Самому необычному российскому научно-фантастическому фильму исполнилось 40 лет. «Солярис» был снят Андреем Тарковским в 1972 году, получил Гран-при жюри Каннского кинофестиваля и сегодня оценивается экспертами как классика мирового кинематографа. 30 лет спустя, в 2002 году, свою киноверсию книги Станислава Лема снял американский режиссер Стивен Содерберг. По просьбе «Голоса Америки» своими ощущениями от фильма Тарковского поделились российские и американские кинематографисты.
«Я человек, я посредине мира,
За мною – мириады инфузорий,
Передо мною мириады звезд.
Я между ними лег во весь свой рост -
Два берега связующее море,
Два космоса соединивший мост».
Эти строчки отца режиссера, поэта Арсения Тарковского, американский документалист Дмитрий Траковский считает идеально подходящими в качестве своего рода сжатого философского комментария к фильму «Солярис». Сам Траковский, американец русского происхождения, вступил в воображаемый диалог со своим почти однофамильцем года четыре назад, когда снял документальный фильм «Встреча с Андреем Тарковским», где дал слово людям, лично знавшим режиссера и глубоко понимающим его творческое наследие.
«Я хотел доказать своей картиной, что проблема нравственной стойкости, нравственной чистоты пронизывает все наше существование, проявляясь даже в таких областях, которые на первый взгляд не связаны с моралью, например, таких как проникновение в космос, изучение объективного мира и т.д.», – так Андрей Тарковский говорил о своем фильме, снятом по мотивам знаменитого романа польского писателя, опубликованного в 1961 году.
«Я думаю, что фильм [«Солярис»] – научная фантастика только на поверхности, – считает Дмитрий Траковский. – Многие фанатики жанра восхищаются будущим, технологиями, космосом, что Тарковскому было не свойственно. В действительности можно почувствовать противоположный вектор даже в “Солярисе”. Вспомните фразу из фильма: “Человеку нужен человек”. Поэтому Тарковский пытался переделать концепцию Лема во что-то свое. Получилось ли? Думаю, лишь частично. Сам Тарковский это признавал».
«Когда в Ростове-на-Дону, где я учился в университете, вышел на экраны “Солярис”, я сразу же пошел на этот фильм, – вспоминает Евгений Цымбал, кинорежиссер, дважды обладатель Российской национальной премии «Ника». –
После просмотра я был настолько потрясен, что, выйдя из зала, тут же отправился в кассу и купил билет на следующий день. Я посмотрел фильм семь раз... Если философская глубина оставляла бесконечный простор для интерпретаций, эмоционально я принял фильм сразу и бесповоротно. Я и поныне считаю его одним из лучших фильмов Тарковского. Финал, когда на крошечном островке во внеземном мыслящем океане, среди испарений и струй льющейся неведомо откуда воды, действуют смоделированные океаном земные персонажи – теперь уже вовсе без участия людей, окончательно убедил меня в гениальности Тарковского. Океан как бы играл в бисер, в колыбель для кошки, раскладывал антропоморфный пасьянс».
«Этот фильм – и еще несколько – круто изменили мою судьбу, – продолжал Цымбал. – Я бросил социологию, которой увлекался до этого, и через пару лет отправился в Москву, где приложил огромные усилия и немалую изобретательность, чтобы попасть работать на “Мосфильм”. Каково же было мое удивление, когда через шесть лет я был приглашен работать ассистентом режиссера на фильм “Сталкер”! И еще больше был удивлен, когда Тарковский на мои восторженные слова о “Солярисе” сделал скептическую и кислую мину. Я долго не мог понять, почему так неприязненно Тарковский воспринял комплимент “Солярису”. И лишь недавно мне удалось прочитать воспоминания и интервью великого Лема, который рассказал о том, что трактовка Тарковского ему очень не понравилась и он разругался с ним в пух и прах. Так поссорились Станислав Лем с Андреем Тарковским. Я убежден, что в этом случае оба не правы. И книга, и фильм – гениальны».
«Я никогда не влюблялся в фильмы Тарковского, – признался «Голосу Америки» американский кинообозреватель Годфри Чешайр, одно время возглавлявший Общество кинокритиков Нью-Йорка. – Мне он казался излишне претенциозным и слишком выпячивающим свой артистизм, хотя я всегда уважал его смелость и приверженность традициям русской культуры. Но с годами я все больше восхищаюсь его наследием. Символично, что его “Солярис” появился как бы между философски изощренной “Космической одиссеей 2001 года” Стэнли Кубрика и приспособленными к запросам массовой культуры “Звездными войнами” Джорджа Лукаса.
По мнению Чешайра, «Солярис» следовал по стопам фильма Кубрика и проложил тропу таким необычным лентам, как «Квинтет» Роберта Олтмана, «Бегущий по лезвию бритвы» Ридли Скотта и совсем недавним «Меланхолии» Ларса фон Триера и «Древу жизни» Теренса Малика.
«Тарковский нашел в книге Лема то, что его волновало, и заменил этим философскую концепцию автора, – продолжал Чешайр. – Тарковский упрямо возвращается из космоса на Землю и, если точнее, в Россию. Его волнуют тайны счастья, смерти и любви – большие темы, свойственные всем фильмам Тарковского. Чем больше я возвращаюсь к его картинам, тем больше они меня захватывают. В “Солярисе”, например, меня волнуют мелкие детали: лошадь, бредущая по полю, туманы, стелющиеся по русскому пейзажу, вода, колеблющая длинные стебли водорослей. Созданием таких чувственных и непостижимых образов Тарковский вступает с тобой в интимный контакт, который поистине начинает напоминать любовь».
Текущий год можно смело назвать годом Андрея Тарковского. 4 апреля исполнилось 80 лет со дня его рождения (умер он в 1986 году). Помимо юбилея выхода на экраны «Соляриса», в этом году отмечается 50-летие со дня вручения фильму «Иваново детство» главного приза кинофестиваля в Венеции «Золотого льва святого Марка».
«В 1972 году “Солярис” произвел на меня огромное впечатление, которое сохраняется до сих пор, – сказал «Голосу Америки» российский кинокритик Виктор Матизен, возглавлявший до недавнего времени Гильдию кинокритиков и киноведов России. – Это образец экранизации, которая не столько подражает, сколько продолжает. Первая мистическая картина в российском кино. Фильм Содерберга не стоит ставить рядом с фильмом Тарковского, чтобы не подчеркивать разницу художественных масштабов, но как кино, которое заменяет книгу тем, кто не умеет или не хочет читать, он вполне приемлем».
«Я человек, я посредине мира,
За мною – мириады инфузорий,
Передо мною мириады звезд.
Я между ними лег во весь свой рост -
Два берега связующее море,
Два космоса соединивший мост».
Эти строчки отца режиссера, поэта Арсения Тарковского, американский документалист Дмитрий Траковский считает идеально подходящими в качестве своего рода сжатого философского комментария к фильму «Солярис». Сам Траковский, американец русского происхождения, вступил в воображаемый диалог со своим почти однофамильцем года четыре назад, когда снял документальный фильм «Встреча с Андреем Тарковским», где дал слово людям, лично знавшим режиссера и глубоко понимающим его творческое наследие.
«Я хотел доказать своей картиной, что проблема нравственной стойкости, нравственной чистоты пронизывает все наше существование, проявляясь даже в таких областях, которые на первый взгляд не связаны с моралью, например, таких как проникновение в космос, изучение объективного мира и т.д.», – так Андрей Тарковский говорил о своем фильме, снятом по мотивам знаменитого романа польского писателя, опубликованного в 1961 году.
«Я думаю, что фильм [«Солярис»] – научная фантастика только на поверхности, – считает Дмитрий Траковский. – Многие фанатики жанра восхищаются будущим, технологиями, космосом, что Тарковскому было не свойственно. В действительности можно почувствовать противоположный вектор даже в “Солярисе”. Вспомните фразу из фильма: “Человеку нужен человек”. Поэтому Тарковский пытался переделать концепцию Лема во что-то свое. Получилось ли? Думаю, лишь частично. Сам Тарковский это признавал».
«Когда в Ростове-на-Дону, где я учился в университете, вышел на экраны “Солярис”, я сразу же пошел на этот фильм, – вспоминает Евгений Цымбал, кинорежиссер, дважды обладатель Российской национальной премии «Ника». –
После просмотра я был настолько потрясен, что, выйдя из зала, тут же отправился в кассу и купил билет на следующий день. Я посмотрел фильм семь раз... Если философская глубина оставляла бесконечный простор для интерпретаций, эмоционально я принял фильм сразу и бесповоротно. Я и поныне считаю его одним из лучших фильмов Тарковского. Финал, когда на крошечном островке во внеземном мыслящем океане, среди испарений и струй льющейся неведомо откуда воды, действуют смоделированные океаном земные персонажи – теперь уже вовсе без участия людей, окончательно убедил меня в гениальности Тарковского. Океан как бы играл в бисер, в колыбель для кошки, раскладывал антропоморфный пасьянс».
«Этот фильм – и еще несколько – круто изменили мою судьбу, – продолжал Цымбал. – Я бросил социологию, которой увлекался до этого, и через пару лет отправился в Москву, где приложил огромные усилия и немалую изобретательность, чтобы попасть работать на “Мосфильм”. Каково же было мое удивление, когда через шесть лет я был приглашен работать ассистентом режиссера на фильм “Сталкер”! И еще больше был удивлен, когда Тарковский на мои восторженные слова о “Солярисе” сделал скептическую и кислую мину. Я долго не мог понять, почему так неприязненно Тарковский воспринял комплимент “Солярису”. И лишь недавно мне удалось прочитать воспоминания и интервью великого Лема, который рассказал о том, что трактовка Тарковского ему очень не понравилась и он разругался с ним в пух и прах. Так поссорились Станислав Лем с Андреем Тарковским. Я убежден, что в этом случае оба не правы. И книга, и фильм – гениальны».
«Я никогда не влюблялся в фильмы Тарковского, – признался «Голосу Америки» американский кинообозреватель Годфри Чешайр, одно время возглавлявший Общество кинокритиков Нью-Йорка. – Мне он казался излишне претенциозным и слишком выпячивающим свой артистизм, хотя я всегда уважал его смелость и приверженность традициям русской культуры. Но с годами я все больше восхищаюсь его наследием. Символично, что его “Солярис” появился как бы между философски изощренной “Космической одиссеей 2001 года” Стэнли Кубрика и приспособленными к запросам массовой культуры “Звездными войнами” Джорджа Лукаса.
По мнению Чешайра, «Солярис» следовал по стопам фильма Кубрика и проложил тропу таким необычным лентам, как «Квинтет» Роберта Олтмана, «Бегущий по лезвию бритвы» Ридли Скотта и совсем недавним «Меланхолии» Ларса фон Триера и «Древу жизни» Теренса Малика.
«Тарковский нашел в книге Лема то, что его волновало, и заменил этим философскую концепцию автора, – продолжал Чешайр. – Тарковский упрямо возвращается из космоса на Землю и, если точнее, в Россию. Его волнуют тайны счастья, смерти и любви – большие темы, свойственные всем фильмам Тарковского. Чем больше я возвращаюсь к его картинам, тем больше они меня захватывают. В “Солярисе”, например, меня волнуют мелкие детали: лошадь, бредущая по полю, туманы, стелющиеся по русскому пейзажу, вода, колеблющая длинные стебли водорослей. Созданием таких чувственных и непостижимых образов Тарковский вступает с тобой в интимный контакт, который поистине начинает напоминать любовь».
Текущий год можно смело назвать годом Андрея Тарковского. 4 апреля исполнилось 80 лет со дня его рождения (умер он в 1986 году). Помимо юбилея выхода на экраны «Соляриса», в этом году отмечается 50-летие со дня вручения фильму «Иваново детство» главного приза кинофестиваля в Венеции «Золотого льва святого Марка».
«В 1972 году “Солярис” произвел на меня огромное впечатление, которое сохраняется до сих пор, – сказал «Голосу Америки» российский кинокритик Виктор Матизен, возглавлявший до недавнего времени Гильдию кинокритиков и киноведов России. – Это образец экранизации, которая не столько подражает, сколько продолжает. Первая мистическая картина в российском кино. Фильм Содерберга не стоит ставить рядом с фильмом Тарковского, чтобы не подчеркивать разницу художественных масштабов, но как кино, которое заменяет книгу тем, кто не умеет или не хочет читать, он вполне приемлем».
