Механизм формирования списков «иноагентов» в России мало понятен и рассчитан преимущественно на создание тотальной атмосферы страха в стране. К такому выводу склоняются опрошенные Русской службой «голоса Америки» правозащитники.
Напомним, на днях Министерство юстиции вновь расширило реестр так называемых СМИ – иностранных агентов, включив в него главного редактора журнала The New Times Евгению Альбац, журналиста и благотворителя, бывшего директора фонда «Нужна помощь» Дмитрия Алешковского и широко известного писателя Дмитрия Быкова.
Подоплека такого решения по обыкновению не раскрывается. Согласно законодательству, в реестр вносят издания и частных лиц, распространяющих информацию и получающих иностранное финансирование. Дальше – сплошной волюнтаризм. В результате в «черных списки» попадали люди, не имеющие никакого отношения к медиасфере – например, правозащитник Лев Пономарев.
При этом параметры «иностранного финансирования» до того размыты, что позволяют надзорным органам считать таковым выигранные премии, рекламные доходы или переводы на символические суммы от граждан, проживающих, допустим, в ближнем зарубежье. Всё это никак не гарантирует людей от произвола.
Как заявила Альбац, она собирается обжаловать свой статус в суде. Впрочем, пока добиться успеха на этом поприще еще никому не удавалось.
«Многие из внесенных в «черные списки» с неприкрытой гордостью носят звание “иноагента”»
Ритуал «посвящения в иноагенты» в большей степени призван продемонстрировать, что в стране нет неприкасаемых, и по кому в следующий раз зазвонит колокол, остается только гадать ждать, считает сопредседатель Московской Хельсинкской группы, учредитель Сахаровского центра Вячеслав Бахмин. По его мнению, это отнюдь не средство персонального запугивания.
«Ведь многие из внесенных в «черные списки» с неприкрытой гордостью носят звание “иноагента”, – добавил он в интервью Русской службе. – Тот же Дмитрий Быков сказал, слава богу, и я дождался. Это уже скорее почетный знак отличия, указатель на, что тот или иной человек находится в принципиальных разногласиях с действующим режимом, и наоборот».
Данный закон при желании можно применить за что угодно и к кому угодно, констатировал Вячеслав Бахмин. Но такую «награду», на его взгляд, выдают только избранным.
«Кто и по какому принципу составляет эти списки, до конца неясно, – уточнил он. – В последнее время, очевидно, туда вносят тех, кто наиболее активно и публично выражает негативное отношение к войне в Украине. По нынешним временам этого с головой хватает. Однако пока все же сохраняется некая избирательность, иначе реестр давно бы треснул. Ведь в него, согласно законодательным нормам, можно ежедневно запихивать сотни, если не тысячи людей».
В большей степени это демонстрация того, что в стране нет неприкасаемых, утверждает правозащитник. По его словам, народу дают понять, что если уж такие значимые фигуры затрагиваются, то на их месте запросто может оказаться каждый.
«Говорить же в данном контексте о правах и правовых нормах в России – дело никчёмное. Они уже давно не соблюдаются. Достаточно посмотреть решения множества судов и аргументы, выдвигаемые стороной обвинения и не имеющие никакого отношения к праву. А суды просто штампуют приговоры», – резюмировал Вячеслав Бахмин.
«Это работа своего рода конвейера»
Основной принцип всех репрессий, которые осуществляются в России, – демонстративная избирательность и показательность, заметил руководитель независимого правозащитного проекта «Поддержка политзаключенных. Мемориал» Сергей Давидис. Он согласен, что острие закона направлено не на то, чтобы преследовать абсолютно всех, кто даёт для этого основания.
«Иначе пришлось бы записать в «иноагенты» добрую четверть страны, если не больше, – пояснил собеседник «Голоса Америки», – У властей таких намерений нет. Им надо, наоборот, показать, что “враги” есть, “пятая колонна” никуда не делась, но это все-таки скорее исключение. Поэтому списки формируются достаточно произвольно, зачастую в них включают достаточно заметных людей для пущего эффекта. То есть карательные нормы законов применяют как бы в назидание другим, чтобы им было неповадно».
Полагаю, что власти не рассчитывают с помощью закона повлиять на деятельность Альбац или кого-то другого из включенных в реестр «иноагентов», рассуждает Сергей Давидис. Как ему кажется, надеяться на это довольно бессмысленно.
«Мне представляется, что это работа своего рода конвейера, но мало мощного на данный момент, – предположил он. – Ну, вот есть в Минюсте отдел, отвечающий за это направление, он и работает, как может, разводя бюрократическую канитель. Возможностей его хватает, чтобы состряпать документы на несколько человек в неделю. Таким образом, они, не особенно перетруждаясь, отчитываются перед работодателями».
Так что процесс идет по накатанной, а цель его – запугивание обывателей, создание общей атмосферы страха, подчеркивает правозащитник. По его оценке, определенный эффект такая политика даёт, поскольку об этом много пишут и говорят.
«Это создает в обществе ощущение угрозы и неопределенности, – указывает он. – В том смысле, что ты ложишься спать простым человеком, а проснуться можешь “иноагентом”. Но практического значения это имеет мало, особенно для тех, кто находится вне России, как многие из списка. До определенной поры это лишь неприятное обременение, наносящее поражение в правах. Правда, в перспективе всё может обернуться гораздо худшими последствиями». Таковы приоритеты государства, заключил руководитель независимого правозащитного проекта «Поддержка политзаключенных. Мемориал».
