Белорусская оппозиция – об участи политзаключенных в стране

Мария Колесникова и Николай Статкевич — белорусские оппозиционные политики, брошенные в тюрьму режимом Александра Лукашенко после массовых протестов лета 2020 года, – попали в больницы. Напомним, что Колесникова была главой избирательного штаба Виктора Бабарико; в Беларуси она приговорена к 11 годам заключения. Сам Виктор Бабарико, снятый с выборов в самом начале президентской избирательной кампании. отбывает 14-летний срок. К такому же сроку приговорен Николай Статкевич.

Колесниковой, у которой было подозрение на прободную язву желудка, была сделана экстренная операция в городской больнице Гомеля. Статкевич попал в тюремную больницу с пневмонией после очередного заражения коронавирусом.

Адвокатов к обоим политзаключенным не допускают. Колесниковй было разрешено 10-минутное свидание с отцом. Об этом сообщил телеграм-канал Виктора Бабарико.

Официальный представитель Госдепартамента Нед Прайс заявил в связи с госпитализацией Колесниковой:

«Режим в Беларуси несет полную ответственность за здоровье и благополучие Марии Колесниковой и 1440 других политзаключенных. Виновные будут привлечены к ответственности».

Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовала с политическими соратниками Марии Колесниковой и Николая Статкевича.

Вероника Цепкало, сегодня находящаяся в изгнании и являющаяся основателем и руководителем «Белорусского женского фонда», отметила:

«Существующий режим делает все возможное, для того, чтобы сломать тех, кто остался в Беларуси, на примере находящихся в тюрьмах. Команда нашего фонда работает с женщинами-политзаключенными, и мы знаем, в каких условиях содержатся граждане Беларуси в белорусских тюрьмах».

Цепкало подчеркивает, что многих белорусских женщин, которые осмеливаются хоть как-то выразить несогласие с политикой Лукашенко, отправляют в штрафные изоляторы (ШИЗО).

«Это специальные камеры, обычно, размером полтора на два метра, в которых очень холодно, там продуваются окна, а сейчас в Беларуси наступила зима и погода холодная. Для того чтобы любыми способами согреться люди прыгают, отжимаются, делают много шагов. Маша Колесникова в один из дней сделала 15 тысяч таких шагов. Также известно о многочисленных пытках в белорусских тюрьмах. Женщин пытают с помощью холода. Одну из заключенных – Насту Лойко – в ноябре этого года вначале пытали электрошокером, а потом вывели на холод и продержали на улице 8 часов без верхней одежды. Соответственно, девушка заболела бронхитом», – рассказывает руководитель «Белорусского женского фонда».

Она напоминает, что сегодня в белорусских тюрьмах в массовом масштабе пытают граждан страны; людей держат в нечеловеческих условиях; подчас им приходится спать прямо на цементном полу. В случае болезни им не предоставляется квалифицированной медицинской помощи, не выдаются необходимые для лечения лекарства.

По словам Цепкало, руководимая ею организация первоначально была создана, чтобы документальной подтвердить все, что происходило с женщинами на территории Беларуси.

«И первые полгода работы были нацелены на сбор показаний от женщин, которые прошли через пытки и тюрьмы. Я и волонтеры нашего фонда проинтервьюировали 35 женщин, которые прошли через побои, унижения, нечеловеческие условия содержания в камерах. Причем это были не просто анонимные показания, это были видео-опросы, когда женщины представляются, говорят кто они, за что были арестованы, в каких условиях содержались, дают показания против тех людей, которые их избивали. Многих из них даже били головой об стену, они содержались по 30 человек в камерах, рассчитанных на 10 заключенных. Их не кормили, не давали воды, не предоставляли никакой медицинской помощи. Пытки в Беларуси носят массовый характер и продолжаются по сей день. Поэтому мы и видим, что Мария попала в реанимацию Гомельской больницы напрямую из ШИЗО, потому что ей не была вовремя оказана медицинская помощь, она содержалась в нечеловеческих условиях», – рассказывает белорусская оппозиционерка.

Упоминает она и о деятельности, которую ведет возглавляемый ею фонд: «…Мы оказываем материальную помощь тем женщинам, которые покинули Беларусь вместе с маленькими детьми».

Вероника Цепкало рассказывает и о других аспектах борьбы: «Результатом 6 месяцев работы фонда стали подачи исков в Международный уголовный суд города Гааги против гражданина Республики Беларусь Александра Лукашенко, где мы просим суд в Гааге открыть против него уголовное дело по статье "Преступления против человечества"».

Представитель Светланы Тихановской по конституционной реформе и парламентскому сотрудничеству Анатолий Лебедько подчеркивает: произошедшее с Марией Колесниковой не является исключением. Напротив, это – норма для Беларуси времен правления Лукашенко.

В беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» Лебедько рассказал о своем опыте пребывания в застенках сегодняшней Беларуси. «Та тюрьма, которая находится на (улице) Окрестина, еще хуже, чем колонии или такие тюрьмы, как “Американка”, или “Володарка”. В двухместной камере там могут содержаться от шестнадцати до девятнадцати человек. Там нет ни одеял, ни матрасов, люди лежат либо на железных прутьях, либо прямо на полу у вонючего унитаза вплотную друг к другу. И это было в разгар пандемии Covid-19», – свидетельствует Лебедько, который сам пробыл в застенках на улице Окрестина 30 дней.

По словам белорусского оппозиционера, он и его сокамерники были лишены элементарных средств личной гигиены, у них не было горячей воды, их не выпускали на прогулки. А о какой-либо качественной медицинской помощи просто не было и речи. «Т.е., если у тебя что-то болит, то, как правило, у тюремного врача есть одна-две таблетки на все случаи жизни. Тебе дадут либо активированный уголь, или таблетку от головной боли. И на этом все заканчивается. А если у человека хроническое заболевание, то если повезет, ему могут передать нужное лекарство с воли, но во многих случаях такие лекарства не передают, особенно, если больной заключенный попадет в немилость к тюремной администрации, у которой полный карт-бланш на обращение с людьми. И они не будут нести никакой уголовной и даже административной ответственности в случае, если с заключенными что-то произойдет», – продолжает свой рассказ Анатолий Лебедько. И приводит пример с Витольдом Ашурком, которого убили в колонии, но никакого расследования этого трагического случая произведено не было.

«А то, что произошло с Машей Колесниковой, – она могла жаловаться на боли, но ее не отправляли на УЗИ или на другие обследования – это все на усмотрение администрации и местного врача. Им может показаться, что человек просто симулирует, или у них плохое настроение, и они не хотят обращать внимание на заключенных. Для них это не люди. В Швеции, Польше, Чехии заключенный – тоже человек, у которого есть права. А в Беларуси тюрьма – это концлагерь, где содержатся даже не военнопленные, а “враги народа”, враги Лукашенко, враги этой системы. А раз так, значит они – низшая каста, в отношении которой не действует даже лукашенковское законодательство», – поясняет Анатолий Лебедько.

Тот факт, что Марии Колесниковой разрешили лишь десятиминутное свидание с отцом, да и то в присутствии надзирателей, он также считает характерным проявлением системы. Системы, при которой властям важно сломить непокорного человека, используя при этом любые инструменты. «Им важно из борца сделать запуганную биомассу, которая будет жить в постоянном страхе. И когда есть такие люди, как Маша Колесникова, которая, даже находясь за решеткой, ухитряется передать на свободу долю оптимизма и веры в победу добра, то для властей это – дополнительная проблема», – резюмирует Лебедько.

Журналистка издания «Новая газета. Европа» Ирина Халип (в прошлом также узница белорусских тюрем) напомнила, что глава штаба главного предполагаемого соперника Лукашенко на выборах лета 2020 года уже переведена из клиники обратно в медсанчасть женской колонии №4. И нечто подобное происходит с другими белорусскими политзаключенными, отмечает Халип. «Хочу напомнить, что в медсанчасти Глубокской колонии находится Николай Статкевич с пневмонией, как осложнением после короновируса, а мы знаем насколько эта пневмония опасна. И, к сожалению, никакой информации никто не может добиться от администрации колонии – ни адвокат, ни жена Статкевича, которых не пускают на свидания и просто не дают никакой информации. Можно вспомнить Павла Кучинского, у которого 4 стадия рака и ему дают 5 лет. За что? За комментарий в Интернете. И это – в принципе – отношение системы (к своим оппонентам)», – подчеркивает журналистка.

Рассказывая о своем опыте пребывания в застенках режима Лукашенко, Ирина Халип приводит следующий эпизод: «Когда я сидела в СИЗО КГБ и моя сокамерница пожаловалась на головные боли, ее заявление на прием у врача в конце концов приняли, то тюремный врач радостно сказал: "Так ведь это прекрасно, что у вас болит голова, это значит, что она есть!". А позже старосидящие сокамерницы объяснили, что система здесь такова: если у человека болит голова, то значит она есть. Если болит сердце, значит это остеохондроз, а если болит живот (а это именно то, что и привело Колесникову в реанимацию), то, значит, "нечего жрать всякую дрянь из передачек". Вот собственно и все, такова их система постановки диагнозов».

Ирина Халип подтверждает свидетельства Анатолия Лебедько, что политическим заключенным не дают свиданий с родственниками и адвокатами, потому что у тюремной администрации есть предписание: мучить их самих и родственников неизвестностью. «Марина Адамович, жена Николая Статкевича - врач, она преподавала в медицинском институте эпидемиологию много лет. И она понимает, что такое постковидная пневмония, и каково ее лечить в условиях даже не больницы, а медсанчасти колонии для "особо опасных преступников". Поэтому она пишет в Facebook: "Я не плачу, я – кричу!". А если кричит женщина со стажем жены политзаключенного, считай уже 10 лет, то, значит, это действительно, очень серьезная ситуация. И это сплошь и рядом – в отношении именно политзаключенных», – говорит собеседница «Голоса Америки».