На прошлой неделе Россия обновила свою «Стратегию национальной безопасности» - документ, в котором определяются угрозы для страны как извне, так и внутри ее, а также приоритеты политики государства в области безопасности. Текст «Стратегии» своим указом от 2 июля утвердил президент России Владимир Путин, и в нем, как отметили многие эксперты, впервые появилось пространное изложение идеологических ценностей нынешней российской власти.
Это изменение по сравнению с предыдущим текстом «Стратегии», одобренным в тем же самым российским лидером в 2015-м году, было логическим продолжением изменений, внесенных в Конституцию России год назад: они, по оценкам многих специалистов, также выглядели попыткой ввести в российскую жизнь несколько обязательных идеологических положений.
Однако, если в Конституции появилось лишь упоминание о Боге и запрет на принижение роли России во Второй мировой войне, то в стратегическом документе этого года на идеологию была выделена целая глава.
Против «вестернизации» и «абсолютизации свободы личности»
Текст «Стратегии», которая, согласно российским законам, является «основой государственной политики» в области безопасности, стал гораздо более антизападным, и наибольшая концентрация этого посыла содержится в части под названием «Защита традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти» - той самой идеологической главе.
В ней США и их союзники прямо обвиняются в том, что именно с их стороны «традиционные российские духовно-нравственные и культурно-исторические ценности подвергаются нападкам», и вместе с транснациональными корпорациями, иностранными некоммерческими организациями они «оказывают информационно-психологическое воздействие на индивидуальное, групповое и общественное сознание путем распространения социальных и моральных установок, противоречащих традициям, убеждениям и верованиям народов Российской Федерации».
Кроме того, по мнению авторов «Стратегии» и главы государства, ее утвердившего, «информационно-психологические диверсии и "вестернизация" культуры усиливают угрозу утраты Российской Федерацией своего культурного суверенитета».
Россиянам в «Стратегии» предписывается почитать следующие ценности: «жизнь, достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память и преемственность поколений, единство народов России».
К опасностям современного мира «Стратегия» относит, среди прочего, то, что в нем «абсолютизируется свобода личности» и «формируются сообщества, отрицающие естественное продолжение жизни».
Образ внешнего врага и связи с ним тех, кто критикует действующую российскую власть, подан ясно: «Недружественные страны пытаются использовать имеющиеся в РФ социально-экономические проблемы для разрушения ее внутреннего единства, инспирирования и радикализации протестного движения, поддержки маргинальных групп и раскола российского общества».
Стоит напомнить, что в мае правительство России официально утвердило список «недружественных стран», куда попали США и Чехия.
Госзаказ на ценности
Государственная идеология приходит вместе с государственным заказом на ее воплощение: «Стратегия» предполагает «формирование государственного заказа на проведение научных исследований, публикацию научно-популярных материалов, создание произведений литературы и искусства, кинематографической, театральной, телевизионной, видео- и интернет-продукции, оказание услуг, направленных на сохранение традиционных российских духовно-нравственных ценностей и культуры».
Также предполагается «реализация государственной информационной политики, направленной на усиление в массовом сознании роли традиционных российских духовно-нравственных и культурно-исторических ценностей, неприятие гражданами навязываемых извне деструктивных идей, стереотипов и моделей поведения».
Питер Померанцев: Идеология в данном случае – инструмент для введения цензуры
Приглашенный эксперт Института мировых проблем Лондонской школы экономики Питер Померанцев (Peter Pomerantsev) в интервью Русской службе «Голоса Америки» говорит, что идеология в данном случае служит сугубо практическим целям:
«Все, в принципе, сводится к тому, что они собираются защищать этот странный коллаж идеологических тем, и эти документы играют инструментальную роль, давая причину для той цензуры, которую Кремль хочет ввести. Им нужен повод, чтобы начать более агрессивно закрывать страну. Разные «великие» мыслители, которые кружатся вокруг власти, открыто про это пишут – нужна идеология как повод для контроля над общественным пространством. То есть, сперва нужен контроль, а потом подгоняем под это какую-то идеологию, ну вот давайте возьмем эту – «традиционные ценности», потому что она быстрее ведет к логике цензуры».
Питер Померанцев предполагает, что на идеологии будет сделан серьезный бизнес: «Здесь есть также куча финансовых интересов. Есть люди, которые хотят строить системы, блокирующие интернет, есть люди, которые хотят строить альтернативное русское онлайн-СМИ. Люди хотят на этом заработать - если будет больше цензуры, и будет еще более искусственный рынок внутреннего дискурса, тогда кто-то будет на этом зарабатывать».
По мнению британского эксперта, для руководства России идеологией стала «конспирология, как и у многих авторитарных режимов, плюс какие-то кивки в сторону философов 19 века – разговоры о соборности, надо было взять что-то, что резонирует с этой идеей соборности».
Идея социального лифта через лояльность идеологии также, по словам Питера Померанцева, может иметься в виду при внедрении набора идеологем:
«Мы должны помнить, что даже у нацистов идеология играла роль социального лифта. Если вы хотите получать государственные контракты, если хотите расти на работе, вы должны играть в эту игру. Почему рабочие, которые боролись с нацизмом, так легли под него? Потому что им создали очень много шансов: если вы будете играть в ту игру, которую мы вам навязываем, мы вам увеличим зарплату на работе, у вас будут бесплатные отпуска, вы сможете купить себе машину… Всегда очень интересно в авторитарных странах, как язык идеологии используется как контракт с населением».
Эдвард Лукас: антизападная линия прослеживается в действиях Путина давно
Другой британский исследователь России, писатель и журналист Эдвард Лукас, многие годы работавший в журнале Economist, говорит в комментарии для «Голоса Америки», что Кремль шел к антизападной идеологии достаточно давно:
«Это не является чем-то совершенно новым – с самого начала эры правления Путина мы видели борьбу между различными элементами советской и российской идеологии. Там была и ностальгия по СССР, и русский имперский шовинизм, и субстанцией, объединяющей эти отчаянно различные элементы, было антизападничество. Когда я в 2009 году писал мою книгу «Новая холодная война», я цитировал политолога Лилию Шевцову, которая еще тогда говорила, что новой идеологией Путина является антагонизм с Западом».
«Другое дело, что теперь это кодифицировано – этому придан статус документа, где это все открыто выражено, и к этому стоит приглядеться. Но я всегда чувствовал, что враждебность и подозрительность в отношении Запада – это что-то вроде клея, который скрепляет всю идеологическую конструкцию путинского режима воедино» - продолжает эксперт по России.
Однако многие помнят начальный период первого президентства Владимира Путина, когда новый российский лидер дружил с британским премьером Тони Блэром и произносил речь о демократической России в германском Бундестаге. Что же изменилось? Отвечает Эдвард Лукас:
«На этот вопрос есть много ответов, один из которых – Россия может себе позволить быть антизападной, когда ее финансово-экономические позиции достаточно сильны. В 1990-х у России были слабые позиции из-за низких цен на нефть и хаоса, который последовал за развалом СССР. Из-за этого ей было сложно проводить политику, как-либо направленную против Запада, но и тогда мы видели демарш Примакова из-за Югославии. Потом антизападная риторика выросла параллельно с тем, что России удалось расплатиться с внешними долгами, и она больше в Западе не особо нуждалась».
Вторая причина, считает Лукас, что сам Путин сильно разочаровался в своих ожиданиях того, что Запад будет иметь дело с Россией на российских условиях – тогда как со временем для него стало ясно, что на Западе есть верховенство закона, а к России относятся не как к великой державе, а как к обычной стране.
и этом исследователь России не думает, что включение идеологической части в новую стратегию национальной безопасности России окажет влияние на международные дела:
«Я бы не стал проводить прямую связь между этим ясным проговариванием идеологических норм и внешней политикой. Я вижу, что российская внешняя политика – по большей части прагматическая, она продиктована оппортунизмом, в целом играют в отношении Запада в игры типа «разделяй и властвуй», и так далее. И я не думаю, что западные политические игроки будут много внимания обращать на эти идеологемы, они, скорее, будут следить за ее действиями».
При этом, по мнению Эдварда Лукаса, для России Запад пока является вполне безобидной средой: «Администрация Байдена говорит, что Китай ее беспокоит больше, чем Россия, а Европа не торопится ответить на призывы Вашингтона создавать глобальную коалицию демократий. Внутри самой Европы мы видим много разногласий – например, президент Франции Эмманюэль Макрон не оставляет идею «перезагрузки» с Москвой. Если Кремль увидит, что Запад реально объединяется, то ему придется к этому приспосабливаться, но я не думаю, что сейчас это происходит».
