11 февраля расследовательская группа Bellingcat и издание The Insider опубликовали данные, из которых следует, что сотрудники российской Федеральной службы безопасности, причастные, по словам журналистов, к отравлению Алексея Навального «Новичком», могут быть «авторами» и двух отравлений Владимира Кара-Мурзы-младшего.
Владимир Кара-Мурза-младший – председатель «Фонда Бориса Немцова за свободу» и один из инициаторов «законов Магнитского», был дважды, в 2015 и 2017 годах, буквально в двух шагах от смерти из-за воздействия неустановленного отравляющего вещества. Расследователи обнаружили, что группа предполагаемых отравителей из ФСБ следовала за Кара-Мурзой-младшим точно так же, как и за основателем Фонда борьбы с коррупцией.
Близкий друг Бориса Немцова и сын известного российского журналиста Владимира Кара-Мурзы-старшего, Владимир Кара-Мурза-младший обращался в правоохранительные органы России и США с требованием сделать доступной известную им информацию об этих отравлениях. В Соединенных Штатах он подал в суд на Федеральное бюро расследований, которое, по его словам, не раскрыло информацию об отравляющем веществе, хотя располагало ею.
В интервью Русской службе «Голоса Америки» Владимир Кара-Мурза-младший рассказал о своей реакции на расследование в отношении тех, кто два раза пытался его отравить.
Данила Гальперович: Когда вы узнали о результатах расследования Bellingcat и The Insider, какой была ваша реакция?
Владимир Кара-Мурза-мл.: Я вряд ли смогу словами описать гамму эмоций, которую я испытал сегодня. У меня не было ни малейших сомнений с самого начала, что это были именно намеренные попытки убийства, и именно в качестве ответа на мою многолетнюю работу по продвижению персональных западных санкций против коррупционеров и нарушителей прав человека из ближайшего окружения господина Путина. Но одно дело, когда ты это понимаешь головой, а другое дело – когда тебе показывают фотографии, называют имена и должности людей, которые это делали, а еще когда слышишь голос в трубке. Мы сегодня звонили вместе с Христо Грозевым и Романом Доброхотовым, соавторами расследования Bellingcat и Insider, господину Мезенцеву. Мезенцев Роман Михайлович – самый высокопоставленный представитель ФСБ, который, как следует из всех расследований Bellingcat по отравлениям, ездил лично организовывать эти операции. Я должен сказать, что даже в какой-то степени польщен таким уровнем внимания. Мы звонили ему сегодня, я слышал его голос в трубке. Вот это – «обыденность зла». Смотришь на фотографии – обычные, нормальные лица. Я вот сейчас выйду из машины и пойду по московской улице – такой человек навстречу может пройти. Огромное спасибо и низкий поклон Bellingcat за то, что они выполнили работу одновременно и Следственного комитета России, и американского ФБР. Потому что Следственный комитет РФ до сих пор даже не ответил мне о том – возбуждено или нет уголовное дело по факту двух покушений на убийство российского гражданина на российской территории, а американское ФБР засекретило результаты анализов тех материалов, которые моя жена им передала. Поэтому в данном случае Bellingcat сделал работу за эти две государственные структуры, настоящая расследовательская журналистика, какой она и должна быть.
Д.Г.: Вы сейчас находитесь в России, отравить вас пытались именно там, вы считаете, что вы находитесь в достаточной безопасности?
В.К-М.: А какие могут быть мои дальнейшие действия? Я российский политик, я должен быть в России, здесь нет вариантов. Когда Алексей Навальный проснулся после комы в сентябре в Берлине, первое, что он сказал – что он обязательно, как только сможет, вернется в Москву. Меня тогда буквально завалили звонками западные журналисты с просьбой прокомментировать эту сенсацию, как они выразились, на что я ответил, что не только сенсации, но и новости какой-либо не вижу. Абсолютно очевидно, что российский политик должен находиться в России. Самый большой подарок, который мы могли бы сделать Кремлю, – это если бы мы все просто покинули страну, ничего лучшего для них бы не было. Еще со времен, когда Андропов возглавлял КГБ в 1970-е годы, Советская власть пришла к выводу, что самый эффективный способ борьбы с инакомыслящими – это не сажать их в тюрьмы, лагеря или психиатрические больницы (они все это тоже делали), а высылать за границу ведущих представителей тогдашней оппозиции. Как выслали Солженицына, как выслали Буковского, как выслали Гинзбурга и Орлова, просто на поток этот способ был поставлен. Потому что власть понимает: как только диссидент, политик оказывается за пределами страны, он теряет, во-первых, не только очень важные связи (кстати, это в условиях нынешних информационных технологий не так актуально), но, прежде всего, моральный авторитет и моральное право продолжать эту деятельность. Поэтому уезжать и бросать дело я не собираюсь.
Д.Г.: Но какие-то меры безопасности вы предпринимать собираетесь?
В.К-М.: Единственная мера безопасности, которую я могу принять, - это то, что моя семья, моя жена и дети находятся не в России. Но это, собственно, и так раньше было. Еще раз говорю – ничего нового я сегодня не узнал, кроме того, что я посмотрел на лица моих несостоявшихся убийц, и даже услышал голос одного из них по телефону. У меня впечатление какой-то абсолютной оруэлловщины. В романе «1984» было Министерство правды, которое занималось пропагандой, и Министерство мира, которое вело войны. Так вот, как мы знаем теперь уже точно и достоверно, с фактами и фамилиями на руках, в нашей стране служба ФСБ по защите конституционного строя занимается организацией политических убийств. А Институт криминалистики ФСБ, который должен противодействовать использованию химического оружия, сам это химическое оружие использует для того, чтобы убивать политических оппонентов Кремля. Просто Оруэлл вернулся в нашу жизнь во всей красе.
Д.Г.: Что вы собираетесь предпринимать в связи с тем, что узнали?
В.К-М.: Буквально в ближайшие дни мы с моим адвокатом Вадимом Прохоровым в очередной раз лично пойдем в Следственный комитет РФ, где мы уже были и в 2015-м, и в 2017 году, но до сих пор у нас нет даже ответа от них. Навальный получил отказ в прошлом году, а у нас даже отказа нет, у нас нет вообще ничего! Любой человек, хоть немного знакомый с тем, как работает российская бюрократия, уже будет изумлен самим этим фактом – у нас, если соседка мусор вынесет на лестничную клетку не в том месте, и кто-то напишет жалобу, то не будет конца этой переписки с чиновниками. А здесь два покушения на убийство – и просто ноль, тишина в ответ. Вот, мы в ближайшие дни еще раз с Вадимом поедем в Следственный комитет, но только на этот раз уже с фактами, с датами, с фамилиями, с конкретными перемещениями тех людей, которые организовали оба покушения на мое убийство, сотрудников ФСБ РФ, будем требовать допросить их. Будем требовать дать нам, наконец, ответ по поводу возбуждения уголовного дела. Иллюзий никаких нет, мы все прекрасно понимаем, в какой реальности мы существуем. Поэтому, по всей видимости, придется оспаривать отказ в возбуждении уголовного дела, отказ допросить этих граждан в судебном порядке. Мы готовы дойти до Европейского суда по правам человека, потому что в данном случае речь идет о самом важном праве, которое гарантирует Европейская конвенция – праве на жизнь.
Д.Г.: Как вы полагаете, какая будет реакция на эту информацию в Соединенных Штатах, в том числе и в ФБР, с которым вы судились?
В.К-М.: Я предполагаю, что уже достаточно много людей в западных странах, которые причастны к принятию решений о введении персональных санкций, ознакомились с расследованиями Bellingcat сегодня. Я думаю, что соответствующие выводы вполне могут быть сделаны. А по поводу Америки – посмотрим, изменится ли что-нибудь с приходом новой администрации. Как я понимаю, в конце февраля в Сенате начнется рассмотрение кандидатуры нового министра юстиции Меррика Гарленда, которого представил новый президент Джо Байден. ФБР находится в подчинении у Министерства юстиции. Поэтому у министра юстиции есть формальное право отменить решение о засекречивании тех материалов, которые сейчас засекречены – это несколько сотен страниц, которые по итогам судебного процесса с ФБР нам так и не удалось получить. Причем, около десяти страниц было засекречено сразу, а еще около 250-ти направлены на согласование в другие федеральные ведомства – причем, нам не говорят какие, нам не сообщают сроки этих согласований. Я не знаю, как можно объяснить то упорство, с которым ФБР продолжает отказываться рассекречивать, очевидно, самые главные материалы в этих сотнях страниц, то есть, сами результаты анализов по итогам моих отравлений. Посмотрим, изменится ли что-нибудь с приходом новой администрации, во-первых, и с публикацией вот этих подробнейших данных расследования Bellingcat, во-вторых.
