Осама Хазем ослепительно улыбается. Его младший брат Анас улыбается в ответ. Подростки показывают фотографии дней своей славы, когда они участвовали в соревнованиях по восточным единоборствам в Рамади.
Это было до того, как экстремисты ИГ штурмовали западный Ирак, захватили их дом и сожгли его дотла. Как и тысячи иракских суннитов, Хазем и его брат отказались присоединиться к доминируемой суннитами экстремисткой группе.
Поэтому они сбежали
Хазем, его мама, сестра и два брата, один из которых инвалид, теперь живут в тесной комнате небольшого отеля в Курдистане, заполненного семьями суннитов, вынужденных переселенцев.
Когда-то семья среднего класса, теперь Хаземы нищие.
Их новый дом, Шаклауа – курдский городок, расположенный в небольшой долине. Городские окраины примыкают к горной гряде. Кафе с красными пластиковыми стульями заполнены пьющими кофе и курящими курдскими мужчинами. Соседние магазины продают дешевые ткани и уцененные товары.
Хазем говорит, что, хотя к арабоязычным суннитам-переселенцам относятся терпимо, этнические курды их не любят. В дополнение ко всему, он не может найти работу, ходить в спортивный клуб, а у семьи заканчиваются последние деньги.
«День за днем мы не делаем ничего», – рассказывает он сидя на одной из трех кроватей, приставленных к стенам гостиничного номера. Снаружи почти 48 градусов по Цельсию, и небольшой вентилятор с трудом гоняет горячий тяжелый воздух по комнате.
«Мы здесь уже полтора года, и до сих пор без работы, - объясняет Хазем. – Вы знаете, если мы останемся здесь, в Ираке, наши мечты, наше будущее – все разрушено».
Переселенцы: безработица и скука
Джозеф Меркс, директор группы ООН по делам беженцев в Курдистане, где Хазем и 1,3 миллиона других иракцев-переселенцев нашли прибежище, говорит, что международные агентства делают все, что в их силах, чтобы помочь молодежи.
В дополнение к работе, говорит Маркс, «молодые ищут развлечений, образования, которые им недоступны, поэтому они могут начать думать о других вещах, даже преступлениях, наркотиках или насилии».
Однако с несколькими миграционными кризисами в регионе денег доноров недостаточно для решения проблемы. Меркс рассказывает, что в 2015 международное финансирование сократилось, затруднив долгосрочную поддержку людей, подобных Хазему.
«Нам приходится сосредотачиваться на самой базовой гуманитарной помощи, – говорит Меркс. – Мы не можем делать вещи, которые хотели бы: создавать лучшие возможности для жизни, поддерживать образование и обеспечивать медицинской помощью».
Курдистан, регион с населением всего в пять миллионов человек, принял около 1,3 миллионов вынужденных переселенцев. Меркс говорит, что способность региона справляться с наплывом не безразмерна. Без увеличения помощи, по его словам, эти переселенцы скоро вольются в волну эмигрантов, ищущих убежища в Европе.
«Мы просим увеличения международной поддержки, чтобы мы могли помочь им здесь в регионе», – говорит Меркс.
Даже «пятизвездочный» лагерь остается лагерем
Как и семья Хазема, большинство суннитов-переселенцев сбежали с каким-то запасом денег и живут в отелях, снимают дома или живут у друзей и родственников.
Однако конфликт в Ираке затягивается, а у семей переселенцев заканчиваются деньги. Растущее количество переселенцев обращаются с просьбой принять их в сотни лагерей беженцев, управляемых гуманитарными агентствами по всему Курдистану.
Бахарка – огороженный, пыльный «пятизвездочный» лагерь в окрестностях Ирбиля. Здесь фабричные шатры, палатки с кондиционерами, отдельные кухни и коммунальные водопроводные краны.
Примерно половина из живущих в Бахарке 4000 переселенцев – подростки. Хала – черноволосая 13-летняя девочка, прибыла в лагерь около года назад, сбежав от захвативших ее родной город Мосул боевиков «Исламского государства».
Теперь день за днем жизнь Хала стала монотонной чередой готовки, стирки и уборки, и встреч с другими девочками в лагере.
Молодежь умирает от скуки.
Хала избегает мальчиков, которые начали дразнить девочек, проходящих через грязные улицы лагеря, говорит, что скучает по школе. Сотрудники лагеря признают, что есть проблема сексуальных домогательств, пьянства и агрессивного поведения.
Директора лагеря и гуманитарные группы создали центр, где они предлагают уроки искусства, компьютерные классы и психологическую консультацию. Однако места в центре недостаточно – меньше 10 компьютеров для 2000 подростков.
«Я хочу в школу, и я хочу домой», – говорит Хала. Однако конца конфликту в Ираке не видно, Хала сомневается, что она вообще сможет вернуться к прежней жизни в Мосуле.
«Моя жизнь останется такой как сейчас. Всего лишь в тюрьме».
