Ситуация со свободой слова – одна из самых важных проблем, которую предстоит решить России на пути к становлению сильного и по-настоящему влиятельного гражданского общества. Русская служба «Голоса Америки» побеседовала с Дмитрием Муратовым, главным редактором «Новой газеты», о нынешнем состоянии и тенденциях развития российских СМИ, а также о работе и планах на будущее в сложившихся условиях самой «Новой» – одного из наиболее независимых изданий России.
Айдер Куртиев: Г-н Муратов, давайте, пожалуй, начнем с общего вопроса. Как Вы оцениваете состояние СМИ в России?
Дмитрий Муратов: Свободы слова в России нет, поскольку электронные СМИ находятся под жестким пропагандистским надзором и под жесткой цензурой лояльности, но свобода получения информации, безусловно, есть. Добросовестный и внятный человек читает «Новую», «Коммерсант», «Ведомости», «Новое время», смотрит сайт или слушает «Эхо Москвы», посещает основные сайты – это Gazeta.ru и NEWSru.com, а также смотрит новости блогов и то, что обсуждают блогеры. В среднем, чтобы получить 3G картину дня, абсолютно объемную и внятную, добросовестному человеку потребуется 30-40 минут, ну или час времени. На мозги и души людей государственные каналы телевидения, как главная индустрия государственной власти и пропаганды, влиять, безусловно, перестали. Поэтому уже никого обмануть нельзя.
А.К.: Вы не раз встречались с президентом Медведевым. Сложилось ли у Вас впечатление, что он хочет – и способен – изменить ситуацию со свободой слова и климат в гражданском обществе в целом?
Д.М.: У меня сложилось следующее субъективное впечатление. Мне показалось, что президент Медведев не верит в так называемое освобождение каналов телевидения от цензуры и считает это тупиковым путем развития. Он считает, что неподцензурное реальное информационное общество может возникнуть с помощью многообразия и многовариантивности цифровых каналов.
Я, кстати, не согласен с г-ном Медведевым, что нужно ждать цифрового телевидения, но, видимо, таковы расклады в высших сферах, что легче построить цифровое телевидение, чем что-то изменить в этой главной пропагандистской «промывальной», которую иначе как зомбо-ящиком в блогосфере и не называют.
А.К.: Кстати, об упомянутом Вами многообразии и многовариантивности каналов. Недавно во многих СМИ прошла информация, что «Петербург-Пятый канал» и «РЕН-ТВ» будут объединяться и, якобы, ограничат собственное производство новостей. Вам что-нибудь известно по этому поводу?
Д.М.: Я могу сказать, что пока мне Марианна Максимовская, ведущая одной из главных информационных программ в России, не скажет, что Дима, мы закрываемся, или Дима, мне посадили цензора с голубыми петлицами и с майорскими погонами, вот до тех пор я буду считать это внутренней реорганизацией СМИ. Я прекрасно помню, какой поднимали вопль, когда господин Орджоникидзе приходил на «РЕН-ТВ», но и новостная политика, и г-н Осокин, и г-жа Максимовская на «РЕН-ТВ» сохранились, и великолепно работали, и получили ТЭФИ.
Что касается «Пятого канала», на самом деле, это феномен. Посмотрите утреннее вещание, новости, документальное кино. Мне все очень нравится. Я с огромным удивлением каждый раз ловлю себя на том, что, оказывается, акционеры этого канала и владельцы его – братья Ковальчуки, ближайшие путинские соратники, совладельцы банка «Россия», газеты «Известия», и все такое прочее. Но «Пятый канал» им явно удался, и если они с ним что-то будут делать, это зря, не было смысла строить себе репутацию, чтобы потом ее подорвать.
А.К.: Возвращаясь к вопросу о Медведеве, если бы у Вас была возможность выдвинуть высшему российскому руководству одно, но обязательное к исполнению требование, чего бы Вы потребовали?
Д.М.: Безусловно, вернуть выборы. Пока не будет свободного волеизъявления, пока не будет реальной политической конкуренции и будет превращаться в КПСС нынешняя правящая партия «Единая Россия», ничего не получится из призывов того же самого Медведева, который хочет, чтобы общество стало отвечать за свою судьбу. Но, собственно говоря, какие возможности для этого дают обществу? Если человек не может выдвинуть своих кандидатов, предложить свои программы или организовать свою партию, остается только улица, но на улице у нас сидят церберы, которые боятся признаков «оранжизма». Вот и объясните мне, каким образом это возможно? Поэтому выборы и еще суды – это первые две вещи.
А.К.: Выборы и суды – фундаментальные для России вопросы, но это дело, все-таки, не одного дня. А что, на Ваш взгляд, можно сделать уже в ближайшей перспективе – и этот вопрос касается также и самих журналистов – чтобы улучшить ситуацию в СМИ?
Д.М.: Я бы перестал апеллировать в этом вопросе к государству, к Медведеву, к Путину, к Всеславинскому, к Щеголеву и ко всей верхушке, которая отвечает у нас за СМИ и гарантирует эти основные конституционные свободы. Абсолютно уверен, что одним из самых главных товаров на медиарынке стал товар под названием лояльность. Многие журналисты ввели для себя самоцензуру. Их уже не нужно собирать и раздавать им темники. Вот эта самоценузура, вот это самоощущение, что изменить я ничего не могу, а у меня есть дети – вот это самое главное, что есть. Трагичные примеры Холодова из «Московского комсомольца», Сафронова из «Коммерсанта» показывают, что если ты не принял правила игры под названием лояльность в обмен на безопасность и бабки, то это может плохо кончиться. Но мы продолжим свою работу.
О работе самой «Новой газеты», о том, как редакция оправилась после потери коллег – и друзей, и о планах на будущее этого независимого издания читайте во второй части интервью:
