МОСКВА – Госдума РФ отказалась проводить парламентское расследование убийства оппозиционного политика Бориса Немцова. Об этом в понедельник 18 мая сообщили российские СМИ.
С предложением о проведении расследования выступил депутат Дмитрий Гудков. В ответе, полученном им из комитета Госдумы по конституционному законодательству и госстроительству, указано, что «предметом парламентского расследования не может быть установление виновности конкретных лиц в совершении преступления».
«Не умаляя важности раскрытия убийства Б.Е.Немцова и необходимости привлечения виновных к ответственности, следует отметить, что расследование уголовных преступлений является предметом рассмотрения следственных органов», – цитирует ТАСС слова председателя комитета Владимира Плигина.
За комментариями Русская служба «Голоса Америки» обратилась непосредственно к Дмитрию Гудкову.
Виктор Васильев: Дмитрий, чем была вызвана ваша инициатива?
Дмитрий Гудков: Во-первых, хотелось бы, чтобы, как и во всех цивилизованных странах мира, общество через парламент контролировало подобные расследования. Безусловно, парламентское расследование – это та форма действий, которая помогает гражданам лучше разобраться в происходящем. Во-вторых, у нас накопилось огромное количество вопросов к следствию, на которые мы хотим получить ответы. Дело еще в том, что никто до конца не доверяет следователям. Надо понимать, что это чрезвычайно резонансное убийство, и вполне естественно, что общество хочет знать всю правду о ходе его расследования.
Поэтому я и предлагал сформировать комиссию парламентского расследования с учетом позиции руководства партии ПАРНАС, бывших однопартийцев Бориса Немцова. Мы хотим получить доступ ко всем материалам, включая видео. Это необходимо, в том числе и для того, чтобы исключить разные бредовые версии типа: «прилетели инопланетяне и по заказу Госдепа США застрелили Бориса Немцова». Ведь сначала нам пытались навязать много разных версий. Необходим парламентский контроль за действиями следователей. Тем более, я знаю, что многие следователи, которые хотели раскрыть это убийство, сталкивались со сложностями, когда у них возникала необходимость допросить тех или иных лиц, находящихся на территории России.
Хочется понять, кто им мешал, препятствовал и так далее? На мой взгляд, парламентское расследование повышает шанс на установление истины в полном объеме. И к тому же могло бы помочь компетентным органам заслужить доверие общества.
В.В.: Какие у вас главные вопросы к следствию?
Д.Г.: Например, почему долгое время людей, которые находились на территории России, не могли быть допрошены? Почему не работали телекамеры, установленные на башне Кремля? Или, если они работали, то что удалось узнать с их помощью? Почему работала снегоуборочная машина, когда в городе не было снега? Почему не все подозреваемые были допрошены? То есть огромное количество вопросов, на которые действительно нет ответов.
В.В.: А в чем вы видите причины отказа провести парламентское расследование?
Д.Г.: По этому вопросу не принято политическое решение. Разумеется, такие решения принимаются не в Думе, а на другом уровне. Многие чиновники и силовики действительно боятся создания такой комиссии, так как к ней будет приковано повышенное внимание мировой общественности, а с выводами этой комиссии нельзя будет не считаться. А мало ли что они там нарасследуют?
В.В.: На ваш взгляд, есть шанс добиться правды в этом деле?
Д.Г.: Думаю, многие силовики заинтересованы, чтобы расследовать это преступление. Потому что те, кто заказал и убил Немцова, фактически нарушили основу основ нашей политической системы. А именно – попытались нарушить монополию на насилие, что категорически запрещено в авторитарных и тоталитарных государствах. Поэтому в данном случае интересы разных сторон совпадают, и я не исключаю, что нам удастся сдвинуть это дело с мертвой точки. Сейчас буду обращаться во фракцию КПРФ, которая насчитывает больше 90 депутатов. А если мы соберем 90 депутатских подписей, то сможем инициировать обсуждение в Думе идеи проведения парламентского расследования. Пока же вся дискуссия вокруг этого ведется на уровне писем.
