависти со стороны оккупантов, было просто невозможно. То, что происходит сейчас, это настоящий геноцид украинской нации. Когда уничтожают целые города и деревни, а тела убитых мирных жителей кидают в канаву, это геноцид. Когда на сайте РИА Новости публикуется манифест русского фашизма, это геноцид. Когда патриарх Кирилл выходит к пастве и фактически благословляет агрессию и уничтожение украинцев, это геноцид.
О.С.: Представьте, что вы снимаете фильм сегодня...
К.С.: Конечно, он был бы другим и закончился бы по-другому. Когда я делала для фильма интервью, я находилась в Харькове. Харьков тогда и Харьков сегодня – между ними огромная пропасть. Увидеть город в апреле 2021 года, после паузы в несколько лет, было очень интересно. Для человека, приехавшего из Америки, это был город абсолютно украинский.
О.С.: В чем это выражалось?
К.С.: Люди разговаривают и по-украински, и по-русски. Никого это не беспокоит. И вообще – нация не определяется генетически, знанием, какой национальности были у тебя предки. Есть много стран, где люди самого разного этнического происхождения являются полноправными гражданами. Возьмите хотя бы США, где американскую нацию составляют представители разных рас и этносов. Какая разница, кто ты – русский, белорус, армянин или китаец? Ты живешь в Украине, уважаешь ее законы, и ты являешься гражданином Украины. Риторика Путина не имеет никакого отношения к городам и регионам Украины. Люди не слепые, они прекрасно видят, как живет Россия и как живет Украина. Большинство жителей городов Восточной Украины после 2014 года сделали твердый выбор в пользу Украины. Кому хочется сидеть в тюрьме за то, что ты вышел на улицу с плакатом? Кому хочется, чтобы его отравили за оппозиционную деятельность?
О.С.: Вы живете и работаете в США более двадцати лет. Исходя из вашего личного опыта и контактов с людьми, как бы вы охарактеризовали отношение к войне в Украине украинской и русской иммигрантских общин?
К.С.: В Америке в моем кругу все согласны по всем основным вопросам. Понятно, почему. Люди не зашорены, не зомбированы российской пропагандой, они получают объективную информацию из разных источников. Они понимают, например, что не имеет значения, чьим считался Крым во времена Хрущева. Есть законы международного сообщества, которым должны следовать все цивилизованные страны. Я вижу огромную поддержку Украине со стороны очень многих выходцев из бывшего Советского Союза. Русскоязычные американцы солидарны с Украиной, помогают ей всеми возможными способами. Я знаю успешных молодых ребят из Силиконовой долины, у которых родители или бабушки-дедушки приехали в США из Украины. Они активно включились в проекты помощи украинцам, в том числе беженцам. Конечно, острее других переживают боль только что приехавшие оттуда. Узнать, что твой дом сровняли с землей, узнать, что у твоего друга убили осколками маму, это другое уровень переживаний.
О.С.: В связи с агрессией России раздаются призывы к «отмене русской культуры», в том числе к игнорированию произведений русских классиков – от Чехова до Чайковского. Да и само слово «русский» часто вызывает сегодня настороженную, негативную реакцию. Как вы к этом относитесь?
К.С.: Ситуация настолько обострена, что призывать к защите Чехова или Чайковского просто некрасиво. Можно спорить, присутствовала ли в русской культуре прошлого колониальная составляющая и как глубоко притеснялась украинская культура. Когда российские оккупанты насилуют женщин на глазах их детей, мне все равно, включают или исключают из репертуара русских классиков. Сначала следует позаботиться о том, чтобы прекратилось массовое зверское издевательство над людьми. Что касается русской культуры, я думаю, то, что достойно, вернется в нормальное русло.
О.С.: Главная аудитория фильма – это западный зритель?
К.С.: Да, я пытаюсь рассказать западному зрителю о своей стране, ее жизни, о своей семье. Это очень личный проект, я его делала не по заказу, а как бы для себя, не очень представляя, кто будет его главным зрителем. Я брала интервью как журналист, все факты проверяла. На нас никто не давил. Мой переезд в США дал мне необходимую дистанцию. Ведь лицом к лицу лица не увидать. Я стала в ином, несколько отстраненном свете, переосмыслять события на моей родине, от «Оранжевой революции» до Евромайдана и аннексии Крыма. Многие западные зрители, американцы в том числе, были удивлены тем, что на планете есть такая страна, Украина, большая, красивая, интересная страна, где живут мыслящие, современные люди.
О.С.: События развиваются стремительно. Знаете ли вы, что сегодня происходит с вашими родными, теми, у кого вы брали интервью?
К.С.: Конечно. Когда начались бомбежки, мама с отчимом уехали на машине из Харькова. Они долго тянули с отъездом, несмотря на мои настойчивые уговоры, называли меня «сумасшедшей американкой», которая сеет панику. Они проехали через одну границу, через другую, потом месяц сидели в Румынии. Сейчас они приехали в Америку, пока живут у меня. Все, что они хотят – это как можно скорей вернуться домой. Моя подруга Ира сидела-сидела, выбирала между дочкой и мамой, уехала с дочкой, а мама осталась. Они ехали на перекладных, в страшной давке. Сейчас где-то в Европе. Маме Иры тоже удалось уехать. У другой моей подруги Наташи очень сложная ситуация. У нее маленькие дети и очень пожилые родители. Она не может никого из них оставить. После двух недель бомбежек они уехали куда-то под Харьков. Будто бы спокойное место. Но никто не знает, какой городок или деревню оккупанты изберут новой Бучей или Бородянкой, где будут убивать, насиловать и мародерствовать. Парень Макс, который в фильме сильно выступал за «Оранжевую революцию», остался в Харькове, и я боюсь даже спрашивать, что с ним произошло. Оператор нашего фильма Александр Яновский работает на официальный телеканал, снимает новости, ездит по горячим точкам, а в промежутках на своей машине возит людей к эвакуационным поездам. Но все ежечасно меняется. Очень надеюсь, что все участники фильма живы-здоровы.
