После развязывания Кремлем полномасштабной войны против Украины из России стали массово уезжать люди, не согласные с этой агрессией, причем не согласные по-разному: одни просто не хотели более жить в государстве-агрессоре и платить деньги в его бюджет, другие опасались, что их заберут на войну, третьи были вынуждены уехать, потому что их преследовали и могли арестовать.
Политическая эмиграция в современной России была вообще характерна для времени правления Владимира Путина: она начала расти сразу после «Болотного дела» 2012 года и продолжила увеличиваться после аннексии Крыма в 2014-м, еще сильнее возросла после ареста Алексея Навального в 2021-м, но самый большой ее всплеск пришелся на два военных года.
К уезжающим от прямых репрессий добавились те, кто сделал вывод, что их будущее и будущее их детей под угрозой после неизбежной милитаризации страны и явных ростков нового тоталитаризма. Многие из них, не будучи политическими активистами, оставались активными гражданами, но даже эта неполитическая гражданская активность тоже оказалась опасной.
По подсчетам различных организаций, Россию могли покинуть около (или даже более) миллиона человек, и сейчас они находятся в странах по всему миру: кто-то пытается осесть в Грузии или Казахстане, другие смогли выехать в страны Европы, есть и те, кто добрался до США, или пытается попасть туда через мексиканскую границу.
При этом нынешняя волна российского исхода – возможно, самая продвинутая в смысле солидарности и поддержания связей. Об этом пишет, в частности, старший научный сотрудник Финского института международных отношений Маргарита Завадская, занимающаяся исследованием нынешней российской эмиграции.
В своей колонке «Неожиданный расцвет: российское гражданское общество в эмиграции оказалось очень сильным» в газете The Moscow Times, опубликованной в марте этого года, Маргарита Завадская отмечает: «В эмиграции россияне, даже не бывшие профессиональными активистами, быстро вовлекаются в различные гражданские инициативы. Чем больше я изучаю это, тем меньше мой пессимизм по поводу российского гражданского общества. Многие российские гражданские организации, работающие в Европе, выстроили свою деятельность совершенно потрясающе, у них есть чему поучиться».
По данным Маргариты Завадской, вместе с коллегами проводившей онлайн-опросы и интервью, «для антивоенных эмигрантов характерен беспрецедентно высокий уровень доверия к другу», что заведомо облегчает установление связей между ними.
Также, рассказывает исследователь Финского института международных отношений, среди имеющих политическую позицию эмигрантов «с весны 2022 по осень 2023 гг. значительно (с 37% до 47%) выросла доля эмигрантов, помогающих украинским беженцам и различным гражданским инициативам, помогающим Украине».
Этими действиями огромная масса уехавших из России прямо противопоставляет себя режиму Владимира Путина, показывая, что их симпатии на стороне тех, кто страдает от действий кремлевского лидера.
Гарри Каспаров: «Русский Тайвань»
Однако, при всем доверии друг другу и схожести политических предпочтений, российские эмигранты не объединены в то, что можно привычно назвать «диаспорой» - у них нет людей из своей среды, которые могли бы представлять их в общении с властями принимающих стран, нет широкой социальной и экономической взаимопомощи, нет представляющих диаспору экономических и лоббистских структур. Для создания всего этого требуются годы, если не десятилетия, а некоторые чиновники и общественные деятели на Западе распространяют недоверие к Кремлю на всех россиян.
В марте этого года оппозиционный политик и соучредитель Антивоенного комитета России Гарри Каспаров высказал идею создания «виртуального русского Тайваня», имея этим образом в виду, что россиянам в вынужденной эмиграции нужно объединяться для самых различных задач.
Чемпион мира по шахматам сначала упоминал «русский Тайвань» вскользь в некоторых интервью, а потом написал концептуальную статью, в которой предложил уехавшим объединиться по принципу дистанцирования от режима в России (открыто заявив, что «война - преступная, режим нелегитимный, а Крым – украинский»). Это, как считает Гарри Каспаров, должно вызвать к ним доверие в демократических странах, а эти страны, в свою очередь, должны таким людям помочь:
«Следующим шагом должна стать положительная реакция западных стран на идею формирования «русского Тайваня» – появление нового документа, не безликого нансеновского паспорта, о котором сейчас любят вспоминать, а конкретного документа, фиксирующего, что этот человек является частью западного общества. По сути, это признание другой, свободной России, в какой-то мере аналог свободной Франции де Голля. Это позволило бы людям обустроиться в свободном мире и создать социально-политическую общность, возможно, даже в два-три миллиона человек. Такая четко очерченная группа, противостоящая путинской пропаганде, помогла бы создать позитивный фон во многих западных странах».
В интервью Грузинской службе «Голоса Америки» Каспаров заявил, что что пользуется термином «русский Тайвань» «полушутя», однако повторил главные идеи своей статьи:
«Есть миллионы россиян, думаю, что несколько миллионов, а может, и больше, кто хотел бы начать заново, кто может сказать буквально за пять секунд, что война преступна, режим нелегитимен, а Крым – это Украина… Эти люди, если они готовы под такими словами подписаться публично, не могут в любом случае остаться в России, и мы могли бы помочь им начать с нуля на новом месте и создать другую Россию – она была бы небольшой, но это была бы альтернатива».
Оппозиционер также полагает, что при создании на Западе коалиции государств, которые были бы готовы помогать покидающим Россию, покинуть страну могли бы и те, кто пока находит выгоды в том, чтобы там оставаться:
«Многие из людей, которые при таких условиях могли бы покинуть Россию, сейчас активно вовлечены в действия Путина, связанные с войной, – потому что эти действия связаны не только с прямым участием в боях или сборкой танков на конвейере, но и с разработкой вооружений, например, дронов. То есть, люди, которые необходимы режиму для продолжения войны. Они могли бы тогда уехать, и этим подорвать военную машину Путина сильнее, чем любые санкции, потому что утечку мозгов ничем не восполнить».
Также, считает Гарри Каспаров, «русский Тайвань» мог бы составить «основу того общества, которое может начать развиваться в России после падения путинского режима, создать новую элиту».
В своей статье Гарри Каспаров говорил о «виртуальном Тайване», но, разъясняя свою идею в интервью «Голосу Америки», подчеркнул, что подписывать «пятисекундную декларацию» уехавшие из своей страны россияне должны физически, чтобы им было что показать в посольствах стран, готовых им помочь.
Михаил Ходорковский: «Специальная юрисдикция»
К этой идее, как и к ранее высказанной идее «паспорта хорошего русского», раскритикованной многими комментаторами, отношение явно неоднозначное. Но поддержавший статью Каспарова учредитель «Открытой России» Михаил Ходорковский в интервью «Голосу Америки» сказал, что считает создание некоей специальной юрисдикции для вынужденно покинувших Россию не только возможным, но и нужным:
«Проблема (обеспечения документами эмигрантов – Д.Г.) может решаться, двумя способами. Первый способ – это «виза талантов» в разных формах. А второй способ – это создание специальной юрисдикции, где просто люди смогут получать паспорта, которые мы называем «нансеновскими», но тут, конечно, речь идет о несколько другом виде документа».
Михаил Ходорковский напомнил, что кроме специалистов, которые «хотели бы не прилагать свои руки к преступлениям, совершаемым Владимиром Путиным», есть и категория политэмигрантов, против которых на родине возбуждены уголовные дела, и которым по этой причине посольства России отказываются продлять документы, удостоверяющие личность:
«Таких людей, так называемых апатридов, то есть людей без документов, которые им родная, так сказать, страна отказывается выдавать – их, в общем, и сейчас уже не так мало, и с каждым годом их на территории Западной Европы, в частности, будет становиться все больше, потому что у людей заканчиваются документы».
При этом бывший политзаключенный и учредитель «Открытой России» говорит, что западных «контрагентов» в необходимости таких шагов нужно убеждать:
«Мы говорим нашим западным контрагентам – вы чего хотите? Вы хотите толкнуть этих людей на то, чтобы они пошли в тюрьму в России или перешли на какие-то серые правила жизни? Или вы все-таки придумаете, какие документы им дать? Либо национальные документы, которые удостоверяли бы их личности как российских граждан, или выделите какую-то юрисдикцию, от имени которой выдавались бы какие-то документы».
Ходорковский, как и Каспаров, считает, что людям из России, стремящимся в демократические страны, нужно письменно подтвердить то, что они считают режим Владимира Путина нелегитимным, войну против Украины – преступной, а Крым – украинским. При этом Михаил Ходорковский поясняет, что хочет таким действием снять «опасения наших западных контрагентов, что путинские спецслужбы будут пользоваться этим каналом для проникновения своих людей на Запад».
Александр Морозов: «Русский Тайвань» может образоваться сам собой»
С идеей создания «русского Тайваня» согласен и Александр Морозов – эксперт Карлова университета Праги, известный политолог и постоянный участник совещаний русской политической оппозиции в Европе:
«Идею виртуального «русского Тайваня» я поддерживаю, считаю, что она совершенно правильная и наполнена вполне здравым смыслом. Почему? Потому что у нас и так очень быстро образуются новые большие ассоциации. У нас сейчас вдруг возникло даже объединение философов, то есть 70 известных людей в Париже под руководством бывшего замдиректора Института философии Юлии Синеокой, образовали Русский философский центр. Если мы посмотрим на Свободный университет Елены Лукьяновой, то мы увидим больше 150 известнейших гуманитариев в списке этого университета».
«Такая же ситуация вокруг других крупных разного рода сетей, то есть сетей ученых, которые уехали из России, актеров. Если мы посмотрим на специальные группы организации «Ковчег», которая в течение всего этого времени занимается помощью тем, кто бежит из России, то мы увидим, что там есть целые отдельные тематические группы, например, «Ковчег культуры» или «Ковчег образования» и так далее. И там тысячи пользователей обмениваются текущей информацией, то есть возникли реально большие сети, которые де-факто и составляют что-то вроде «русского Тайваня» – рассказывает эксперт Карлова университета.
Александр Морозов в интервью Русской службе «Голоса Америки» предположил, что в перспективе может встать вопрос и о размещении новой волны бегущих и вынужденных уехать из России в какой-то определенной стране при поддержке Евросоюза:
«Мы видим, что образовались, например, такие мощные «территории», как «русский Лимассол» на Кипре или «русская Будва» в Черногории. Мы можем представить себе ситуацию в очень близком будущем, на следующем этапе войны и бегства из страны, при которой Евросоюз должен будет сделать предложение одной из третьих стран для того, чтобы принять бегущих из России, если их число начнет исчисляться, скажем, начиная от миллиона человек и дальше».
«Должна быть создана понятная ситуация, – продолжает Александр Морозов. – А понятная ситуация создается за счет того, что есть страна, которая готова принять этих людей и имеет финансирование для того, чтобы справиться с их потоком, поскольку – это надо подчеркнуть! – расходы очень большие для страны, которая это совершает. Так что, у нас может сложиться ситуация, при которой «русский Тайвань» образуется сам собой, образуется ходом истории».
Политолог, однако, признает, что переселившиеся в другие страны россияне могут и не захотеть вливаться в комьюнити выходцев из России, а постараются обрести новую родину:
«Многие, уехав, просто хотят захлопнуть дверь и больше не иметь дело ни с РФ, ни с ее проблемами, что вполне естественно, и что нельзя осудить. Потому что люди уезжают от какого-то ужаса и хотят, чтобы их дети интегрировались, и поскорее забыть это прошлое. Многие люди также считают, что борьба с режимом в Кремле бесполезна, на нее уходят силы, а результата никакого не будет».
Александр Морозов говорит, что, понимая настрой таких россиян, все же хочет, чтобы российский «виртуальный Тайвань» состоялся:
«Понятно, что у людей могут быть основания для исторического пессимизма в отношении своей бывшей родины. Но, тем не менее, есть большая среда, которая, даже испытывая пессимизм, считает, что она должна продолжать некоторые свои культурные миссии, в том числе и миссии на русском языке. Эта среда, с моей точки зрения, исторически важна и для самой Европы».
Екатерина Шульман: «Российские люди хорошо делают два типа организаций – правозащитные и медийные»
Термин «русский Тайвань» определенно не понравился политологу, приглашенному научному сотруднику берлинского центра Карнеги Екатерине Шульман, о чем она сказала в беседе с корреспондентом «Голоса Америки», но саму тему создания российского сообщества или сообществ в эмиграции она считает важной. При этом того, что называлось бы «русская диаспора», говорит политолог, в результате прежних волн эмиграции из России не создалось:
«До сего момента русские славились тем, что они не образуют диаспор. Причиной может быть свойство большой нации, испытывающей в силу исторических причин затруднения с этнической самоидентификацией, или отбитые Советской властью социальные навыки, но факт этот очевиден. По крайней мере, до сих пор русских диаспор в институционально-организационном смысле не существовало. Некоторым исключением можно счесть, пожалуй, только страны Балтии. Каким образом любая диаспора может быть влиятельной? Во-первых, у вас должны быть люди вашей этнической и/или культурной самоидентификации, но при этом граждане той страны, в которой они живут, имеющие право голосовать. Второе: у вас должны быть люди, которые в стране пребывания зарабатывают или обладают деньгами и способны к лоббистской деятельности либо к поддержке лоббистской деятельности в прямом смысле: влияния на политические решения. Это то, что делает диаспоры влиятельными: люди с паспортами, и люди с паспортами и деньгами».
Изменилась ли ситуация сейчас, и способны ли сейчас выходцы из России организовать диаспору? Екатерина Шульман, как и другие общественные деятели, давшие интервью «Голосу Америки», говорит, что для этого у них пока слишком много препятствий:
«У сейчас приехавших русских множество проблем – от виз до банковских счетов, от жилья до учебных мест для детей. Их проблемы никуда не уйдут, потому что их государство не собирается начинать вести себя как порядочный член международного сообщества, а собирается и дальше делать такие вещи, которые будут вызывать ответную реакцию. И эта реакция будет усложнять жизнь ровно тем людям, которые с российскими паспортами находятся вне России, а других паспортов у них нет. Богатые люди среди них есть, но они пока тоже заняты своим собственным выживанием и боятся, что банковский счет им закроют. Поэтому большинству из них им не до того, чтобы что-то поддерживать».
Но и то и другое дело, в общем, наживное, считает эксперт: «Гражданство люди будут получать. И те люди, у которых есть деньги, будут с годами иметь более устойчивую позицию. Пока того, что называется диаспорой в том смысле, о котором мы с вами говорили, мы не наблюдаем, хотя есть её элементы - элементы самоорганизации. Пожалуй, пока прошло, слишком мало времени».
Европа, по словам Екатерины Шульман, тоже начинает понимать, что убежавшим или вынужденным уехать из России людям нужно дать какой-то легальный статус:
«Европа продекларировала цель противостояния путинскому режиму. Исходя из этого, оппонентов этого режима она должна поддерживать. Это политическое целеполагание. В течение 2023-го года, как мне кажется, в мозги коллективного политического европейского класса медленно и неторопливо просочилось убеждение, что война не закончится завтра, что эти люди завтра не уедут, а также Путина не свергнут прямо сейчас. Если война надолго, то и они тут тоже на некоторое время. Следовательно, отношения с ними должны быть как-то институциализированы».
Кто может быть наиболее явным и успешным представителем последней волны российской эмиграции перед западными властями? Политолог считает, что это могут быть те люди, у которых и в России хорошо получалось защищать права человека и организовывать помощь тем, кто в ней нуждается, а также добывать и распространять независимую информацию:
«Правозащитно-диссидентская традиция у нас стара, авторитетна и достаточно влиятельна. Все, кто ей наследуют и являются ее непосредственными продолжателями, наследуют и этот навык, и моральный капитал. Это тот тип работы, который трудно уничтожить, и эти структуры продемонстрировали выдающуюся способность к регенерации. Второй вид структур, которые русские люди создают быстро, эффективно и, в общем, постоянно, – это медиа. Российские медиа – предмет изумления всего мира, учитывая то, в каких условиях они ухитрялись появляться и функционировать, как часть из них релоцировались, и сколько новых медиа возникло в условиях, не способствующих даже выживанию, не говоря уж о какой-то последовательной работе».
Соответственно, и будучи в эмиграции, правозащитники, благотворители и медиа, по мнению Екатерины Шульман, могут стать самыми авторитетными представителями российского антивоенного исхода:
«Именно по этим двум направлениям мы видим наиболее активную и, на мой взгляд, эффективную работу. Антивоенный комитет, «Ковчег», Free Russia Foundation и, например, «Феминистское антивоенное сопротивление» занимаются этой деятельностью: помогают уехать, помогают вывозить людей, которым нужно покинуть Россию, помогают приехавшим сориентироваться и представляют их интересы в европейских структурах власти. Сейчас вне России на русском языке работают около 70 медиаструктур – это огромное количество институций, образующих насыщенную публичную среду. Я думаю, что коренное и главное отличие ситуации двадцатых годов нашего века от всех прежних волн эмиграции – это наличие Интернета как среды обитания и работы. Совершенно новая степень информационной связанности меняет все».
Грегори Файфер: «Нужно попытаться преодолеть коллективную вину, возложенную на россиян»
Директор Института современных мировых проблем в Вашингтоне (Institute of Current World Affairs) Грегори Файфер (Gregory Feifer), хорошо знающий Россию и много писавший о ней, будучи журналистом, в последнее время занимается именно предметом данной статьи – состоянием новой российской эмиграции и возможностью ее социально-политического структурирования.
В интервью Русской службе «Голоса Америки» Грегори Файфер говорит, что взаимная поддержка и организация российских эмигрантов нужна им самим:
«Россияне в вынужденной эмиграции, мне кажется, очень деморализованы, особенно после смерти Алексея Навального. Так что я думаю, что это очень хорошая идея, хотя не факт, что она обязательно увенчается успехом. Но я думаю, что это стоит сделать хотя бы ради того, чтобы показать людям на Западе, людям, которые могут быть склонны поддерживать российское сообщество в изгнании, прежде всего западным политикам, что есть хорошие примеры, и что есть эмигранты, которые пытаются объединиться и попытаться что-то сделать. И я думаю, что одна из главных задач – попытаться преодолеть эту коллективную вину, возложенную на всех россиян за то, что они не смогли избавиться от Владимира Путина в течение последних 25 лет. Многие люди в мире не понимают, насколько это сложно, и насколько репрессивным является этот режим».
Грегори Файфер пытается донести до людей на Западе, что независимая журналистика и публицистика россиян, не согласных с политикой Владимира Путина, ценна и важна для самих западных стран:
«Кое-что в этом смысле делаю и я сам – я пытаюсь организовать издание журнала на английском языке, в котором бы печатались в переводах выходцы из России, Беларуси и других стран, вынужденные их покинуть. Идея в том, чтобы дать массовой западной публике понимание того, что делают российские оппозиционеры, журналисты, исследователи, художники – то есть, люди, которые значимы для культуры вообще, люди творческие и открытые к контактам с западным обществом на человеческом уровне. Я сохраняю надежду, что это предприятие будет успешным».
Директор Института современных мировых проблем, как и его российская коллега-политолог, полагает, что на Западе начинают понимать значимость того, что такое количество людей решило покинуть свою страну по моральным соображениям:
«Растет понимание того, что эти люди важны и для интересов Запада, и для будущего России, и растет понимание того, что эти люди нуждаются в поддержке для создания именно российского общества (или обществ) в изгнании. Если путинский режим и путинизм как нынешняя российская идеология развалятся, то важно, чтобы, когда и, если это произойдет, были люди, которые, вернувшись на родину, создали бы будущую демократическую Россию. Я лично испытываю по этому поводу большие надежды. Эти люди восстановят российскую академическую среду, а она понадобится, чтобы учить не только новых студентов, но и их преподавателей, которым промыли мозги».
По словам Грегори Файфера, он сейчас видит поддержку такому подходу со стороны различных западных институтов и политиков: «Такие люди, как, например, бывший премьер Литвы Андрюс Кубилюс, который тут, в Вашингтоне, лоббирует поддержку для россиян, оказавшихся в изгнании, а также такие организации, как Национальный фонд за демократию (National Endowment for Democracy), воспринимают это все вполне серьезно».
Грегори Файфер при этом замечает, что политическая составляющая российской эмиграции пока не очень склонна к объединению усилий:
«Мы видим явные трудности с объединением российской политической оппозиции, при том, что именно политическая оппозиция – наиболее заметная для западных правительств часть российского сообщества в изгнании. И многие в этих правительствах по-прежнему надеются на то, что в этой среде все же возникнет реальная политическая альтернатива жестокому режиму Владимира Путина».
Форум