Николай Сванидзе: Америка на меня произвела впечатление целой планеты. Это ведь не просто страна – это отдельный мир

Для меня США особая страна, потому что я ее изучал профессионально.
Дело в том, что я работал в институте США и Канады, занимаясь внутренней политикой Америки. И диплом у меня был посвящен Уотергейтскому делу.
Потом я работал в Отделе внутренней политики института Арбатова, там тоже много писал об этой стране. Но…я никогда не ездил в страну, которую изучал.

Первая поездка случилась уже тогда, когда я уходил из института США и Канады. Кстати, это был странный институт – из него в Америку ездили только несколько человек, а в народе считали, что в нем работают исключительно американцы. Так вот, я уже уходил с этой работы в журналистику, и вдруг…

И вдруг меня приглашают съездить по линии детского обмена, а этим тогда занимался академик Евгений Павлович Велехов. По линии этого обмена в Россию тогда приезжали американские старшеклассники, а я про США даже вел радиопрограммы. Про Конституцию, про историю Америки. В РГГУ я тоже вел семинары на эти темы. И вот, в качестве «взрослого» при российских старшеклассниках, я поехал в Америку. На две недели!..

Это была осень 90-го года. В Советских магазинах – а это время СССР – было хоть шаром покати. Это была нищая страна, которая была готова развалиться, канун развала Союза. Пустые прилавки, очереди в винные магазины…

Я приехал в Штаты с этими старшеклассниками – ребятами грамотными, их собирали специально со всей страны и собрали человек пятнадцать. Они писали специальные сочинения, многие прилично знали английский.

И вот мы приезжаем в Нью-Йорк, заходим в магазин «Александр» в отдел продажи джинсов, и мальчик семнадцати лет из Новосибирска на моих глазах падает в обморок. Он стоял в вертикальном положении и вдруг оказался в горизонтальном. Он не мог себе представить, что вот так свободно могут продаваться джинсы.

У другого мальчика, спокойного и интеллигентного, увидевшего изобилие на прилавках, вдруг стала «подъезжать крыша». Мы переполошились. Уже не помню почему, но именно оттуда, из Флориды, прилетел психотерапевт, поселился в нашей же гостинице и приводил парня в порядок, чтобы его можно было посадить на самолет домой.

Для детей Америка стала шоком. И не только для них, но и для меня. Мы работали с американскими учителями и один из них, темнокожий обаятельный толстяк, произвел на меня ошарашивающее впечатление.

Я никогда не видел таких учителей истории. Он знал американскую историю, советскую историю, но, главное, как он общался с детьми! Это было одновременно просто, демократично, но без фамильярности.

У нас с ним был такой случай: нас везли в автобусе в Филадельфии, и когда автобус остановился, то я – как взрослый – спрыгнул с него первый. И тут передо мной оказался торговец с переносным кейсом, в котором лежали дешевые часы. Торговец стал мне настоятельно совать свой товар, но я не мог ничего купить, потому что на две недели нам выдали шестьдесят долларов.

Однако вид кейса магнетизировал – в СССР на прилавках не было ничего, а тут передо мной лежали десятки пар блестящих часов, которые стоили копейки, и на которые я стал смотреть, как баран на новые ворота.

И тут сзади меня из автобуса появился тот самый обаятельный учитель истории и, шикнув на продавца, быстро отвел меня в сторону. Я пришел в себя и понял, что он мне помог не потерять авторитет среди детей, ибо трудно сохранить этот авторитет, если ты зачаровано, с глупой улыбкой, смотришь на китайские подделки по доллару за штуку.

Америка на меня произвела впечатление целой планеты. Это ведь не просто страна – это отдельный мир. Я побывал в трех городах – Вашингтоне, Нью-Йорке и Филадельфии, немного повидал глубинку. Конечно, что-то мне уже было знакомо из телепередач, что-то по фильмам. То есть, теоретически я знал много, но теперь все увидел наяву.

Я даже не могу сказать, что это мне понравилось, хотя понравилось, конечно. Просто это слово не совсем тут уместно. То, что я увидел, было просто другой планетой. Я попал на другую планету.

Моя жизнь потом сложилась так, что я все время бывал вокруг Америки – был в Канаде на саммите, был в других странах на том континенте, но в США больше не был. Вроде и надо туда съездить, но повода нет, да и далеко лететь.

Однако вот эта пауза во времени оказалась отличным тестом на впечатления.
Прошло уже много лет, но Америка остается столь же культовой страной, как и раньше. Она для всех культовая страна, только с разными знаками.

Но в любом случае, если бы так сложилось, что Америки не было бы на карте мира, то мир был бы не только радикально другим, он был бы гораздо хуже. Потому что эта страна, при всех ее недостатках, обеспечивает уровень, я бы сказал, «правильности» в мире.

Америка вызывает у меня огромное уважение. Я не скажу, что любовь – я люблю свою страну, но уважение не отменить.

Мне нравятся отношения между людьми. Мне симпатичны эти приплясывающие служащие в отелях, готовые выполнить любую твою просьбу.

Помню, как в номере, где поселился, я никак не мог расстелить постель. Мне почему-то показалось, что она не расстелена – я не нашел белья ни под покрывалом, ни в шкафу. Звоню в рецепцию вниз, сообщаю, что у меня большие проблемы. Они мне говорят: «У вас белье есть, только снимите покрывало». Я снова снимаю покрывало – нет белья! Уж не знаю, что на меня нашло, но я белья в упор не вижу. Я снова звоню вниз, и говорю, что у меня большие проблемы. Они отвечают, что сейчас снизу придет их человек и поможет. Через пару минут приходит пожилой афроамериканец, танцующей походкой подплывает к постели и откидывает покрывало.
Белье на месте!

Оказывается, я белье «не узнал», ибо привык исключительно к советским гладким простыням и пододеяльникам в цветочек. Но что делать, другого белья в СССР я не видел, как, впрочем, и другие. Сделав это единственное движение – откинув покрывало, служащий повернулся ко мне и с улыбкой сказал: «Сэр, если еще будут подобные больше проблемы – звоните, я сразу приду».

Но Америка тогда, в 90-е, превратила меня в правонарушителя, правда мелкого. Я злостно украл из гостиничного номера два полотенца и шампунь. И я не каюсь – я не мог это не украсть. Эти махровые полотенца я бережно хранил несколько лет, как произведения искусства.

Более того, в Филадельфии я встретил свою приятельницу, эмигрировавшую в Америку за пару лет до моего приезда. Она жила бедно, но, тем не менее, подарила мне пакет своей социальной помощи. То есть, она решила, что в социальной помощи нуждаюсь я, а не она, потому что справедливо посчитала, что у нас, в СССР, и этого нет. В пакете была зубная паста, щетка, шампунь и всякая подобная мелочь, и я принял эту социальную помощь с благодарностью.

Но список моих антисоциальных поступков на гостиничных полотенцах не закончился. Эта же знакомая дала мне двадцать долларов, чтобы я купил для ее мамы, живущей в Москве, блок сигарет. Я бродил по Манхэттену и мрачно искал, где эти сигареты будут на доллар дешевле, чтобы на этот доллар купить жевательной резинки. Не себе, а друзьям, потому что без сувениров можно было не возвращаться.

Я брожу по улицам и вдруг вижу витрину какого-то маленького магазина. А на витрине крошечная цепочка-браслетик из чистого золота. И стоит этот браслетик $ 19.99. Я не поверил своим глазам, потому что любое ювелирное изделие в России было не по карману обычному гражданину. А тут – настоящая золотая цепочка, которую я могу купить и привести в подарок жене! И я, скотина, купил на деньги девочки этот браслетик.

Потом, горя от стыда, я кинулся к телефону, позвонил ей и закричал: «Ира, прости! Я вывернусь наизнанку, но в Москве на черном рынке я достану эти сигареты для твоей мамы!..»

Вернувшись в СССР, я купил сигареты для ее мамы и преподнес цепочку жене. Жена дрожащими руками взяла эту цепочку, которая была чуть толще человеческого волоса и посмотрела на меня взглядом, который я не забуду никогда.

Почему я рассказываю эти истории? Потому что они врезались в память, хотя прошло уже двадцать лет – это была осень 90-го года

А еще я рассказываю об этом, потому что мои ощущения – это показательный пример «перевернутой жизни», когда простые вещи в дефиците, когда махровое полотенце ты везешь через океан. А золотая цепочка за $ 19.99 вызывает у твоей жены неописуемый восторг.

А если говорить о главном чувстве, которое я там испытал и которое даже через двадцать лет вспоминается, то это ощущение свободы и, что бы нам не талдычили – дружелюбия. Потому что, когда узнавали, что мы русские, то это не вызывало отторжения. И смотрели на нас не как на инопланетян, а как на обычных парней с соседней улицы.

Двадцать лет прошло, а до сих пор все помнится в деталях. И это очень приятные и важные воспоминания.