Антиподами называют жителей земного шара, обитающих на двух диаметрально противоположных пунктах планеты. Выбрав четыре таких пары населенных пунктов, петербургский документалист Виктор Косаковский запечатлел их на пленку. Его полнометражная документальная лента «Да здравствуют антиподы!» демонстрируется в программе 55-го Международного кинофестиваля в Сан-Франциско, проходящего с 19 апреля по 3 мая.
В августе прошлого года она стала первой российской картиной, которая удостоилась чести открывать Венецианский кинофестиваль (вместе с фильмом Джорджа Клуни «Мартовские иды»).
Виктор Косаковский, отметивший в прошлом году 50-летие, один из ведущих российских документалистов, получивший мировое признание. Он родился в Ленинграде, работал там на студии документальных фильмов. В 1989 году закончил режиссерскую мастерскую на Высших курсах сценаристов и режиссеров. Дебютировал фильмом «Лосев» о философе Алексее Лосеве. Среди его лент – «Беловы», «Среда. 19.07.61», «Павел и Ляля», «Тише», «Свято».
Виктор Косаковский – член Европейской киноакадемии, лауреат Государственной премии России, премий «Триумф» и «Ника», более ста наград международных и российских кинофестивалей. С Виктором Косаковским по телефону побеседовал корреспондент Русской службы «Голоса Америки» Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Виктор, как вам пришла в голову идея снять кино про антиподов?
Виктор Косаковский: Я находился в Аргентине, ездил по стране. И где-то в самой глубинке, как говорится, на краю света, я увидел человека, который удил рыбу. Вокруг не было ни живой души, стояла полная тишина. Это было, наверное, самое тихое место на Земле. И я подумал: а что если продлить леску через всю земную твердь, интересно, где она выйдет на поверхность? Оказалось, она вышла в Шанхае, наверное, самом шумном месте на Земле. Мысль эта меня зацепила, я занялся изучением пар антиподов. Выяснилось, что их очень немного, потому что большую часть Земли занимают океаны.
О.С.: Эти пары, Россия – Чили, Испания – Новая Зеландия, Гавайи (США) – Ботсвана, Аргентина – Китай, напоминают жеребьевку воображаемого мирового чемпионата. В этом условном состязании вы стыкуете, к примеру, глухую аргентинскую деревню и мегаполис Шанхай. Почему не наоборот – Буэнос-Айрес, скажем, и глухую китайскую деревню?
В.К.: Мне не хотелось менять то, что само выстраивалось как бы помимо моей воли. К концу съемок укрепилось убеждение, что кто-то делает фильм за меня. В Новой Зеландии я случайно снял кита, который в тот момент выбросился на берег. Поехал в Испанию, к антиподам Новой Зеландии, и увидел камень, удивительно похожий по форме на кита. Причем он лежал именно в точке, прямо противоположной координатам новозеландского «антипода».
В Африке я снимал жизнь деревеньки, и вдруг в объектив камеры попал слон. Он взят камерой крупным планом, и видна фактура его кожи. Я не понимал, зачем мне это нужно, пока не приехал на вулканический остров на Гавайях, где осталась жить на тот момент только одна семья. И когда я снимал живую, огнедышащую лаву, медленно сходившую по склону, все удивительно замкнулось. Фактура лавы и фактура кожи слона оказались невероятно похожи. И таких совпадений было много. Мне явно кто-то помогал.
О.С.: Помимо мистического компонента, вероятно, был и сугубо материальный. Ведь ваш проект грандиозен и требовал множества экспедиций в самые далекие уголки планенты. Кто финансировал фильм?
В.К.: В нашем отечестве крайне сложно найти деньги на такой проект. Существуют общепринятые телевизионные форматы – 26 минут, 52 минуты и все. Все разговоры окончились ничем. Мне помогла моя международная репутация. Немецкие продюсеры поддержали меня. А в самый критический момент сдвинул проект с мертвой точки продюсер Александр Роднянский, которому я очень благодарен.
До прихода Роднянского картина висела в воздухе. Мы с ним переговорили, и уже через неделю он перевел 300 тысяч евро. Это фантастическая оперативность для Европы, где все идет очень медленно, требуются месяцы и годы, горы бюрократической переписки и согласований, чтобы выделенные фондами средства реально поступили на счет. Благодаря помощи Роднянского я смог отправиться уже в первую экспедицию с камерой. А общий бюджет фильма составил 1,6 млн евро.
О.С.: Вы как-то сказали, что отсняли значительно больше, чем вошло в фильм. Не жалко ли выброшенного материала?
В.К.: Это даже хорошо. Со времени съемок «Беловых» я убедился, что чем больше ты знаешь о своих героях, чем больше у тебя отснятого материала, тем лучше. Ситуация айсберга, когда тебя поддерживает невидимая подводная мощь. И вообще профессионалу надобно много работать и не жалеть о потраченных усилиях.
О.С.: Вы говорите о провидении, помощи свыше, странных совпадениях. В одной из самых известных ваших лент, в «Среде», вы рассказываете о людях, родившихся в один день в вами. Вы верите в магию чисел и совпадений?
В.К.: Не вижу смысла просто снимать, должна был какая-то идея, какая-то концепция. Искусство это то же самое, что и наука. Только средства используются разные. Искусство ищет ответы на те же самые вопросы. Как придуман мир? Почему все происходит так и не иначе? Почему ты родился?
Этот фильм меня вывел на размышления о равновеликости всего живого. Человек – составная часть мира, как и бабочки, животные, трава, деревья, горы, вода. Если камень лежит на одном месте миллионы лет, значит, он тоже составная часть плана мироздания.
О.С.: В какие-то моменты вы так увлекаетесь природой, что будто забываете о людях, и ваш фильм начинает отчасти походить на передачи каналов Animal Planet и National Geographic.
В.К.: Не согласен. Человек присутствует в моем фильме все время, даже если его нет в конкретном кадре. Мне удалось найти удивительных героев. Чилийский пастух, который всех своих овец называет ласково по именам. Девочка на Байкале, которая говорит о том, что в следующей жизни она хотела бы стать водой. Аргентинские крестьяне, глубокомысленно рассуждающие о лягушках. Все они нерасторжимо слиты с природой, они не мыслят свою жизнь вне природы. У горожан эта связь во многом утрачена.
О.С.: Для вас стало неожиданностью включение фильма в программу открытия фестиваля в Венеции?
В.К.: Такое случается крайне редко. Чтобы мировой фестиваль решил показать документальное кино в большом зале как важное событие, нужна скандальная тематика, нужны узнаваемые имена. Скажем, Канны это сделали со скандальным фильмом Майкла Мура, направленным против Буша и его политики, Берлин - с фильмом Мартина Скорсезе о Rolling Stones. Марко Мюллер (на тот момент директор Венецианского кинофестиваля – О.С.) поступил героически, взяв на открытие фильм без какого-либо скандального подтекста и популярных референций.
О.С.: Мне ваш фильм по глобальности охвата, по совмещению макромира и микромира, напоминает знаменитую документальную трилогию Годфри Реджио...
В.К.: Я думал об этом. Но мой фильм другой. Если Реджио говорит о дисгармонии мира, то я – о гармонии. Мне ближе аналогия с «Человеком с киноаппаратом», при том, что фильм Дзиги Вертова далек по тематике и времени. Мой фильм столь же амбициозен. Не забывайте: первую свою картину я сделал о замечательном философе Алексее Федоровиче Лосеве, которого мне посчастливилось снимать в последний год его жизни. А мне в то время было 24 года. Неудивительно, что общение с ним меня перевернуло, и я стал его последователем. Убежден: когда держишь в руках кинокамеру, то не имеешь права болтать глупости.
О.С.: Ваш новый проект, фильм «Град Петров», преподносится прессой как революционный по используемым технологиям. Похоже, вы собираетесь перещеголять Александра Сокурова, снявшего Эрмитаж одним кадром...
В.К.: Я намерен снять фильм о Петербурге, чтобы запечатлеть мой родной город таким, какой он есть сегодня. Ведь скоро его так изменят, что не узнаешь. Я хочу использовать не традиционную скорость съемки 24 кадра в секунду, а гораздо большую - 120 кадров в секунду. И сделать особый кинопроектор c той же скоростью проекции, чтобы фильм можно было показывать только в Петербурге. Ну, если пригласят на фестиваль, то ехать туда вместе с проектором. Что касается Сокурова, мы с ним близкие друзья. И, надеюсь, еще не раз удивим друг друга и всех остальных.
