«Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие».
«Этой строчкой Джорджу Оруэллу удалось передать сущность тоталитарного авторитарного строя, построенного на насилии, лжи и коррупции, – говорит режиссер Алексей Бураго (Aleksey Burago), поставивший сатирическую пьесу «Скотный двор» британского писателя в нью-йоркском Русском художественном театре (The Russian Arts Theater and Studio, сокращенно TRATS).
Повесть-памфлет Оруэлла «Animal Farm» (также переводится как «Ферма животных») вышла в свет в 1945 году и считается наряду с написанным им в 1948 году романом-антиутопией «1984» одним из величайших произведений литературы 20-го века, показавшим трагизм перерождения революции в сталинизм. В «1984» писатель в гротескных и мрачных красках изобразил жизнь в воображаемом тоталитарном обществе будущего.
Как указано на сайте театра и в программке, часть поступлений от продажи билетов на спектакль передается благотворительным организациям, оказывающим помощь Украине.
В 1988 году Алексей Бураго окончил режиссерский факультет ГИТИСа, курс Петра Фоменко. Работал в нескольких театрах Петербурга. В 1996 году переехал в Нью-Йорк. В 2004 году основал The Russian Arts Theater and Studio, где является художественным директором и педагогом собственной актерской школы. Последние несколько лет театр арендует большой зал на 86-й стрит на Верхнем Вест-Сайде Манхэттена, который известен как Pushkin Hall.
Алексей Бураго ставил спектакли как в TRATS, так и в других театрах Нью-Йорка, Нью-Джерси и Коннектикута. Среди них – постановки пьес и сценических адаптаций произведений Ханса Кристиана Андерсена, Михаила Булгакова, Антона Чехова, Федора Достоевского, Николая Гоголя, Максима Горького, Александра Пушкина, Теннесси Уильямса и других. Бураго преподавал театральную режиссуру в США, России, Дании, Мексике, Японии, Турции.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с режиссером Алексеем Бураго по сервису Zoom.
Олег Сулькин: «Скотный двор» - что-то вроде бездонного колодца смыслов, из которого можно черпать до бесконечности. Что вы увидели сейчас в этой книге?
Алексей Бураго: Когда случилась агрессия (России против Украины), мы все просто растерялись. Я планировал ставить сценическую адаптацию повести Куприна «Яма». Уже начали кастинг, планировали репетиции. И вдруг – война. Мы поняли, что не можем делать Куприна. И мне ничего не пришло в голову, помимо «Скотного двора». Актеры нашей труппы меня горячо поддержали. Для меня эта вещь – притча и, одновременно, документ. Хотя мы стремились избегать прямых аллюзий между этой войной и второй мировой, но они были неизбежны. В той далекой войне русские солдаты, ступив на территорию Германии, насиловали немецких девочек, женщин, убивали их. И вот, спустя столько лет, опять тоже самое, только злодеяния совершают российские солдаты в Украине. Широко известны факты о мародерстве маршала Жукова, который первый вывез из Германии стиральную машину. Тут ассоциации также мгновенны.
О.С.: В истории адаптаций «Скотного двора» были и радиоспектакли, и сценические постановки, и фильмы. В 1954 году был показан анимационный фильм, снятый в стиле Диснея. В конце 90-х появился американо-британский телефильм с использованием спецэффектов и голосов известных актеров. Только что в Лондоне показали спектакль, где животных изображают куклы в полный рост, которыми манипулируют актеры. Пару дней назад поступило сообщение, что Энди Серкис из «Властелина колец» намерен ставить анимационную версию «Скотного двора». В вашей версии задействованы реальные актеры, наделенные условными атрибутами животных. Как вы пришли к этому сценическому решению?
А.Б.: Конечно, это злая книга. Я искал, за что в ней зацепиться. Да, это аллегория в форме дурашливой клоунады, но основана фантасмагория на подтвержденных фактах истории. И что поразительно, все в ней экстраполировано в современность. Самым непостиживым образом Оруэлл предсказал нынешнюю ментальность России. Люди, которые сейчас правят Россией, постоянно врут. Ложь – это язык, которым они говорят с миром. К их словам нельзя относиться серьезно. А с другой стороны... Я смотрю на Дмитрия Певцова, который сейчас выступает за введение жесткой цензуры на ТВ и в театре. Мы с ним учились в ГИТИСе, он закончил его немного раньше. Будучи актером, выступает за запрещение спектаклей. Для меня он – один из персонажей «Скотного двора». И таких людей там, в России, очень много. Книга Оруэлла злая, но мне хотелось, чтобы возникал комизм, чтобы зрители смеялись.
О.С.: Вы сохранили конкретные исторические аллюзии...
А.Б.: Да, как и в книге, прочитываются узнаваемые прототипы главных героев. Хряк Наполеон это Сталин, Майор – Ленин, Снежок – Троцкий, Визгун – Молотов, впрочем, я его сделал больше похожим на Берию. Очень помогало то, что Оруэлл оставляет простор для импровизации. Свобода визуальной интерпретации не может не привлекать.
О.С.: С вами работал художник-постановщик?
А.Б.: Нет. В последнее время всю сценографию я делаю сам.
О.С.: Почему вы отказались от образов людей, в первую очередь, от фигуры владельца фермы мистера Джонса?
А.Б.: Мне не хотелось делать киношный вариант. Я уже сказал, что мною двигало горячее желание как-то отреагировать на чудовищную войну в Украине, попытаться через Оруэлла осмыслить происходящее. Я хотел показать людей в личине животных, лишенных каких-либо человеческих качеств, готовых по приказу диктатора грабить, насиловать, убивать. Для Путина весь мир – враги. У этой аллегории есть и американский адрес. Когда я каждый день слышу в новостях о стрельбе с жертвами в разных американских штатах и городах, то там, то здесь, я не могу не думать о мотивации убийц. Что у них в душе? Почему они так спокойно умерщвляют себе подобных? Разве может такое придти в голову нормальному человек? Как, впрочем, и желание бросить ядерную бомбу на головы миллионов людей. Кто же эти люди? Зачем они хотят убивать? Оруэлл прекрасно показал эту ментальность, отличную от нормальной.
О.С.: Что-то личное в вашей биографии стало импульсом для этой работы?
А.Б.: В моей биографии, пожалуй, нет. Но очень сильно на меня повлияла судьба моего деда. Он, еврей по национальности, был ученым, преподавал. Вступил в коммунистическую партию, потому что поверил в ее идеи. Его арестовывали и отпускали. А в середине 30-х его вызвал на допрос следователь и сказал: вы интеллигентный человек, я интеллигентный человек. Вы же не хотите, чтобы вас били? Так что подпишите бумагу с чистосердечным признанием. Из отмеренных ему судьбой 92 лет почти 25 лет провел в тюрьмах и лагерях. Я думаю о деде и вижу похожих на него героев Оруэлла, которых тоже ломали, уничтожали как личность.
О.С.: Как проходил кастинг?
А.Б.: «Скотный двор» – вещь аллегоричная, трудная. Да еше пришлось делать спектакль очень быстро. К счастью, все семеро актеров, занятых в постановке, оказались на одной волне. У меня есть актерская школа, которой я руковожу. С некоторыми артистами я работаю уже много лет. Всегда с удовольствием работаю с Марком Симмонсом (Наполеон). Ди Жу, она из Китая, играет в этом спектакле Майора и Визгуна, при этом она еще и исполнительный директор труппы. Том Шуберт (Снежок и Бенджамин), выходец из Бразилии. Он у нас уже лет пятнадцать. Флавио Ромео (Боксер) я знаю уже лет тридцать. Кловер играет Майкл Энн Хофферт Кон, Мюриэль и Мозеса – Сара О’Доннелл, Лана Стиммлер, играющая Молли, приехала из Латвии. Она единственная актриса в спектакле из бывшего Советского Союза.
О.С.: А почему единственная? У вас же «Русский театр».
А.Б.: Мы играем на английском языке для американской аудитории. Мне с самого начала хотелось, чтобы наш театр говорил на языке страны, в которой мы живем. Вокруг меня собралась интернациональная группа. Всего в ней примерно тридцать актеров, есть и несколько русскоязычных. Я могу работать только с людьми, которых хорошо знаю. Для меня очень важна этическая сторона отношений с актерами. Здесь, в Америке актерской этике даже не учат, а мы основываемся на школе Станиславского, где без этики нельзя и шагу ступить. Для меня очень важна незримая вибрация, которая создается коллективно во время спектакля.
