В пятницу ушел из жизни Геннадий Янаев, некогда вице-президент СССР и член ЦК КПСС, –человек, возглавивший во время «августовского путча» 1991-го года Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР, или ГКЧП.
Одни называют Янаева «путчистом», замшелым консерватором, пытавшимся сохранить тот СССР, которого люди уже не хотели. Другие считают Янаева героем, боровшимся против распада Советского Союза и против реформаторов, правление которых привело к так называемым «лихим девяностым» и многим бедам. О роли Геннадия Янаева в истории корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с ведущим научным сотрудникам Института проблем международной безопасности РАН Алексеем Фененко.
Василий Львов: Алексей Валериевич, в прошлый раз мы говорили с вами о Борисе Ельцине и о той политико-экономической группе, которую он представлял. Давайте теперь обратимся к Геннадию Янаеву и его единомышленникам. Ельцина привыкли считать реформатором. Вы это уже опровергали. Геннадия Янаева, в свою очередь, привыкли, рисовать консерватором…
Алексей Фененко: Это совершенно не так. В Советском Союзе второй половины 80-х, по сути, не было ни одного политика, выступающего за восстановление того status quo, какой был при Брежневе. Был конфликт между различными группами реформаторов, который произошел еще в 85-86-м гг. Было четыре группы реформаторов. Была группа реформаторов, которая выступала, как Лигачев, за обновление промышленности без существенных изменений в системе. Была группа Горбачева, близкая к идеям Пражской весны 1968 года…
В.Л.: В частности, к идее социализма с человеческим лицом, о которой первым сказал Александр Дубчек…
А.Ф.: Была группа Яковлева, которая выступала за слияние КПСС с западноевропейской социал-демократией, и группа Ельцина – за радикальную приватизацию собственности. Вот Янаев был по взглядам близок к первой группе…
В.Л.: Лигачевской.
А.Ф.: Да, которая выступала за умеренную трансформацию социализма, за «стратегию ускорения» 85-87-го гг.
В.Л.: Что предусматривал «стратегия ускорения»?
А.Ф.: Первое – расширение хозяйственной самостоятельности предприятий, то есть определенное в хозяйственной сфере сокращение власти партии, и второе – частичное введение кооперативов, то есть постепенная, медленная приватизация мелкой собственности – а, значит, выход из тени той части системы, к которой относится партия и государство. Эта группа была больше всего возвышена, кстати, Горбачевым, и конфликт Янаева с Горбачевым начался со второй половины 90-го года.
В.Л.: В чем этот конфликт состоял?
А.Ф.: Он сопровождался двумя обстоятельствами. Первое – то, что возникла идея реформы союзного государства – а это были люди (Янаев и его сторонники – В.Л.), боявшиеся реформы союзного государства, того, что Советский Союз будет преобразован в конфедерацию, Союз Суверенных Государств.
В.Л.: А вторая причина конфликта?
А.Ф.: А во-вторых, они (Янаев и его сторонники – В.Л.) были в скрытой оппозиции к Горбачеву, начиная с весны 90-го года после отмены 6-ой статьи Конституции (отрывок: «Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР» – В.Л.) и фактически отстранения КПСС от власти.
В.Л.: Как раз в то время Янаев, в частности, был секретарем ЦК КПСС.
А.Ф.: И третье обстоятельство – Горбачев обсуждал с Ельциным план 500 дней быстрой приватизации государственной собственности. План не был принят Горбачевым, но сам факт его обсуждения насторожил таких политиков, как Янаев. И поэтому в августе 1991-го года наступление ГКЧП было сделано за день до подписания нового союзного, по сути, конфедеративного союзного договора, намеченного на 20 число.
В.Л.: Как известно, Союз Суверенных Государств так и не был создан, но и вернуться к прежнему СССР путчистам не удалось. Алексей Валериевич, получается, что сторонники Янаева противились этим переменам, прежде всего, потому, что боялись приватизации по-ельцински, которая лишила бы их власти?
А.Ф.: В том числе. Поскольку на уровне страны это (всеобщая приватизация – В.Л.) не прошло, Ельцин стал протягивать это на уровне одной республики – РСФСР, а РСФСР – это ключевая республика. Это первый момент. А второй момент – безусловно, была цель не допустить подписание нового союзного договора. Два эти мотива и побудили действовать ГКЧП.
В.Л.: Почему, на ваш взгляд, ГКЧП проиграл?
А.Ф.: Механизм поражения ГКЧП был заложен в январе 1991-го года, когда произошли события в Риге и Вильнюсе (см. про Поющую революцию – В.Л.). Тогда Горбачев отдал устный приказ на штурм телецентров, но, когда показали жертву в эфире, Горбачев отказался от действий армии. Вот с этого момента армия во главе с Язовым (с 1987 по 1991 гг. министр обороны СССР – В.Л.) признавала только письменный приказ. И когда встал вопрос в августе 1991 года о штурме Белого дома…
В.Л.: А Язов был членом ГКЧП…
А.Ф.: Язов очень жестко поставил перед Янаевым и Крючковым (председателем КГБ – В.Л.) этот вопрос: мы готовы за несколько часов взять штурмом Белый дом, вы даете письменный приказ и гарантии, что вы, как Горбачев, нас не подставите? Они сказали: письменный приказ не даем, только устный. Устный? Извините, штурма не будет, ответил Язов, повторения событий в Риге и Вильнюсе не будет.
В.Л.: Не хочется повторять пустую фразу о том, что у истории нет сослагательного наклонения. Наоборот, интересно, как складывалась бы история в зависимости от тех или иных непредвиденностей. Если бы ГКЧП подписал приказ на штурм Белого дома и смог удержать былую систему, предотвратить приватизацию по ельцинскому сценарию, какой была бы Россия?
А.Ф.: Я думаю, СССР уже бы не было в любом случае. Вопрос о переговорах по новому союзному договору касался девяти республик.
В.Л.: Шесть из них не стали участвовать в референдуме о сохранении и обновлении СССР – прибалтийские Литва, Латвия, Эстония плюс закавказские Грузия и Армения, а также Молдавия.
А.Ф.: Да, то есть уже не пятнадцать республик, правда? Поэтому я думаю, что даже если ГКЧП гипотетически удержал бы власть, то он очень быстро столкнулся бы с сепаратизмом в Прибалтике и Закавказье и, в общем-то, на Украине. Ведь в дни путча, сразу после него, эти республики одна за одной принимали уже не декларации о суверенитете, а декларации о независимости. Встал бы вопрос, как подавить сепаратизм в этих республиках. Момент второй. В 90-м году не только союзные республики, но и автономные республики приняли декларацию о суверенитете. Типичный пример – Татарстан. А в Чечне генерал Дудаев совершил переворот и под лозунгом борьбы с ГКЧП разогнал местный Верховный совет. То есть встал вопрос, как бороться с автономиями в рамках РСФСР. Но даже если допустить, что и это как-то бы удалось победить, то перед ГКЧП встал бы третий вопрос – о реальном удержании под контролем экономической системы. Было нарушено товарно-денежное обращение, и я думаю, что ГКЧП пытался бы проводить экономическую политику, похожую на ту, которую проводило правительство Рыжкова в 88-90-м гг.
В.Л.: А именно?
А.Ф.: Создание мелких кооперативов (мелкая приватизация) и крупных кооперативов, которых государство назначает как резидентов для отработки определенных финансовых средств. Но насколько бы оказалась эта система экономически жизнеспособной – большой вопрос. Я напомню, что политика Рыжкова привела в 90-м году к тотальному дефициту. Но допустим, ГКЧП удалось бы навести порядок в промышленности, прекратить товарный дефицит, разразившийся из-за противостояния между республиками и союзным центром.
В.Л.: Каков же вывод?
А.Ф.: Если говорить кратко, для успеха ГКЧП, на мой взгляд, опоздал на три года. То, что сделал ГКЧП, планировалось сделать в июне 88-го года, на 19-й партконференции, а скандальные разговоры об отстранении Горбачева от власти шли уже с конца 86-го года. Тогда, может быть, в июне 86-го, смещение Горбачева имело бы шансы на успех. Но Горбачев опередил эти события, разгромив в июне 88-го года группу Лигачева, которая была близка по взглядам к членам ГКЧП. В 91-м году уже было поздно.
