«Взгляд на жизнь и творчество Петипа через социальный и политический контекст, в котором он творил... Открывает двери для вопросов о том, как и почему эти творения резонируют в современной аудитории» – так комментирует фильм «Мариус Петипа. Французский мастер русского балета» (Marius Petipa: The French Master of Russian Ballet) американский онлайн-ресурс Art Intercepts.
Фильм российского режиссера Дениса Снегирева, живущего во Франции, доступен для стриминга и в формате DVD на сайте американского прокатчика фильма Icarus Films, а также на популярных платформах iTunes, Vimeo, OVID и других.
«Мариус Петипа был необычным революционером в сфере танцевального искусства», – говорится в синопсисе фильма.
Родившийся в Марселе в 1818 году в артистической семье Мариус Петипа в молодости гастролировал с вместе с отцом в качестве танцовщика, выступая во Франции, США и Испании. В 1847 году Петипа приехал в Санкт-Петербург. На сцене Петербургского Большого (Каменного) театра выступал сначала как солист балета и педагог, а с 1862 года работал как балетмейстер. Его первой постановкой стал эпический балет «Дочь фараона». С 1869 по 1903 год занимал должность главного балетмейстера. Среди его творческих свершений – два признанных балетных шедевра на музыку Чайковского «Спящая красавица» и «Лебединое озеро». На склоне лет получил российское подданство. Скончался в Гурзуфе в 1910 году.
Фильм прослеживает карьеру Петипа, используя записи спектаклей и репетиций, архивную хронику, исторические документы и фотографии. О выдающемся хореографе, «дедушке русского балета» говорят балетмейстеры, танцовщики, историки и аналитики балетного искусства. Среди них – российский хореограф Алексей Ратманский и его испанский коллега Начо Дуато. Мы видим репетиции современных трактовок хореографии Петипа с участием таких известных исполнителей, как Тайлер Пек, Албан Лендорф, Полина Семионова и Кассандра Тренари.
Денис Снегирев родился в Нижнем Новгороде в 1976 году. Закончил Нижегородский лингвистический университет. С 1998 года живет во Франции, где закончил режиссерские курсы при Сорбонне. Последние 15 лет занимается документалистикой, сотрудничает с европейскими и российскими каналами (Культура, Arte, ZDF, France Television). Большинство его фильмов сняты в России и посвящены искусству и экологии. Живет он в 40 км от Парижа в небольшой деревушке.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с Денисом Снегиревым по скайпу.
Олег Сулькин: Фигура Мариуса Петипа настолько канонична, что, кажется, ничего нового о нем сказать невозможно. Но вам это, похоже, удалось. Если говорить о вашей мотивации как документалиста, то что это было – порыв души, профессиональное любопытство или заказ?
Денис Снегирев: Самый простой вариант – заказ (смеется). Но у этого заказа от канала ARTE была своя, так скажем, предыстория. Так случилось, что я достаточно долго занимался русским балетом и довольно много снял фильмов для французского телевидения, в частности для ARTE. Я для них снимал и про реконструкцию Большого театра, в составе одной французской кинокомпании. Много работал на съемках в Большом театре опер и балетов. Для ARTE я также сделал 90-минутный фильм «Юрий Григорович. Золотой век». Проект тот двигался сложно: и возраст у Юрия Николаевич почтенный, и характер непростой, и сама персоналия противоречивая.
О.С.: Как вы отреагировали на новый заказ ARTE?
Д.С.: Когда ко мне пришли с предложением сделать фильм о Петипа, я, честно говоря, скривился. Балетная тема мне уже слегка поднадоела, и хотелось заниматься чем-то другим. Перед Петипа, дедушкой русского балета, принято падать ниц и бить поклоны. Первым делом я прочитал его дневники, что добавило разочарования. В них нет полета мысли гения, это скорее заметки заурядного клерка. Для меня это наблюдение стало отправной точкой.
Я связался с Анной Галайдой. Анна – совершенно замечательный человек, работает в литературном отделе Большого театра. Я ей рассказал о своих сомнениях. Она сказала: я тебя сведу с несколькими людьми, они знают материал досконально и мыслят не кондово. Так появились Юлия Яковлева и Сергей Конаев. Основная структура фильма следовала книге Яковлевой о Петипа, рукопись которой она мне прислала. Яковлева –замечательная журналистка, писатель. Она из Питера, сейчас живет в Норвегии. Именно благодаря ее книге мне удалось из множества разрозненных эпизодов, так сказать, собрать воедино жизнь Петипа. Если бы я это делал самостоятельно, я бы в этом утонул. Сергей Конаев – наш консультант, который перелопатил огромный исторический материал и помог мне в нем разобраться. Когда я стал погружаться в тему, то увидел, что за забронзовевшей фигурой Петипа скрывается очень интересная судьба.
О.С.: Если коротко – чем она интересна?
Д.С.: Это судьба не гения моцартовского типа. Это судьба хорошего профессионала, который титаническим трудом, в борьбе с собой и с обстоятельствами, умудряется сделать несколько балетных шедевров.
О.С.: В фильме о Петипа – интересный набор комментаторов. Как вы их выбирали, по какому принципу?
Д.С.: Мне очень помогла вся предыстория моих связей с советским и русским балетом. Кого-то я знал лично. Например, с Пьером Лакоттом я делал фильм десять лет назад. Он первый восстановил «Дочь фараона», один из первых балетов Петипа. Алексей Ратманский занимает достаточно большое место в фильме. Мне очень симпатичен этот хореограф, мы с ним приблизительно одного поколения, он чуть постарше. Мы с ним часто пересекались, я был в курсе того, что он делает.
О.С.: Вы с Ратманским заранее договорились вместе поехать в Гарвард, чтобы представить зрителям вашего фильма хранящийся там архив Петипа?
Д.С.: Да, это была специально запланированная поездка, как и вся американская глава. Все черно-белые вставки, где мы видим репетиции и вариации балетов Петипа, все было поставлено Ратманским в одной из студий в Бруклине. Мы тогда приехали на десять дней в США, из которых два дня провели вместе в Гарварде, в прекрасной библиотеке университета. Я знал, что Алексей давно занимается наследием Петипа, и он очень увлекательно рассказал о нем.
О.С.: Любопытно сравнение балетной иерархии с иерархией имперской и влияние балетной эстетики на ритуалы российской монархии. Последнее наглядно демонстрирует снятая на кинопленку коронация Николая II, удивительно напоминающая композицию мизансцен из «Баядерки» в постановке Петипа. Что подтверждает мысль о том, что в России балет больше, чем балет, и что балет – уже много лет козырная карта русской культуры.
Д.С.: Абсолютно согласен. Доказательств этому громадное количество. Я стал осознавать слитность балета с властью и раньше, когда прочитал превосходные книги и статьи балетных критиков и историков Вадима Гаевского и Павла Гершензона. У них есть прекрасная книга диалогов, где звучит мысль, что именно при Петипа сформировалась имперская концепция русского балета. Она еще более утвердилась в советское время, когда и Луначарский, и Сталин относились к балету как к мостику, который все еще соединяет русскую культуру с мировой.
Социализм с человеческим лицом, которое не стыдно показать на Западе, – это, конечно, балет, Мариинский, а затем Большой театр. Когда вы показываете «Лебединое озеро» и «Щелкунчик», эти культурные коды легко считываются и в Париже, и в Нью-Йорке.
О.С.: На круглом столе в журнале «Искусство кино», проходившем лет десять назад, вы сказали, что «как документалист я прежде всего вижу себя в роли наблюдателя самых различных процессов, стараюсь максимально от них отстраниться, не очень сопереживать героям». Это кредо относится только к авторским проектам (обсуждение в «Искусстве кино» касалось документального фильма Дениса Снегирева «Между медведем и волком». – О.С.) или к заказным тоже, таким как фильм о Петипа?
Д.С.: Принципы остаются теми же. Я не люблю ангажированное кино. Я не люблю идти по протоптанным кем-то еще тропинкам. Мне это скучно делать. В случае с Петипа я старался максимально абстрагироваться от груза накопленных стереотипов, старался до него докопаться, как до живого человека.
О.С.: Чем вы сейчас заняты?
Д.С.: Я только что вернулся из Сибири и сажусь за монтаж довольно сложного авторского проекта, который занял у меня три года. Это история двух ученых, Сергея Афанасьевича Зимова и его сына Никиты, которые в глуши, на границе Чукотки и Якутии, ставят необычный научный эксперимент. Они воссоздают Плейстоценовый парк – по аналогии с парком Юрского периода. В заказнике проводится эксперимент по воссозданию древней экосистемы, для чего сюда завозят различных животных, которые когда-то здесь обитали. Фильм «Гипотеза Зимова», надеюсь, закончим к январю-марту. Так что постулат про то, чтобы держаться от героев подальше, прошел серьезное тестирование. Любые догмы можно задвинуть в дальний угол, если они не соответствуют текущей цели.
О.С.: На вашу оптику влияет то, что вы живете во Франции?
Д.С.: Я не знаю, к какой национальности я бы себя отнес как документалиста. Я родился в России и прожил там большую часть своей жизни. Но другую половину жизни я прожил во Франции. В профессиональном сообществе российских документалистов я не варился никогда. И, хотя я много работал в России с российскими темами и сюжетами, мой взгляд можно назвать отстраненным. Он не совсем французский. И я не калькирую французскую реальность на российскую. Так что я, возможно, самый беспристрастный человек для съемок фильма о Петипа.
О.С.: Фильм уже показывался в разных странах. Как реагируют зрители?
Д.С.: У фильмов, предназначенных для телевидения, – и, как правило, гораздо меньше откликов, чем у обычных фильмов. Телефильмы тонут в массе программ. Но фильму о Петипа в этом смысле повезло. У нас есть «фидбэк», кстати, очень любопытный. Прошел, в частности, показ в Академии Вагановой (Академия русского балета имени А.Я.Вагановой в Петербурге – О.С.). Я там не был, но мне рассказали, что на показе разразился скандал. Люди, относящиеся к Петипа как к монументу, были раздосадованы и даже разозлены. Среди профессионалов и любителей балета не прекращаются подковерные войны. Одни не любят других, третьи дружат с четвертыми против первых, кто-то не симпатизирует тем, кто в моем фильме выступают как эксперты. Россия, наверное, единственная страна, где история балета может и сегодня будоражить головы и разжигать страсти. Были, конечно, и позитивные отзывы. Люди благодарили за свежий взгляд на Петипа, за то, что он предстал в новом свете.
О.С.: Меня удивляет, что за время нашего разговора ни разу не прозвучало слово «коронавирус». Неужели пандемия вас не коснулась? Как вы снимаете кино в условиях фактически полувоенного времени?
Д.С.: Если речь идет о сибирском проекте, то там, где мы снимали, практически нет людей. Пять недель я провел на научной станции недалеко от поселка Черский на Колыме, где работают пять человек. Им тяжело, обычно там гостят много ученых со всего света, сейчас – никого, только наша съемочная группа. В марте было сложно. Я успел выскочить из французского локдауна, перевезти всю семью в Англию – у меня жена англичанка. И на свой страх и риск отправился в Сибирь, умудрился не угодить ни в один карантин, ни в Москве, ни в Якутске. В результате все обошлось, и я вернулся к семье и детям.
