Народному мемориалу на месте убийства Бориса Немцова уже три года. Он живет, несмотря на то, что городские чиновники не раз пытались от него избавиться. Кто дежурит на Немцовом мосту? Как активистам удается выигрывать противостояние с городской властью? Один из волонтеров, бывший школьный учитель Андрей Маргулев, рассказал «Голосу Америки» о своей ежедневной вахте на месте убийства политика.
Ксения Туркова. Как получилось, что вы стали одним из «смотрителей» мемориала?
Андрей Маргулев. Я давно занимаюсь активизмом, особенно в сфере экологической деятельности. Защищал парк “Царицыно”, занимался Химкинским лесом, участвовал в городских мероприятиях. И в частности, у нас было такое мероприятие, как “Стояние на Манежке” – это была акция протеста против преследования журналиста Марка Гальперина. Мы стояли каждый день по три часа, я там стоял каждый день. И когда произошло убийство Немцова, мы перешли на мост, на место убийства, и стали охранять мемориал, потому что к том моменту “Гормост” стал уже все там зачищать. Сначала это были так называемые “помывки”. Они мыли мост каждый день. И каждый день надо было приходить, переставлять все предметы с одного места на другое, потом возвращать их назад. С июня я начал ежедневное дежурство. Я стоял там с 6 до 10 утра каждый день, кроме воскресенья. Мне надо было сменить ночных дежурных, которым было тяжелее всего. И я поставил себе за правило приходить ровно в 6 часов 3 минуты. В таком режиме я был 8 месяцев. Сейчас у меня другой режим, я стою одну ночь - 6 часов в пятницу и утром в среду. Живу я на метро Каширская. Но многие у нас даже из-за города приезжают.
К.Т. Кто еще дежурит на мосту, что это за люди?
А.М. Самые разные люди с активной жизненной позицией. Недавно ко мне присоединился на утренних дежурствах один мой знакомый, который нашел меня спустя 39 лет по интернету! Он ездит из Мытищ. Это разные люди, которые просто не могут спокойно терпеть такое положение дел. Государство хочет, чтобы Немцов был забыт, а мы можем эту ситуацию так изменить, чтобы о нем помнили. И видя такую возможность — а у нас сейчас мало возможностей для проявления своей позиции — люди приходят на мост.
Вообще, если говорить о конкретных людях, то трудно кого-то выделить. Вот, например, Павел Колесников, инженер, тоже, кстати, житель Подмосковья. Дежурит и ночью, и днем, иэкстренных ситуациях приезжает.
Каринэ Ковхаева, библиотекарь. Тоже очень много себя посвящает дежурству. Татьяна Тихонович… Многие уже на пенсии, но есть люди, которые работают.
К.Т. А молодежь, студенты присоединяются?
А.М. Да, вот я дежурю по ночам с Михаилом Росляковым, ему года 22. Он с самого начала дежурит. Но все-таки 20-летних мало. Если говорить о среднем возрасте, — примерно за 40.
К.Т. Прохожие к вам подходят, о чем-то спрашивают?
А.М. Конечно. Причем если в самом начале было много людей, которые отрицательно настроены, даже агрессивно, то сейчас в основном подходят те, кто настроен положительно: они говорят, что знают о мемориале и уважают Немцова, фотографируются на память.
К.Т. А иностранцы?
А.М. Да, кстати, в 2015 году было очень много экскурсий, экскурсоводы специально подводили группы и рассказывали. Но потом это прекратилось.
К.Т. Вы сталкивались с агрессией?
А.М. Конечно. Но есть профессиональные агрессоры — например, движение “SERB”, а есть просто люди, которые хотят как-то проявить ненависть, как говорится, от души. Они говорят, что Немцов - предатель, что он «обворовал Россию». И им доставляет прямо сладострастное удовлетворение так говорить. А некоторые просто ногами цветы сшибают. Есть и те, кто угрожает. В августе прошлого года у нас произошла трагедия: фактически был убит Иван Скрипниченко, наш волонтер. Ему очень сильно сломали нос, а через несколько дней он умер в больнице.
Но наши главные враги — это организация “Гормост”. На нас нападают, хватают вещи. Так и со мной было. А потом полиции они говорят, что на мемориале якобы никого не было и они просто “осуществляли уборку”.
К.Т. Были моменты, когда было страшно?
А.М. Когда на огромной скорости подъезжают четыре машины, а из них бегут пятнадцать здоровых мужиков на тебя, — это в любом случае стресс.
К.Т. После таких эпизодов вам не хотелось все бросить?
А.М. Нет, никогда.
К.Т. Как к вашему дежурству относятся родственники?
А.М. Поначалу относились не очень хорошо, а потом прониклись, сейчас моя жена тоже дежурит несколько часов в неделю.
К.Т. Несмотря на все «зачистки», мемориал существует, и вам удается его отстаивать. Получается, что вы выигрываете в этой борьбе?
А.М. Это тот редкий случай, когда действительно активисты выигрывают у власти. Наш выигрыш стал совершенно очевиден, когда на наше стояние обратили внимание во всем мире, и в других городах и странах стали появляться объекты имени Немцова. Это редкий случай успешного противостояния политических активистов власти. Почему так произошло? Почему власть не смогла с нами справиться? Потому что ей не хватило воли. Никакого четкого приказа сверху, очевидно, не поступило. Поэтому “Гормост” и действует вот так, вполсилы. Они не выставляют полицейский кордон, чтобы мы не смогли прийти. Они могли бы так сделать, но не делают. Так что они просто пакостят нам, вредят, но ничего в реальности сделать с нами не могут. Мы считаем это нашим успехом.
К.Т. Сколько этот успех может продолжаться?
А.М. Люди готовы стоять столько, сколько потребуется.
К.Т. У вас есть конкретная цель? Например, будете стоять, пока мост не назовут именем Немцова.
А.М. Нет, таких больших целей мы не ставим. Наша цель гораздо скромнее: это просто мемориальная табличка на месте убийства. Переговоры по поводу установки таблички идут. Но мы все время получаем отказы с абсурдными формулировками, их даже неприятно повторять. Дело в том, что наш случай — особый. Это политическое убийство, которое не было признано властью политическим. И этот случай не подходит под те положения, которые существуют. Но, конечно, если идет речь об установке памятного знака на месте политического убийства, то надо обращаться к высшей власти, то есть к президенту. Пусть нам это неприятно, но, если мы хотим действовать с помощью существующих рычагов, мы должны обращаться именно к президенту, а не в «комиссию по декоративно-прикладному искусству Московской городской думы».
К.Т. Но табличка на доме, где жил Немцов, все-таки появилась. Вы не считаете, что в каком-то смысле ваша цель достигнута?
А.М. Нет, потому что табличка на доме - это хорошо, но никак не заменяет табличку на месте убийства. Так что мы будем стоять.
Да, власть сделала важный шаг на пути к цивилизованной реакции на такое убийство оппозиционного лидера. Сделала первый шаг к тому, чтобы от этого убийства отмежеваться. Но о реабилитации власти можно будет говорить только тогда, когда будет проведено реальное, а не имитационное расследование убийства, а виновные - организаторы и заказчики - привлечены к ответственности.
К.Т. Почему, как вы думаете, власть с таким трудом сделала этот шаг и не спешит делать остальные?
А.М. Потому что власть позиционирует себя как власть от Бога. А мы для нее никто и ничто. И считаться с нашим мнением для нее — все равно что понижать свой “божественный статус”. Что она будет прислушиваться к людишкам, которые ее к тому же не любят?
К.Т. Как вы сам себе отвечаете на вопрос: «Зачем я на мосту?»
А.М. Мы выражаем протест против такого положения в государстве, когда политические убийства возможны, не наказуемы и фактически не расследуются. Кроме того, безусловно, это дань памяти и уважения человеку, который был последовательным и честным политиком.
К.Т. Могут в Москве появиться и улица, и мост Немцова?
А.М. Никаких сомнений, что да. Когда-нибудь это произойдет. Все-таки есть некоторая эволюция во Вселенной. Все идет от низших форм к высшим. Так что я рассчитываю на то, что когда-нибудь наступит время высшей формы.
