МОСКВА – Владимир Лукин, бывший посол России в Соединенных Штатах и уполномоченный по правам человека в России, был главным действующим лицом в освобождении захваченных сепаратистами в Славянске членов военной миссии ОБСЕ.
Члены этой миссии были захвачены 25 апреля и освобождены 3 мая при посредничестве Владимира Лукина, действовавшего в статусе спецпредставителя президента России.
Он вывез их из Славянска и передал генеральному секретарю Совета Европы Турбьерну Ягланду, а также представителям специальной миссии ОБСЕ.
В интервью русской службе «Голоса Америки» Владимир Лукин рассказал о деталях этого освобождения.
Данила Гальперович: Как случилось так, что вы стали основным переговорщиком по освобождению миссии ОБСЕ?
Владимир Лукин: Никакой предварительной организации, естественно, не было, все делалось на ходу. Мне позвонил генеральный секретарь Совета Европы Турбьорн Ягланд и спросил мое мнение, можно ли что-нибудь сделать в России для того, чтобы освободить этих людей. Я сказал, что попробую узнать. Совершенно очевидно, что для того, чтобы эффективно провести такое мероприятие, надо, во-первых, обладать определенной информацией, а во-вторых, нужно, чтобы как можно больше авторитетных участников было вовлечено в эту акцию.
Д.Г.: И к кому вы обратились как к авторитетным участникам?
В.Л.: После того, как разговор с Ягландом состоялся, я обратился в администрацию президента России, к одному из руководителей этой структуры, и он, проинформировав каким-то образом президента, довольно быстро перезвонил мне и сказал, что, конечно же, президент очень заинтересован в том, чтобы спасти людей, и что он, раз такая инициатива проявлена, наделяет меня функциями своего представителя в этом деле. Тогда, раз уж я оказался представителем президента, то есть имел официальный статус, я начал активно работать. Для этого прежде всего нужна была информация – где и кто владеет какими-то вопросами, с кем их можно решать. У меня довольно большие связи и в России, и в Европе, и, кстати говоря, в Донецкой области Украины – я многократно бывал именно в этом регионе еще со времен Советского Союза, когда я по линии общества «Знание» лекции там читал. И по сумме всего, в результате этих контактов у меня появился ряд телефонов и фамилий людей, с которыми надо поговорить. Я с ними и поговорил, что даже было отражено в разных публикациях в Интернете.
Д.Г.: Как проходила собственно поездка за захваченными специалистами ОБСЕ?
В.Л.: После моих разговоров, о которых я вам сказал, мы договорились встретиться с Ягландом на следующий день в Донецке, что и было сделано. Я купил билет на самолет в Донецк, кстати говоря, на свои деньги, и это был, как выяснилось, последний рейс, потому что на следующий день рейсы были прерваны. Я прилетел туда, и меня встретили двое людей – об этом была договоренность, и мы начали обзванивать как ту сторону, которая задерживала миссию ОБСЕ, так и с целым рядом людей в Европе, которые могли что-то решать со своей стороны. Там же не только надо было вызволить этих людей, надо было еще и определить, кто куда потом поедет, ведь это люди разных национальностей – пять украинцев, четыре немца, представители других стран. Как только все эти разговоры были завершены, мы и отправились по направлению к Славянску.
Д.Г.: Как собственно происходила передача людей и выезд?
В.Л.: Ну, я, собственно, это уже описывал... Было всякое – были элементы безболезненного пересечения различного рода блок-постов, которые там стоят, были и сложности на обратном пути, даже связанные с перестрелкой. В Славянске мы побеседовали с рядом лиц, которые сейчас де-факто руководят этим регионом, после чего нам были предоставлены все 12 залож... человек, которые были задержаны. Сначала нам отдали 11 человек, там еще был один украинский офицер, который находился отдельно, и мы, так сказать, подождали, пока он тоже нам будет предоставлен. После чего мы и осуществили эту акцию – полезную, гуманитарную и очень своевременную.
Д.Г.: Вы, отвечая на последний вопрос, начали называть сотрудников ОБСЕ заложниками, но решили исправить свое определение. Почему?
В.Л.: Я исправился, потому что на самом деле допустил ошибку – если бы они были заложниками, то за них попросили бы что-то. А за них ничего не попросили. Следовательно, я, допустил ошибку и исправил ее. Они были задержаны, да, но содержались, как они сами сказали, в очень достойных условиях.
Д.Г.: А с вами не велись переговоры о том, чтобы поменять их на сторонников тех, кто де-факто контролирует Славянск, арестованных украинскими властями?
В.Л.: Нет, таких разговоров не было. И когда я туда ехал, мною было получено такое довольно определенное заявление, что ехать можно, и что люди из ОБСЕ будут отпущены. При этом никаких условий поставлено не было, и данное обещание было выполнено.
Д.Г.: Вы сами сослались на свои разговоры, опубликованные в Интернете. В этих публикациях ваш собеседник – по данным, публиковавшимся в медиа, его фамилия Гиркин – ясно говорит, что с ним связывались по поводу освобождения захваченных людей до вас.
В.Л.: Я фамилии этого товарища не знаю. Один из людей, с которыми я говорил – это человек по имени-отчеству «Игорь Иванович». То, что с ним до этого связывались – очень может быть, потому что, как я вам сказал, я в Москве навел некоторые справки и заручился некоторыми телефонами. Он знал мои имя-отчество, ему их, наверное, сказали, и, сказав, спросили, видимо, будет ли возможность их освободить. Без этого моя поездка была бы просто авантюрой.
Д.Г.: Как вам кажется – вы ведь и политик, и правозащитник – какой есть выход из ситуации, сложившейся на юго-востоке Украины?
В.Л.: Единственное, что я могу сказать – слава богу, что масштабная гражданская война еще не началась, и я надеюсь, что можно будет какими-то мирными средствами все, что творится там, прекратить. Для этого нужно только одно – желание многочисленных сторон проявить волевой ресурс для того, чтобы начать разговаривать. Разговаривать друг с другом, и не языком войны, автоматов и бронетранспортеров, а языком переговоров. Это относится ко всем без исключения сторонам. Все остальное – ужасно.
Д.Г.: Как вы относитесь к сведениям о вовлеченности России, о которой многие говорят, в этот конфликт?
В.Л.: Никак, я об этом ничего не знаю. Те люди, которых я видел – это все тамошние люди, а других я там не видел. Наоборот, у меня сложилось впечатление, что те войска регулярной украинской армии, которые там стоят, они окружены не очень доброжелательным окружением. Окружающая человеческая среда к ним относится не лучшим образом, это мои личные наблюдения. И это самое мягкое, что я могу сказать на этот счет.
Члены этой миссии были захвачены 25 апреля и освобождены 3 мая при посредничестве Владимира Лукина, действовавшего в статусе спецпредставителя президента России.
Он вывез их из Славянска и передал генеральному секретарю Совета Европы Турбьерну Ягланду, а также представителям специальной миссии ОБСЕ.
В интервью русской службе «Голоса Америки» Владимир Лукин рассказал о деталях этого освобождения.
Данила Гальперович: Как случилось так, что вы стали основным переговорщиком по освобождению миссии ОБСЕ?
Владимир Лукин: Никакой предварительной организации, естественно, не было, все делалось на ходу. Мне позвонил генеральный секретарь Совета Европы Турбьорн Ягланд и спросил мое мнение, можно ли что-нибудь сделать в России для того, чтобы освободить этих людей. Я сказал, что попробую узнать. Совершенно очевидно, что для того, чтобы эффективно провести такое мероприятие, надо, во-первых, обладать определенной информацией, а во-вторых, нужно, чтобы как можно больше авторитетных участников было вовлечено в эту акцию.
Д.Г.: И к кому вы обратились как к авторитетным участникам?
В.Л.: После того, как разговор с Ягландом состоялся, я обратился в администрацию президента России, к одному из руководителей этой структуры, и он, проинформировав каким-то образом президента, довольно быстро перезвонил мне и сказал, что, конечно же, президент очень заинтересован в том, чтобы спасти людей, и что он, раз такая инициатива проявлена, наделяет меня функциями своего представителя в этом деле. Тогда, раз уж я оказался представителем президента, то есть имел официальный статус, я начал активно работать. Для этого прежде всего нужна была информация – где и кто владеет какими-то вопросами, с кем их можно решать. У меня довольно большие связи и в России, и в Европе, и, кстати говоря, в Донецкой области Украины – я многократно бывал именно в этом регионе еще со времен Советского Союза, когда я по линии общества «Знание» лекции там читал. И по сумме всего, в результате этих контактов у меня появился ряд телефонов и фамилий людей, с которыми надо поговорить. Я с ними и поговорил, что даже было отражено в разных публикациях в Интернете.
Д.Г.: Как проходила собственно поездка за захваченными специалистами ОБСЕ?
В.Л.: После моих разговоров, о которых я вам сказал, мы договорились встретиться с Ягландом на следующий день в Донецке, что и было сделано. Я купил билет на самолет в Донецк, кстати говоря, на свои деньги, и это был, как выяснилось, последний рейс, потому что на следующий день рейсы были прерваны. Я прилетел туда, и меня встретили двое людей – об этом была договоренность, и мы начали обзванивать как ту сторону, которая задерживала миссию ОБСЕ, так и с целым рядом людей в Европе, которые могли что-то решать со своей стороны. Там же не только надо было вызволить этих людей, надо было еще и определить, кто куда потом поедет, ведь это люди разных национальностей – пять украинцев, четыре немца, представители других стран. Как только все эти разговоры были завершены, мы и отправились по направлению к Славянску.
Д.Г.: Как собственно происходила передача людей и выезд?
В.Л.: Ну, я, собственно, это уже описывал... Было всякое – были элементы безболезненного пересечения различного рода блок-постов, которые там стоят, были и сложности на обратном пути, даже связанные с перестрелкой. В Славянске мы побеседовали с рядом лиц, которые сейчас де-факто руководят этим регионом, после чего нам были предоставлены все 12 залож... человек, которые были задержаны. Сначала нам отдали 11 человек, там еще был один украинский офицер, который находился отдельно, и мы, так сказать, подождали, пока он тоже нам будет предоставлен. После чего мы и осуществили эту акцию – полезную, гуманитарную и очень своевременную.
Д.Г.: Вы, отвечая на последний вопрос, начали называть сотрудников ОБСЕ заложниками, но решили исправить свое определение. Почему?
В.Л.: Я исправился, потому что на самом деле допустил ошибку – если бы они были заложниками, то за них попросили бы что-то. А за них ничего не попросили. Следовательно, я, допустил ошибку и исправил ее. Они были задержаны, да, но содержались, как они сами сказали, в очень достойных условиях.
Д.Г.: А с вами не велись переговоры о том, чтобы поменять их на сторонников тех, кто де-факто контролирует Славянск, арестованных украинскими властями?
В.Л.: Нет, таких разговоров не было. И когда я туда ехал, мною было получено такое довольно определенное заявление, что ехать можно, и что люди из ОБСЕ будут отпущены. При этом никаких условий поставлено не было, и данное обещание было выполнено.
Д.Г.: Вы сами сослались на свои разговоры, опубликованные в Интернете. В этих публикациях ваш собеседник – по данным, публиковавшимся в медиа, его фамилия Гиркин – ясно говорит, что с ним связывались по поводу освобождения захваченных людей до вас.
В.Л.: Я фамилии этого товарища не знаю. Один из людей, с которыми я говорил – это человек по имени-отчеству «Игорь Иванович». То, что с ним до этого связывались – очень может быть, потому что, как я вам сказал, я в Москве навел некоторые справки и заручился некоторыми телефонами. Он знал мои имя-отчество, ему их, наверное, сказали, и, сказав, спросили, видимо, будет ли возможность их освободить. Без этого моя поездка была бы просто авантюрой.
Д.Г.: Как вам кажется – вы ведь и политик, и правозащитник – какой есть выход из ситуации, сложившейся на юго-востоке Украины?
В.Л.: Единственное, что я могу сказать – слава богу, что масштабная гражданская война еще не началась, и я надеюсь, что можно будет какими-то мирными средствами все, что творится там, прекратить. Для этого нужно только одно – желание многочисленных сторон проявить волевой ресурс для того, чтобы начать разговаривать. Разговаривать друг с другом, и не языком войны, автоматов и бронетранспортеров, а языком переговоров. Это относится ко всем без исключения сторонам. Все остальное – ужасно.
Д.Г.: Как вы относитесь к сведениям о вовлеченности России, о которой многие говорят, в этот конфликт?
В.Л.: Никак, я об этом ничего не знаю. Те люди, которых я видел – это все тамошние люди, а других я там не видел. Наоборот, у меня сложилось впечатление, что те войска регулярной украинской армии, которые там стоят, они окружены не очень доброжелательным окружением. Окружающая человеческая среда к ним относится не лучшим образом, это мои личные наблюдения. И это самое мягкое, что я могу сказать на этот счет.
