Не устранив причин, порождающих радикализацию на Северном Кавказе, нельзя обезопасить регион и от новых проявлений терроризма. На такой точке зрения сошлись эксперты, собравшиеся накануне за круглым столом в «Новой газете».
Участники дискуссии также отметили снижение уровня кровопролития в российских республиках, расположенных на Северном Кавказе, но вполне допускают, что это может быть затишьем перед бурей, если не предпринять серьезных мер.
Основным поводом для дебатов стал доклад директора Центра анализа и предотвращения конфликтов Екатерины Сокирянской «Можно ли предотвратить новые волны радикализации на Северном Кавказе? Радикализация и ее профилактика в Чечне, Ингушетии, Дагестане и Кабардино-Балкарии».
В исследовании, в частности, указывается, что российские граждане составляли один из самых многочисленных контингентов иностранных боевиков, сражавшихся в Сирии и Ираке. Со ссылкой на статистику МВД в документе говорится, что в марте 2016 года только на стороне ИГ воевали 3417 россиян, а еще сотни влились в другие группировки. По данным министерства обороны РФ, в ходе операции в Сирии было ликвидировано 4500 тысячи боевиков из России из центрально-азиатских стран СНГ.
Массовым оттоком радикалов на Ближний Восток, по мнению экспертов, во многом и объясняется некоторое улучшение ситуации с безопасностью на Северном Кавказе. «В 2017 году жертвами вооруженного конфликта стали 175 человек (134 убиты, 41 ранен), – говорится в докладе, – а в 2018 году, по предварительным подсчетам, пострадали 110 человек (83 убиты, 27 ранены)». Для сравнения приводятся следующие цифры: в 2011 году насчитывалось 1378 жертв конфликта (750 убитых и 628 раненых).
Тенденция, казалось бы, налицо. Тем не менее, угроза дальнейшей радикализации в регионе отнюдь не устранена, подчеркивает Екатерина Сокирянская, а процесс приобретает новые, ранее не встречавшиеся формы и «модификации». Но главное, на взгляд эксперта, заключается в том, что большинство факторов, подогревающих конфликт, так и не устранены.
По ее словам, люди, ставшие на путь радикализации к своему выбору пришли в результате комплекса причин.
«Здесь и кризис идентичности, и поиск смысла жизни, собственной значимости, и стремление повысить свою самооценку, и сострадание к жертвам сирийской войны, и жажда мести и многое другое. – перечисляет она. – Кроме того, существование подполья подпитываются системными проблемами – социальным неравенством, нарушением прав человека. Все это делает людей более податливыми к восприятию радикальных идеологий».
Нельзя позволить вовлечь в терроризм еще одно поколение, убеждена Екатерина Сокирянская. Вместе с тем, как ей представляется, без устранения причин, порождающих радикализм, выполнение этой задачи не реально.
Руководитель программы «Горячие точки» правозащитного центра «Мемориал» Олег Орлов отметил, что способ измерения активности вооруженного подполья количеством жертв и потерь среди силовиков свидетельствует об относительном снижении напряженности. Такая тенденция, по его наблюдениям, идет, начиная с 2010 года.
«Однако возникает вопрос, насколько ситуация стабильна и нельзя ли ждать новой волны радикализации? – рассуждает он. – Однозначного ответа на это ни у кого нет. Все дело упирается в то, удастся ли добиться снижения тех факторов, которые и способствуют радикализации населения».
По оценке Олега Орлова, одна из главных причин не затухающего конфликта на Северном Кавказе – систематические нарушения принципа справедливости и прав человека: «Когда люди видят, что справедливость попрана, а защитить ее не удается, вот тогда и происходит радикализация. И здесь самая непосредственная связь с полным пренебрежением к правам человека. Когда вооруженные люди, явно принадлежащие к силовым структурам, похищают человека, и тот бесследно исчезает, или когда массово фабрикуются уголовные дела, лучшего аргумента для пропаганды терроризма не придумаешь».
А самое страшное заключается в том, что грубейшие нарушения прав человека нередко происходят в ходе «профилактики» экстремизма и терроризма, уверен правозащитник.
«Силовики, особенно на Северном Кавказе превратились в автономную машину насилия, очень часто незаконного и заточенного на применение методов государственного террора, – подчеркнул он. – Это стало основным фактором, который провоцирует радикализацию».
От того, удастся или не удастся переломить сложившуюся в регионе тенденцию, будет зависеть стабильность обстановки в регионе в целом, резюмировал Олег Орлов. Вместе с тем, как ему видится, «чеченская модель» развития общества ничего другого кроме усиления радикализации не предполагает.
В свою очередь, заместитель директора отдела по Европе и Центральной Азии Human Rights Watch Татьяна Локшина в контексте основного доклада подробно остановилась на том, как работает программа по возвращению домой детей и вдов боевиков, отправившихся воевать в Сирию и Ирак. По ее наблюдениям, поначалу Россия выглядела на этом направлении как хороший пример для других стран.
«Некоторое время программа по репатриации женщин и детей велась достаточно активно, — свидетельствует она. – Они доставлялись специальными рейсами в Грозный, откуда их разбирали по разным регионам страны. Понятно, что без сотрудничества с минобороны никаких спецрейсов никогда бы не было. Программа опиралась на федеральный центр».
По данным правозащитницы, всего с августа 2017 года до начала 2018 года из Сирии и Ирака таким способом прибыло около ста человек, но затем произошел сбой. Она связывает это с тем, что глава ФСБ Бортников в одном из интервью сделал упор на некой опасности, которая может исходить от «возвращенцев».
«Самолеты перестали летать, но никто ничего не объяснял, – констатировала Татьяна Локшина.– К тому времени родственники были готовы на все, чтобы только вернуть своих близких из того ада, в котором те оказались. Ведь матери переписывались со своими дочерями и знали, в каких в жутких условиях они вместе с крошечными детьми там находились. Десятки гражданок Российской Федерации были осуждены на пожизненный срок заключения. Однако у людей была надежда, и вдруг она лопнула, как воздушный шар».
Затем процесс возобновился, но привозить стали уже только детей, причем тех, которые родились на территории России, уточнила замдиректора отдела по Европе и Центральной Азии Human Rights Watch.
«Но бабушкам и дедушкам невозможно объяснить, почему детей разделили по такому формальному принципу, – говорит она. – Люди находятся в состоянии крайнего отчаяния». По мнению Татьяна Локшиной, информационный вакуум в подобных случаях способствует как раз радикализации населения.
