СТРАСБУРГ – Украинская военнослужащая Надежда Савченко, содержащаяся под арестом в России и обвиняемая в том, что она якобы была соучастницей убийства российских журналистов, стала в начале этой неделе членом Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
Это случилось после того, как Ассамблея утвердила новый состав делегации парламента Украины в ПАСЕ, членом которой Надежда Савченко стала сразу же после избрания ее в Верховную Раду осенью прошлого года.
Председатель Парламентской Ассамблеи Совета Европы Анн Брассер призвала российское руководство отпустить Надежду Савченко из заключения, так как теперь она обладает дипломатическим иммунитетом.
Российская делегация раскритиковала это высказывание председателя ПАСЕ, заявив, что украинская летчица подозревается в преступлении, совершенном до получения ею статуса члена Ассамблеи, поэтому иммунитет в данном случае не действует.
Aдвокат Надежды Савченко Марк Фейгин обеспокоен тем, что Россия может так и не ответить на призыв ПАСЕ. Своими опасениями он поделился в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Данила Гальперович: После подтверждения полномочий Надежды Савченко в качестве члена ПАСЕ, что меняется в ее статусе для российских официальных лиц?
Марк Фейгин: Если бы Россия соблюдала свои международные обязательства в части Устава Совета Европы и Генерального соглашения об иммунитетах и привилегиях Совета Европы (соответственно, статья 40 первого документа и статьи 14 и 15 второго документа), то, вообще-то, ее должны были бы из-за дипломатического статуса уже к вечеру 26 января отпустить. Потому что дипломатов нельзя удерживать, и уголовно-процессуальный кодекс России однозначно трактует, что в отношении таких лиц невозможны ни аресты, ни новый вид преследования. Это, кстати, не означает, что дело должно быть прекращено. Уголовное дело может продолжаться, а вот содержание ее под стражей является нарушением всех международных обязательств России, и перед Советом Европы, и не только перед ним.
Д.Г.: А не пробовали политики, беспокоящиеся о судьбе Надежды Савченко, обусловить ее освобождение ограничением или, наоборот, снятием ограничений полномочий российской делегации в ПАСЕ? Ведь сейчас эти полномочия оспорены, и 28 января станет ясно, насколько серьезно они будут ограничены.
М.Ф.: Российская делегация настаивает, и небезуспешно, надо сказать, на возвращении себе права голоса в ПАСЕ, пытаясь разделить вопросы освобождения Савченко и возвращения делегации права голоса. Пока перспективы для нас очень плохие. Если заседание ПАСЕ проголосует в среду вечером за проект резолюции Мониторинговой группы, где важная часть полномочий возвращается, то несмотря на то, что имя Савченко и других украинских граждан, находящихся в России, может содержаться в этом документе, это совершенно не обязывает к немедленному исполнению этих решений. Россия получит право голоса, но взамен ничего не сделает. В предыдущие дни был некий блеф со стороны отдельных лиц в российской делегации, они, как бы ссылаясь на какие-то устные договоренности, выражали готовность в этом вопросе содействовать. И я думаю, что европейцам так комфортнее сказать: «А нам обещали». Но от «обещать» до «сделать» большое расстояние.
Д.Г.: Если действительно российской делегации вернут право голоса в ПАСЕ, а Савченко не будет освобождена, как тогда будут обстоять дела для вашей подзащитной?
M.Ф.: Если российская делегация не возьмет на себя обязательства разобраться и решить все за несколько дней, то тогда с высокой степенью вероятностью, учитывая голодовку Савченко, можно говорить о плохом сценарии, Сегодня 48-й день голодовки. Сколько организм вообще может выдержать – я не знаю, может быть, 50, может быть, 60 дней. Значит, мы попадаем в критическую зону. То есть, в ближайшие условно 20 дней мы можем получить ее смерть в тюрьме, или же принудительное кормление, которое она приравнивает к пыткам. Поэтому мне совершенно непонятно такое амбивалентное отношение ряда видных лиц из ПАСЕ, с которыми я встречался. Они разводят руками в типично европейской манере. Не прилагать усилия для освобождения не просто человека, не просто заключенного, военнопленного, а делегата ПАСЕ, делегата своего же органа... Я не увидел большого энтузиазма, который бы сопровождал попытки ее освобождения.
Д.Г.: Может, на европейцев как-то влияет аргументация российской делегации в этом вопросе?
М.Ф.: Надежда пользуется презумпцией невиновности. И до момента, пока приговором не установлена ее вина и не назначено наказание, она считается невиновной, и поэтому пользуется всеми своими правами, в том числе и пассивным избирательным правом. Она вправе избираться в парламент, она вправе делегироваться в ПАСЕ. И если уж вы не провели суд и не доказали в этот срок ее вину, раз вы не уложились в два месяца и вина ее притом не очевидна, потому что мы предоставили доказательства ее невиновности – значит, дорогие друзья, вам надо ее отпустить и продолжать расследование без нахождения ее в тюрьме. Поэтому это все риторика, болтовня, которая прикрывает фактически нарушение международных обязательств Россией. Надежда — заложник, потому что вокруг нее идут торги.
Д.Г.: В самом судебном процессе внутри России решения ПАСЕ, которые приняты сейчас в отношении Надежды Савченко, что-нибудь меняют?
М.Ф.: Мы снова подадим ходатайство об ее освобождении на основании этих решений, представим подлинники документов. Но изменят они что-то или нет, я не берусь сказать. Потому что во многом главным давлением является международное, а не внутрироссийское. Внутри России давить бесполезно, это известно, а международное пока оказалось неэффективным.
