Обмен удерживаемыми лицами, доступ к людям, нуждающимся в помощи были ключевым темами на очередном раунде переговоров Трехсторонней контактной группы по ситуации на Донбассе, что прошел в Минске 29 января. Как известно, 9 декабря в Париже лидеры стран Нормандской четверки анонсировали обмен пленными по формуле «всех на всех», который должен был пройти до нового года, но 29 декабря Украина получила только 76 человек, около четверти людей, о судьбе которых и местах их заключения известно в Киеве.
По горячим следам первого обмена анонсировали следующий, который должен состояться предположительно в феврале.
Какова сейчас ситуация в местах заключения самопровозглашенных республик, и за освобождение кого борется Украина изучал на месте корреспондент Русской службы “Голоса Америки”.
Концлагерь на улице Светлого пути
Донецкая область Украины в части наличия мест лишения свободы была самой укомплектованной в стране – на 2014 год в ней было 20 подразделений Государственной пенитенциарной службы. При разделе области в ходе боев 2014 года под управление «ДНР» попало большая часть – 14 зон и тюрем (13 колоний и одно СИЗО из трех находившихся в области). Боевые действия закрыли четыре колонии, которые находились у линии фронта под Горловкой и Енакиево и подверглись большим обстрелам и открыли несколько импровизированных тюрем для пыток, задержанных без суда и следствия.
Свои места заключения были у казаков, батальонов «Оплот» и «Восток», самую мрачную славу заслужила тюрьма батальона, который назывался «Русская православная армия» – подвалы захваченного здания областного СБУ. Тогда же под тюрьмы использовались подвалы здания областного телевидения на улице Куйбышева и вообще заключение без суда и следствия вооруженными людьми в Донецке так с тех пор и называется – «попасть на подвал».
Появление какой-то юридической системы в этой схеме мало что изменило – людей берет «на подвал» так называемое «МГБ ДНР», пытает и добивается каких-то признательных показаний в собственных застенках, переводит затем захваченных в другие места временного содержания. Перед очередным обменом пленными всем «шпионам» и военнопленным на судах «ДНР» ускоренно назначаются сроки заключения от 12 до 30 лет, и до передачи Украине «осужденные» находятся в колониях. Последний отрезок – в колонии – считается у бывших пленных сравнительно комфортным, из тесных переполненных камер их переводят в бараки с возможностью прогулок. До колонии каждый проводит в тесной камере «на подвале» обычно от полутора до двух лет.
В данный момент содержание гражданских «шпионов СБУ», «изменников родины» и военнопленных довольно централизованно – мест в СИЗО всем не хватает, для заключения людей, которых местная «государственная безопасность» подозревает в симпатиях к Украине, используются подвалы под зданием бывшей областной налоговой инспекции на бульваре имени Шевченко (сейчас в это здании «МГБ ДНР»), концлагерь на месте культурного пространства «Изоляция» – в цехах закрытого Донецкого завода изоляционных материалов на улице Светлого пути в Буденовском районе города Донецка, и барак с камерами тюремного типа в колонии номер 97 города Макеевка.
Как правило, на время «следствия», заключенные именно «МГБ ДНР» попадают в концлагерь «Изоляция», после «судов ДНР» всех мужчин собирают в Макеевской колонии номер 32, женщин – в единственной в «ДНР» женской колонии в городе Снежное. Таким образом все – и военные и гражданские арестованные – успевают за годы заключения перезнакомиться друг с другом и узнать истории людей вокруг себя.
В 32 колонии в Макеевке в переполненном бараке «политических» перед последним обменом содержалось 55 человек, тридцать из которых были освобождены, а остальные по неизвестным им мотивам Украине отдавать отказались, и они продолжают ждать нового обмена. Из женской колонии в Снежном вывезли десять из одиннадцати заключенных.
Русские, мусульмане и неподтвержденные военные
В местах лишения свободы сидят вместе в одних камерах как военнопленные и гражданские сторонники Украины, так и многочисленные сторонники «ЛДНР» и просто граждане России, приехавшие в Донецк по зову телевизионной пропаганды. Российские граждане – самая незащищенная часть арестованных в Донецке или Луганске, по ним обмены могут случится только по ошибке, в Донецке и Луганске не существует консульств России, а «кураторы ЛДНР» не интересуются обвиненными как в «терроризме», так и в «контрабанде наркотиков».
У большинства освобожденных гражданских в «ДНР» остались родственники и они общались с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» на условиях анонимности.
Кто остался ждать обмена в Донецке? В первую очередь вспоминают тех, кто имеет меньше всего шансов попасть в новые обменные списки .
В Донецке больше полутора лет содержится в заключении гражданин Иордании Хальдун Найеф Саил Харахшех 1986 года рождения. Молодого доктора, выпускника Донецкого медицинского университета арестовали при пересечении линии блокпостов в июне 2018 года. Власти «ДНР» обвинили врача-уролога в работе на СБУ и подготовке к покушению на Эдуарда Басурина.
Басурин носит погоны полковника и занимает должность «заместителя командующего оперативным командованием», но в реальности является одним из основных спикеров «ДНР» – бывший выпускник советского Донецкого военно-политического училища связи, он отвечает в самопровозглашенной республике за военную пропаганду. “Покушение на Басурина”, организованное из Иордании – не самый изощеренный фейк от пропаганды «ДНР», «полковник» уже многократно заявлял о прибытии на линию соприкосновения на Донбассе “темнокожих снайперов из США”, арабов, турок, поляков, гибели офицеров НАТО из США и Канады на местных минных полях и подготовке Украины к полноценной химической войне на востоке Украины.
К заявлениям Эдуарда Басурина даже сторонники «ДНР» относятся с юмором, его иногда отправляют в больничные палаты – поднимать моральный дух и веселить раненых. «Признания» заключенных записывают после пыток, тексты обычно пишут следователи, а снимают специальные операторы.
Иорданец Хальдун Харахшех в заключении запомнился многим – в тесной камере трудно не обратить внимание на узника, пять раз в день совершающего намаз. У молодого врача в Харцызске оставалась жена и ребенок, а в город Краматорск Донецкой области переехала легитимная версия его университета. Без международно-признанного диплома и всех необходимых сертификатов обучение иорданца просто не могло завершится, он проходил специализацию в местных клиниках. А через линию блокпостов ездил к супруге – он был явной и доступной мишенью для «МГБ ДНР», поскольку иностранец по определению должен был обращаться в СБУ, чтобы получить постоянный электронный пропуск на неподконтрольную Украине территорию.
На момент декабрьского обмена иорданец еще не был осужден, и находился в одной из камер 97-й колонии в Макеевке.
В застенках находится еще один мусульманин, человек, который называет себя имамом одной из общин Донецка. Он был арестован за «хранение подрывной религиозной литературы», осуждён на 2.5 года и смиренно ждет конца срока, не претендуя на обмен.
Из колонии в Снежном не отдали на обмен единственную женщину – предпринимателя Елену Федорук, которая получила в суде «ДНР» срок в 12 лет. Если Украина при администрации президента Зеленского стала отдавать своих неосужденных обвиняемых в терроризме и убийствах, то в Донецке и Луганске процессы обмена связывают с большим количеством юридических условностей. Например, не отдают людей из состава так называемых «организованных групп». В “деле” Елены Федорук числится «сообщник», мужчина, который решил отчаянно сражаться с местной системой правосудия, пишет апелляции и жалобы, указывая на вопиющие несоответствия в позиции местной «прокуратуры». Поскольку по ее «группе» не закончены процессы, женщину просто не подтвердили на обмен, и она продолжает сидеть в заключении.
Иногда эти «не подтверждения» не сопровождаются никакими объяснениями. Например, в тюрьмах «ЛДНР» осталось около 15 солдат ВСУ, установленных украинской стороной военнопленных из шести мотострелковых бригад. По оставшимся прослеживаются определенные закономерности – все бойцы пленены после 2018 года, установленных «старых» сидельцев с 2015 года в Донецке и Луганске не осталось.
Наиболее известным стал случай с бойцами 53 бригады, которые ранним утром 22 мая 2019 года группой в 8 человек на грузовике по ошибке проехали под пулеметы, к нулевому блокпосту «ДНР». В машине были тыловики без оружия. Ехали они из тылового поселка Мангуш под Мариуполем в не менее тыловой Краматорск, но водитель необъяснимо запутался в дорогах (до войны прямой путь между этими пунктами действительно проходил через Донецк).
Сейчас из этой восьмерки четверо бойцов обменяны, один покончил жизнь самоубийством в заключении, а троих – Юрия Гордийчука, Павла Корсуня и Виктора Шайдова –просто отказались подтверждать на обмен 29 декабря власти «ЛДНР». Тройка солдат из 53 механизированной бригады при этом находилась со всеми в «политическом» бараке 32 колонии в Макеевке, ее просто оставили в числе 25, «про запас».
Весь процесс обмена свидетельствует о том, что политически заинтересованы в нем в Киеве, где президент Украины Владимир Зеленский сделал освобождение украинцев своей первоочередной задачей.
Что в России, что в «ЛДНР» нет незаменимых людей и общественного мнения, которое бы требовало освобождения из украинских мест лишения свободы кого бы то ни было. Зато есть ежедневно и легко пополняемый «обменный фонд» из числа лояльных к Украине граждан из Донецка и Луганска. В местах заключения таких зовут «твиттеряне» – это люди, которые позволили в разное время нелояльные по отношению к «ДНР» записи в социальных сетях. Примером является история врача Юрия Шаповалова, арестованного за проукраинскую активность в социальных сетях в марте 2018 года.
Шаповалов подчеркнуто не «военный» человек – он еще известен как председатель Донецкого клуба любителей разведения кактусов «Ислайя». Его после почти двух лет заключения еще не осудили как «шпиона СБУ» и не подтверждают к обмену.
В декабре 2019 и в январе 2020 года только в Донецке было арестовано еще около десяти новых гражданских «шпионов СБУ».
Обмены по формуле «всех на всех» при такой активности «МГБ» в принципе невозможно завершить – у «госбезопасности» самопровозглашенных республик резерв почти в три миллиона гражданских.
