Один из пяти претендентов на премию «Оскар» в категории «лучший фильм на иностранном языке» выходит в американский кинопрокат. На предстоящей неделе артхаусная компания Oscilloscope Laboratories познакомит зрителей США с одним из самых экзотичных фильмов оскаровского сезона – лентой колумбийского режиссера Сиро Герра «Объятия змея» (Embrace of the Serpent). Картина получила мировую премьеру в мае прошлого года на Каннском кинофестивале, где в секции «Двухнедельник режиссеров» получила главный приз.
Как отмечает мировая пресса, «Объятия змея» – первый игровой фильм, снятый в джунглях Амазонки за последние тридцать лет и первый, когда-либо номинированный на «Оскара» фильм из Колумбии.
В центре сюжета – индейский шаман Карамакате, последний уцелевший представитель своего племени, который в разные годы сопровождает в опасных путешествиях по неизведанным территориям двух путешественников. В основу сценария положены дневники этих бесстрашных исследователей Амазонии 20-го века – немца Теодора Кох-Грюнберга и американца Ричарда Эванса Шультеса. Оба они искали в диких лесах священное для индейцев редкое тропическое растение якруна, обладающее целебным и наркотическим эффектом. Сценарий, написанный режиссером совместно с Жаком Тулемондом, прослеживает оба путешествия, совершенные с разницей в три десятилетия, в параллельном монтаже.
Сиро Герра (Ciro Guerra) родился в Колумбии в 1981 году. Первый фильм – «Блуждающие тени» – он снял в 2004 году. Вторая его игровая картина – «Путешествия ветра» – показывалась на Каннском кинофестивале в программе «Особый взгляд». Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» попросил Сиро Герру ответить на несколько вопросов.
Олег Сулькин: Очень любопытно, почему вы решили снимать в черно-белом формате. Могу представить, какое буйство красок могло бы быть на экране, если бы вы снимали в цвете.
Сиро Герра: Любое цветное изображение джунглей Амазонки представит их в искаженном плане. Это просто невозможно. Представьте, в языках индейцев есть примерно пятьдесят слов для обозначения различных оттенков зеленого цвета.
О.С.: Вы понимаете языки индейцев?
С.Г.: Нет. На съемках мы общались с ними на испанском, они все говорят по-испански. Общаться с ними одно удовольствие. Они искренние люди, никогда не лгут в своих эмоциях.
О.С.: В пресс-материалах к фильму вы говорите, что культура Амазонии потеряна окончательно и бесповоротно. Что вы имеете в виду?
С.Г.: Амазония, которую вы видите на экране, вовсе не похожа на Амазонию, куда вы можете приехать. Мой фильм – попытка воскресить потерянную Амазонию. Множество культурных слоев утрачено в ходе так называемого цивилизационного освоения мест обитания индейцев. Многих племен уже нет в реальности. Мы пожизненно в долгу у индейцев Амазонии.
О.С.: Как вы узнали о существовании дневников Теодора Кох-Грюнберга и Ричарда Эванса Шультеса?
С.Г.: После двух своих предыдущих, очень личных фильмов, я вплотную занялся этим проектом. Снять фильм об индейцах Амазонии было моем стародавней мечтой. Мой друг, антрополог, посоветовал начать изучение материалов с этих двух дневников европейских путешественников. Эти истории никогда не переводились на экран.
О.С.: В фильме есть по меньшей мере два шокирующих эпизода – посещение затерянного в лесах аббатства, где священник-садист истязает детей-послушников, и еще одного квазирелигиозного сообщества, которым верховодит полубезумный сатанист. Вы следуете дневникам или это продукт творчества, ваш и вашего соавтора?
С.Г.: И то, и другое. Факты были изложены в дневниках, но, конечно, мы тоже внесли лепту в эти образы и ситуации. Такой самопровозглашенный мессия существовал. Его звали Анисетто. Он был беглым рабом с каучуковых плантаций, который прибыл в конце 19-го века на границу Бразилии и Колумбии и провозгласил себя сыном бога. У него появились тысячи последователей, и то, что происходило в реальности, затмевало то, что мы показали в фильме.
О.С.: Вы привлекли представителей одного племени или нескольких? Они охотно согласились сниматься? Обговаривали условия?
С.Г.: Амазония – огромное пространство, где существовали множество культур. В том месте Колумбии, где мы снимали, индейцы говорят на семнадцати языках. Главное в отношениях с индейцами – честность. Пока ты честен с ними, они с тобой охотно сотрудничают. Мы перевели сценарий на языки индейцев и с их помощью насытили его древней мифологией. Процесс доработки сценария оказался долгим и занял два с половиной года.
О.С.: Что было самым сложным для вас – логистика съемок в условиях дикой природы, опасности, которые подстерегают пришельца в джунглях?
С.Г.: Самое трудное – совместить европейскую традицию кинорассказа с особенностями аутентичного мышления индейцев. В какие-то моменты хотелось все бросить от отчаяния добиться искомого результата, и я ощущал, что теряю рассудок. Крайне сложно построить нарративный мост, по которому западная аудитория могла бы пройти, чтобы понять сознание и образ жизни народов Амазонии.
О.С.: Многие критики и рецензенты упоминают книгу «Сердце тьмы» Джозефа Конрада, связанный с ней фильм Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис наших дней», и фильм Вернера Херцога «Фицкарральдо». Мессия-сатанист напоминает полковника Курца из фильма Копполы, а сцена, когда путешественник-европеец заводит пластинку классической музыки на патефоне, воскрешает в памяти оперную коллизию в «Фицкарральдо». Правомерно ли сказать, что вы вдохновлялись этими вещами?
С.Г.: Конечно, я знал о них. Но эти параллели – случайные совпадения. Я вовсе не собирался никого копировать. Для меня главное – создать образ индейской культуры, индейской эстетики мира. Я отказался от европоцентризма.
О.С.: Вы согласны, когда ваш стиль называют «магическим реализмом»?
С.Г.: Пожалуй, нет. Этот термин подходит к Маркесу и другим представителям колумбийской литературной традиции. Я же задался целью добраться до первоисточника этих традиций. Предпочитаю термин «поэтический реализм». Он более точен.
О.С.: Как складывался проект с производственной точки зрения?
С.Г.: Очень долго и мучительно. Мы три года искали партнеров, инвесторов. Люди не верили в возможность успешного завершения столь необычного и рискованного проекта.
О.С.: Как вы отреагировали на включение фильма в финальную пульку номинантов на премию «Оскар»?
С.Г.: Мы завтракали всей съемочной группой, когда узнали об этом. Возник эффект молнии, люди стали кричать и прыгать от радости. Мы пережили момент общего ликования.
