14 октября в российский прокат выходит триллер Джона Керрана «Стоун», в котором сыграли Мила Йовович, Роберт Де Ниро и Эдвард Нортон. Персонаж Нортона – осужденный на пожизненный срок матерый убийца Джеральд Крисон по прозвищу Стоун (в переводе – Камень), который, чтобы вырваться на волю, пускается «во все тяжкие». Герой Роберта Де Ниро – Джек Мэбри, сотрудник комиссии по досрочному освобождению в тюрьме, где отбывает наказание Стоун.
Корреспондент «Голоса Америки» встретилась с Эдвардом Нортоном и Робертом Де Ниро в кинотеатре Landmark в Лос-Анджелесе.
Галина Галкина: Господин Нортон, вы знамениты тем, что сами готовитесь к работе в своей «лаборатории». Что именно вы предпринимаете, чтобы ваши персонажи обрели плоть и кровь?
Эдвард Нортон: Эта роль для меня была довольно понятна: окружающая среда, в которой живет мой персонаж, очень специфическая, к тому же нам очень повезло со съемками. К северу от Детройта есть тюрьма, руководство которой к нам очень хорошо отнеслось и с самого начала было готово нам помочь. Для меня организовали встречи с заключенными, с которыми я мог поговорить и задать им вопросы, и это стало моим основным источником информации для роли Стоуна. Я думаю, что для меня главным было погрузиться в действительность, в которой живут эти люди, чтобы понять, как они разговаривают, какие у них отношения между собой, и мне эта возможность была любезно предоставлена.
Г.Г.: Все персонажи этой истории трансформируются под конец фильма, но больше всего меняется внешность вашего Стоуна. Вы свои волосы заплели в косички, или это был парик? И еще – в какой части этой истории вы чувствовали наиболее тесную связь со своим персонажем?
Э.Н.: Косички были настоящие. Их трудно подделать. Да, мы искали в Голливуде парикмахера, который умеет делать такие косички, «кукурузные ряды». Но мы никого не нашли. Тогда я поехал в центр Детройта и нашел там женщину по имени Кристал, которая делает хорошие чистые ряды косичек. Так что Кристал заплела мне волосы, дала мне мусс для волос, и я сам следил за своими косичками.
Меня часто спрашивают, что я привношу в персонаж из своей собственной жизни. Честно говоря, для меня это не совсем так. Я стремлюсь смотреть на свои роли как на творческий процесс, в котором главное – воображение и сопереживание. Я намного больше получаю от общения с людьми, которые действительно жили той жизнью, какую предстоит прожить моему персонажу, чем если бы я стал копаться в своем собственном ограниченном жизненном опыте.
Мне показалась интересной мысль о том, что человек, борющийся с трудностями или страдающий из-за своего положения, может радикально изменить взгляд на жизнь. У него может случиться озарение или внезапное просветление, связанное с переживаниями, которые он испытывает. В противоположность формальным занятиям религией, озарение или откровение может произойти после того, как человек стал очевидцем какого-то события. Вот это я в состоянии понять.
К мысли о трансформации через переживание мы пришли вместе с режиссером Джоном Керраном. Он показал мне документальный фильм о тюрьме. Для меня из сценария не было понятно, что же именно явилось причиной просветления моего персонажа. Если мы должны поверить в то, что это действительно с ним произошло, то в какой момент это случилось?
Джону пришла потрясающая идея, когда он смотрел документальный фильм о тюрьме. Там рассказывалось об убийстве в тюрьме. На подлинной видеозаписи, сделанной при помощи камеры слежения, было видно, что в тот момент, когда происходило убийство, в нескольких дюймах от этого места в камере за решеткой находился человек. Он упал на пол и сквозь решетку смотрел на того, кого убивали. И тогда Джон сказал мне: «А тебе не кажется, что мы могли бы создать нечто подобное в нашем фильме, и тогда зрителям тоже станет ясно, когда и почему у Стоуна случилось просветление». Я думаю, что ответил на ваш вопрос.
Г.Г.: Вы давно сами не ставили фильмы. У вас есть какие-то задумки для будущего режиссерского проекта?
Э.Н.: Это действительно так. Техника меняется очень быстро, и на съемках фильма это особенно заметно. При работе над каждым новым фильмом у меня создается ощущение, что произошла техническая революция. Появляется новая аппаратура, которая делает процесс съемок все более легким. Вы знаете, что можно взять камеру Cannon SLR и ноутбук и наутро снять довольно приличный фильм. Так что, безусловно, меня притягивают все более расширяющиеся возможности съемок. Но сиюминутных планов на это у меня нет пока никаких. Съемки в новом фильме я могу сравнить с обладанием волшебной отмычкой, которая позволяет тебе зайти в чужую комнату и узнать что-то необыкновенное. Я имею в виду, что для меня даже та пара недель, которые я провел, находясь в тюрьме и разговаривая с заключенными, стали открытием. Это совершенно незабываемый жизненный опыт.
Г.Г.: Не знаю, захотите ли вы ответить на мой следующий вопрос. В США существует огромная группа людей, работающих в пенитенциарной системе и, наверное, еще больше освобожденных из заключения под подписку. Каждый день заседающие в суде пытаются определить, реабилитировались они или нет. Что вы думаете об американской системе тюрем и об отношениях между условно-освобожденными заключенными и теми, кто с ними работает?
Э.Н.: Это, скорее всего, немного выше моей компетентности. Я не уверен, что могу квалифицированно прокомментировать эффективность исправительной системы досрочно-условного освобождения. Я думаю, что у нас в Соединенных Штатах существует огромная проблема. Я думаю, что у нас больше людей в тюрьме, чем в любой другой стране в мире, за исключением Южной Африки. Мы создали огромную индустрию.
Но люди, с которыми мы познакомились, и которые с нами работали, это чрезвычайно преданны, своему делу государственные служащие. Они испытывают огромный недостаток в рабочей силе, они совершенно завалены ненормальным количеством дел, которыми они должны заниматься. У меня нет глубоких познаний по этому вопросу, но я наблюдал за тем, как ужасающе перегружены и измотаны эти люди. Я не могу представить себе, как это страшно – принимать принципиальные решения по отношению к людям так оперативно, как это от них требует вышестоящее начальство. Я бы точно не смог этим заниматься.
Г.Г.: Я знаю, что вы оба и раньше бывали в Торонто на международном фестивале. Господин Де Ниро, один оператор рассказывал, что помнит, как сфотографировал вас в первый раз, и насколько это изменило всю его карьеру. Насколько, как вам кажется, изменился кинофестиваль в Торонто после вашего последнего приезда, и как его можно сравнить с другими кинофестивалями?
Роберт Де Ниро: Я не помню, когда я был здесь в последний раз. Это было почти... не помню. Я знаю, что я был здесь с «Бронксской историей» (Bronx Tale). Но это крупный фестиваль и очень хороший, это очевидно. Он стал очень разнообразным, но, к сожалению, я здесь всего лишь на один день. Но это прекрасный фестиваль.
Г.Г.: Как вы думаете, то, что происходит в жизни, должно было произойти, или мы сами создаем свою судьбу?
Р.Д.Н.: По мере того как я старею, мне иногда кажется, что все было предопределено для меня, нравилось ли мне это, хотел ли я этого, мечтал об этом или нет – в какой-то степени. Но в то же время в каких-то других вещах у тебя есть выбор, и тот выбор, который ты делаешь, является частью более грандиозного плана. Это похоже на птиц, которые пролетают расстояние в 900 миль из одной части земного шара в другую. Из северного полушария в южное, как-то они находят свою дорогу туда каждый год. Каким-то образом, когда стареешь, все эти циклы становятся тебе очевидны. Иногда мне кажется, что до некоторой степени все было предопределено для меня. Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос.
Новости Голливуда читайте здесь
