Один из двенадцати документальных фильмов, которые отобраны для показа на ежегодном кинофестивале Sundance в Солт-Лейк-Сити в штате Юта, – «Семейный портрет в черном и белом», созданный Юлией и Борисом Ивановыми из Ванкувера, Канада. С Юлией Ивановой беседовала корреспондент Русской службы «Голоса Америки» Инна Дубинская.
Инна Дубинская: Юлия, поздравляю с номинацией! Как вам и вашему брату Борису пришла идея начать работу над этим документальным фильмом?
Юлия Иванова: Этот фильм о матери-опекунше в Украине Ольге Нэня, которая воспитывает 16 детей-мулатов. Она живет в городе Сумы. Я о ней узнала совершенно случайно, когда снимала другой фильм в Москве. Это был 2004 год. Фильм был об учителях английского языка – американских и канадских мальчишках, которым нравится жить в Москве. Мне попалась в руки газета со статьей об Ольге Нэня и ее детях. Я вырезала эту статью и привезла в Ванкувер. Примерно через год я нашла Ольгу. Мы поговорили по телефону, и у нас сразу же сложились хорошие отношения. Она разрешила приехать и снимать у нее в доме. Но при одном условии: фильм об Ольге Нэня и ее детях-мулатах не будет показан ни в Украине, ни в России.
И.Д.: Почему она поставила такое условие?
Ю.И.: Ольга Нэня не всегда объясняет мотивацию своих поступков и решений, потому что она – главный человек в своей семье и, наверное, в общении с другими людьми. Но я думаю, что причиной может быть ее нежелание того, чтобы полнометражный фильм о жизни ее семьи увидели в Украине и России, поскольку она понимает, что внимание к ее детям не всегда будет хорошим и полезным. Одно дело, если по телевизору показывают короткую программу, 10-минутный сюжет. Совсем другое – полуторачасовой фильм, потому что это – реальная жизнь, и все мы – живые люди. В фильме есть и положительные моменты, и критические.
И.Д.: Давайте поговорим о положительных моментах.
Ю.И.: Ольга Нэня взяла на воспитание 16 детей-мулатов. До этого она еще воспитывала других детей. Когда она была замужем, у нее были свои биологические дети. В сорок лет она ушла на пенсию – потому что была на вредном производстве – и решила заняться воспитанием брошенных детей. Этому делу она отдает все свое сердце, а оно у нее – большое. Также у нее очень громкий голос. И еще – она очень волевая женщина. Сочетание таких компонентов создает определенную атмосферу в доме, где Ольга – командир, главный воспитатель, любящая, но и контролирующая сила. А дети – потрясающие, яркие, искренние – ее очень любят. В этом нет никакой фальши, карамельности, а только правда. Потому я и стала все это снимать.
И.Д.: Как Ольга воспитывает эту детскую армию?
Ю.И.: Ольга – человек неравнодушный и пытается их воспитывать в соответствии со своим видением мира, которое не всегда совпадает с видением мира детей, особенно некоторых из них. В этом – главный источник конфликта. Она – авторитарный человек. В семье, где 16 детей воспитывает одна женщина, мало места для демократии – так считает Ольга Нэня. С другой стороны, если будущее ребенка видится ей определенным образом, а самому ребенку – по-другому, то воля сильной женщины-матери, как правило, подавляет волю ребенка. Я бы не хотела критиковать Ольгу, потому что не я, а она воспитывает этих детей в Украине, которые по большому счету никому не нужны.
И.Д.: Значит, в вашем фильме не все так замечательно…
Ю.И.: Я не могу согласиться с позицией Ольги – даже не рассматривать вопрос о международном усыновлении – и с ее категорическим отказом от усыновления своих приемных детей за рубежом. Да, у них есть семья – до того, как им исполняется 18 лет, но потом у них не будет никакого тыла, никакой защиты. Ольга этого не может не понимать. И то, что она не верит в международное усыновление и не разрешает этим детям быть усыновленными семьями, которые их знают, из года в год летом увозят из Украины на оздоровление во Францию, Италию, – с точки зрения человека, живущего в Канаде, это неправильно. С другой стороны, я понимаю, что это очень политизированный вопрос. Власти не очень хотят, чтобы это происходило. Ольга – гордая гражданка Украины и преданная мать. По ее мнению, у детей уже есть семья. У нее такое же ощущение, что это – ее дети, как у любых других родителей.
И.Д.: Ольга посвятила себя воспитанию чернокожих детей, от которых отказались украинские женщины, родившие их от студентов из африканских стран. Сыграл ли этот фактор какую-то роль в вашем решении начать съемки фильма?
Ю.И.: Бесспорно. Тот факт, что это были дети-мулаты, для меня был основным моментом, почему я стала снимать эту картину. Мы говорим о меньшинстве, которое никак не связано с другой стороной своей же культуры. Я живу в Ванкувере – самом удивительном городе в мире, где вообще нет расизма. Больше 40 процентов населения у нас – азиаты. В последнее время появилось очень много арабов. Немного – темнокожих. То есть у нас в Ванкувере есть все, все живут рядом, и каждый чувствует себя полноценным членом общества.
Поэтому для меня очень большая трагедия, что дети с небелым цветом кожи, не знающие своих африканских отцов и их культуры, – стопроцентные украинцы – в глазах соседей и всего общества – чужие. Это неправильно. Эта тема меня всегда почему-то очень волновала, даже когда я еще ребенком жила в Москве. Тогда я очень жалела детей-мулатов, потому что с ними никто не хотел играть. Так что мой выбор этой темы для фильма не случаен. В Ольге, воспитывающей 16 детей-мулатов, нет никакого расизма. Она осуществила гениальную идею – собрать из разных детских домов детей-мулатов. Они живут в маленьком поселке, у них никаких комплексов, и они чувствуют себя уверенно.
И.Д.: Что вы хотите сказать миру этим фильмом?
Ю.И.: Мне кажется, что ни в России, ни в Украине не было сделано фильма, который мог бы достучаться до людей и сказать им: «Посмотрите и послушайте их – это такие же люди, как вы. И это относится не только к детям-мулатам, а к любому национальному меньшинству. Во многих своих фильмах я хотела именно это сделать.
Например, в 2007 году я сняла фильм, который называется Fatherhood Dreams («Мечты отцовства»), о мужчинах-геях и об их детях. В основном с точки зрения детей я показываю несколько разных семей. Этот фильм сделан с позиции режиссера мейнстрима и для такой же аудитории, представляющей большинство общества. Это абсолютно не политический фильм. Для меня как для документалиста очень важна тема меньшинств. Так же как для меня важна тема усыновления. Я часто возвращаюсь к этой теме в своих фильмах. Еще, конечно, я люблю делать фильмы про романтическую любовь.
И.Д.: Наверное, непросто снимать фильмы с участием детей?
Ю.И.: Дети, которые показаны в этом фильме – абсолютно потрясающие! Когда три года назад я впервые приехала к ним, я в первый же день запомнила имя каждого ребенка – а их 16 человек, и память у меня не самая лучшая. Наверное, это произошло, потому что каждый из них – индивидуальность. Они очень яркие, живые, искренние. Я полюбила этих детей, и в фильме это, конечно, чувствуется.
И.Д.: Всех одинаково любите или кто-то из них вам ближе?
Ю.И.: Документальный фильм, который будет показан на кинофестивале Sundance, во многом трагичен, потому что у некоторых детей трагична судьба. Настоящая трагедия – это судьба мальчика по имени Андрей. Я его снимала в первый год, когда приехала в Сумы. У Андрея очень яркий, живой, быстрый ум, но в силу того, что у него были проблемы с поведением, и он плохо учился и не умел концентрироваться в школе, он был отправлен в специнтернат для умственно отсталых детей и детей с проблемами поведения – всех в одну кучу. В период так называемого «обострения» плохого поведения Андрея помещали в психиатрическую больницу. Его там «лечили» в течение месяца. Те методы, которыми там лечили этого ребенка, на Североамериканском континенте называются пыткой.
Я вставила это в фильм, когда через два года жизни Андрея в интернате опять снимала этого мальчика. Я считаю просто преступлением то, что сделали с этим ребенком. Он стал абсолютно другим, по-другому говорит, у него произошли изменения в психике. Это самая трагичная история.
И.Д.: Сколько лет было Андрею, когда это с ним произошло?
Ю.И.: Ему сейчас не больше 13 лет. В семье Ольги Нэня он был с годовалого возраста. В интернат его отправили по решению педагогической комиссии, хотя он абсолютно не умственно отсталый. Ольга его иногда берет из интерната на праздники, но в моем понимании этот ребенок обречен.
И.Д.: А другие дети в семье Ольги – как складываются их судьбы?
Ю.И.: Другие истории совсем не такие грустные, есть даже очень хорошие. У Ольги живет мальчик Максим. Ему сейчас, наверное, 11 лет. Он подвижный, очень любит поесть и готовить. Каждое лето и Рождество он ездит в гости к семье в Италию. Я снимала в Италии в этой семье, которую Максим очень любит, и которая его обожает. В итальянской семье Максима два человека – «папа» Сандро и дедушка. Бабушка умерла. Сандро – одинокий мужчина, и поэтому у него нет никаких шансов усыновить Максима, даже если бы произошло чудо, и Ольга согласилась бы на это. Усыновление одинокими мужчинами не разрешается ни в какой стране. По-моему, это печально, потому что я видела, какие это люди, и как они любят Максима.
И.Д.: Один из юных героев вашего фильма мечтает воссоединиться со своим отцом в Уганде. Как вы думаете, у этой истории будет счастливый конец?
Ю.И.: Этого мальчика зовут Рома. Он очень талантливый футболист, который не играет в футбол на профессиональном уровне, потому что Ольга не считает это нужным. У Ромы в Уганде есть папа, с которым они связались. Но этот папа отсидел 6 лет в тюрьме в Украине за торговлю наркотиками. Как мне рассказала Ольга, он уехал в Уганду после безуспешных попыток забрать с собой Рому и второго сына – Эрика. Для подтверждения отцовства ему нужно было заплатить по 5 тысяч долларов за анализ ДНК каждого ребенка. Таких денег у него не было. Поэтому он уехал в Уганду без своих детей и в течение года не звонил. Первый раз звонок от него раздался сейчас в декабре перед Новым годом. Для Романа это была большая трагедия – папа вдруг нашелся, а потом опять исчез. Я не очень доверяю такому папе и не знаю, стоит ли вообще Роману ехать к нему в Уганду.
И.Д.: Вы говорили, что эти дети-мулаты – украинцы по духу, воспитанию и культуре. Может, им и поэтому не стоит никуда уезжать?
Ю.И.: Не все так однозначно. Например, есть в семье Ольги Нэня мальчик по имени Сашка. Он любимец всех местных мальчишек и девчонок. Он их лидер, очень харизматичный – и настоящий украинец как культурологически, так и эмоционально, хотя самый темнокожий в семье. По-русски он говорит с сильным украинским акцентом.
Когда я начала его снимать для фильма, он мне говорил: «Я буду жить там, где родился, никуда не хочу уезжать». Ему тогда было лет 12. Прошло три года. И во время повторной съемки он сказал, что его «достало», что его все время называют «черномазым». Не понимая, как хорошо он выразил свою мысль, он сказал: «Таким, как мы, только кирпичи ложить позволят. За столом-то ты сидеть не будешь». Когда 15-летний ребенок, который три года назад был гордым гражданином Украины, вдруг такое тебе говорит, это грустно.
И.Д.: А девочки есть в семье Ольги Нэня?
Ю.И.: Есть. Но чисто случайно для моего фильма мальчиков снимать было лучше, потому что в этой конкретной семье мальчики четче выражают свои мысли. Потому так получилось, что я больше снимала мальчиков, и они стали главными героями моего фильма. Еще один мальчик, которого зовут Кирилл – по прозвищу господин президент или Обама – от рождения рафинированный человек: интеллигентный, образованный. У него были самые сложные проблемы с мамой Ольгой по сравнению с другими детьми.
И.Д.: Какие это были проблемы?
Ю.И.: Кирилл – человек упрямый, сильный, несгибаемый. То, как он видел свою жизнь, и что он должен в этой жизни делать, не совпадало с мнением Ольги. Ольга считает, что ее видение правильнее. Они много спорили. Он был единственный, кто ей все время перечил. Конфликт углублялся. Семья живет в пригороде Сум, практически в деревне. У них большое приусадебное хозяйство – а иначе Ольге не прокормить своих детей, потому что дотаций от государства не хватает на жизнь.
Ольга считала, что все дети должны в равной мере помогать по хозяйству. Но Кирилл был ориентирован на учебу, он заканчивал школу, а потому помогал по дому значительно меньше, чем другие дети. Это вызывало неудовольствие. Кончилось тем, что Кирилл – это единственный ребенок из всей семьи Ольги, который не общается со своей приемной семьей.
И.Д.: Чем он сейчас занимается?
Ю.И.: Он учится в институте в Киеве, получает высшее образование. Он выживет, он сильный человек. Но, по-моему, это тоже большая трагедия, что ребенок, который в течение 14 лет рос и воспитывался в семье, потерял эту семью. Я не могу сказать, кто больше виноват, но грустно, что между семьей и Кириллом прервана всякая связь.
И.Д.: Юлия, как вы думаете, что именно привлекло внимание устроителей кинофестиваля Sundance к вашему фильму? Ведь он отобран в числе всего 12 из представленных 796 международных номинаций документальных картин со всего мира?
Ю.И.: Я – единственная женщина-режиссер среди создателей 12 отобранных для участия в конкурсе документальных фильмов. Я не знаю ответа на ваш вопрос и могу только догадываться.
И.Д.: Поделитесь своими догадками…
Ю.И.: В этом фильме много очень разных аспектов жизни детей, которые каждый человек может спроецировать на себя. Там очень много глубоких вещей – и о международном усыновлении, и о национальной гордости; и о смысле того, что дети, считающие себя украинцами, никакому в Украине не нужны, потому что они чернокожие; и о толерантности, и о сочетании авторитарных методов воспитания с глубокой материнской любовью; и о том, что система может взять ребенка и разрушить его, даже не заметив этого. Мне кажется, потому, что мне удалось сделать такой сложный и серьезный фильм, но вместе с тем он – о детях, его и взяли для показа на фестивале Sundance.
И.Д.: У вас солидный послужной список режиссерских работ. Многие из них связаны с Россией, хотя вы живете в Канаде. Почему?
Ю.И.: Я канадский режиссер-документалист. В России я даже на кинофестивалях свои фильмы никогда не показывала, видимо, по лености. Но выбирая тему, я всегда помню, что мой первый язык – русский, а второй – английский, и что образование я получила не в Канаде. Я люблю делать фильмы о реальных людях и реальных событиях современности: об иммигрантах, о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами, об усыновлении и о меньшинствах. В 2010 году я совершенно случайно закончила одновременно три фильма, которые снимала несколько лет.
И.Д.: Один фильм – это «Семейный портрет в черном и белом», а еще два?
Ю.И.: «Цена сердечной боли» (Price of Heartache) о фиктивных браках ради получения канадского гражданства. Съемки этого фильма занесли меня в Марокко, в Африку и в другие места. Он был сделан по заказу канадского телевидения.
И второй – очень смешной – фильм называется «Любовь в переводе» (Love Translated). Это 10 дней тура за невестами в Одессу. Я снимала все, что происходило с первого до последнего дня тура, организованного брачным агентством «Анастасия». Там нет ничего подставного. Это чистая документалистика. Но по драматизму фильм не уступает голливудским сценариям. Мне самой очень нравится этот фильм, он хорошо получился: веселый и совсем не глупый. Он был частью проекта о фиктивных браках, но потом стал отдельным, совершенно самостоятельным фильмом.
И, наконец, последний фильм – «Семейный портрет в черном и белом» – кинофестиваль Sundance взял у нас в первом, черновом варианте монтажа. Сейчас мы с братом Борисом Ивановым закачиваем работу над его финальным вариантом.
Видео и фото для этого материала предоставлены Family Portrait Productions.
Краткая биографическая справка:
Юлия и Борис Ивановы – совладельцы независимой продюсерской компании Interfilm Productions в Ванкувере, Канада.
Юлия закончила московский ВГИК, затем работала в Музее российского кино и в канадском посольстве в Москве. После переезда на постоянное жительство в Канаду в 1995 г. начала заниматься документальным кино. Автор и режиссер девяти фильмов. Многие из них созданы совместно с братом, продюсером Борисом.
Первый документальный фильм Юлии и Бориса Ивановых об усыновлениях подростков «Из России за любовью» (From Russia, For Love), созданный в 2000 г. совместно с канадской телекомпанией CBC, был показан в 18 странах.
Фильм 2006 г. «Московский фристайл» (Moscow Freestyle) о живущих в Москве молодых учителях из США и Канады, созданный по заказу CBC Newsworld, Knowledge Network и SCN, стал лауреатом «Награды гуманизма» на фестивале Red Shift в Нью-Йорке.
