Российский журналист Олег Кашин, на жизнь которого в ноябре 2010 года было совершено покушение, в результате чего он получил тяжелые ранения, в начале этой недели сообщил, что преступление против него раскрыто: на своем интернет-сайте он поместил статью, в которой назвал имена обвиняемых. Олег Кашин ссылается на ставшие ему известными материалы уголовного дела и говорит, что все, покушавшиеся на его жизнь, работают на предприятиях, подконтрольных семье губернатора Псковской области Андрея Турчака, с которым у журналиста как раз осенью 2010 года возник конфликт.
Избиение Олега Кашина осенью 2010 года имело в России широкий общественный резонанс – в поддержку журналиста проходили уличные акции солидарности, а бывший в то время президентом России Дмитрий Медведев пообещал, что преступников найдут и лично принимал участие в судьбе пострадавшего.
О том, как Олег Кашин воспринимает прогресс в раскрытии совершенного против него преступления, что он думает о главных моментах нынешней российской жизни и над чем работает, журналист рассказал в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Данила Гальперович: Ты пошел на то, на что не решается большинство пострадавших от преступления: написал статью, в которой назвал имена тех, кто, по твоим сведениям, пытался тебя убить, в то время, как следствие еще идет. Обычно в России это не принято, и пострадавшие молчат, их сами следователи об этом просят. Что тобой руководило?
Олег Кашин: То, что меня извиняет, как мне кажется – меня мог бы следователь Сердюков, который это дело и раскрыл, наверное, формально об этом попросить, но, к сожалению, мы с ним вообще незнакомы. И ни он, ни я друг на друга не выходили за все время его работы. Собственно, он и не обязан был, он вел не мое дело – он вел как раз дело Горбунова, директора завода «Ленинец», принадлежащего семье Турчака, губернатора Псковской области. И, соответственно, распутывая какие-то клубки, связанные с этим Горбуновым (а Горбунов в этом деле был и жертвой похищения, и преступником, хранителем большого арсенала оружия, собственно говоря, за который он сейчас и сидит), следователь Сердюков уперся как раз почему-то в «дело Кашина». Самое смешное и самое парадоксальное, что тех, кто на меня покушался, поймали не те следователи, которые занимались моим делом.
Д.Г.: В своей статье, где ты раскрываешь много имен и обстоятельств, ты благодаришь большое количество российских официальных лиц за то, что следствие пришло к определенным людям, и что непосредственные исполнители арестованы. Но прошло большое количество лет, ты даже подавал в Европейский суд по правам человека жалобу на медлительность государства. Твоя благодарность – это такая ирония?
О.К.: Это абсолютно не ирония. Более того, мне довольно неприятно понимать, что сейчас, когда Дмитрий Медведев снова возник как герой «тандема», герой этих совместных с Путиным пасторальных картинок, многие политологи, которых хлебом не корми – дай порассуждать о раскладе в Кремле, начинают рассуждать: ага, Медведев снова в силе, и тут как раз опять дело, которое Медведев обещал раскрыть, пришло в движение. Но нет. Я могу утверждать, хоть мне никто не поверит – совершенно никакой медведевской подоплеки здесь нет, но при этом в благодарности Медведеву я был искренен. Потому что, действительно, он мне обещал давно (взять расследование нападения на Олега Кашина под личный контроль — Д.Г.), почти 5 лет назад, и поскольку репутация Медведева понятно какая, то шли годы, и чем дальше, тем меньше я верил, что он сдержит слово. А слово, данное им, уж не знаю, кто персонально, в итоге сдержал – людей, пытавшихся меня убить, поймали. И, поскольку обещание по этому поводу мне давал лично Медведев, тоже такой довольно редкий случай, когда потерпевший может этим похвастаться, я действительно благодарен Медведеву. Мои постоянные читатели могут заметить, что как раз его я особенно не критикую, потому что действительно многим лично ему обязан.
Д.Г.: Многие просто не отдают себе отчет в том, сколько тебе пришлось пережить, и из какого состояния тебя восстанавливали. Как ты себя чувствуешь? Как для тебя это все прошло?
О.К.: Для меня это прошло с медицинской точки зрения только год назад, когда в Женеве, в Швейцарии, я себе сделал последнюю операцию на глазах. Потому что у меня при переломе костей черепа, были повреждены слезные каналы, я постоянно плакал, у меня начиналась эрозия роговицы. Я сделал последнюю операцию, и, вроде бы, по всем показателям никаких последствий не осталось, хотя понятно, что через какие-то годы что-то рванет, потому что я до сих пор хожу весь начиненный титаном, в том числе, в голове. Другое дело, что опять же, поскольку в мое дело вмешалось российское государство, в хорошем смысле, после покушения, то те немногочисленные, но лучшие реально на мировом уровне абсолютно медицинские силы, которые есть у российского государства, были брошены на мое спасение. И я знаю людей, которые – конспирологи – считают, что на самом деле меня вообще не травмировали, потому что я слишком быстро встал на ноги. Меня действительно ставили на ноги, наверное, лучшие врачи страны. И финальная как бы операция по подъему на ноги была проведена тоже в уникальном месте – Центр спортивной медицины, в который я, не будучи спортсменом, наверное, никогда бы и не попал. Действительно, была очень тяжелая и длительная история.
Д.Г.: Ты был одним из очень немногих журналистов, которые выжили после покушения, и столь же выдающейся из общего ряда видится история с поимкой тех, кто обвиняется в покушении на тебя. Как соотносятся эти события с российской действительностью?
О.К.: Будем откровенны — обычно после покушения умирают, и я попал в какую-то редкую часть статистики выживших людей, хотя по всем показателям я не должен был выживать. Видимо, пропорция эта сохраняется и в смысле исхода следствия, поскольку перед нами, как мне кажется, очень редкий случай, когда есть реальная возможность установить, назвать и наказать реального заказчика. Не промежуточного организатора, а именно человека, который по какой-то причине принял решение наказать меня. Я стараюсь очень осторожно сейчас говорить на эту тему, поскольку именно исполнители мне известны, у меня есть документальные подтверждения, что это именно они, что им предъявлены обвинения, а по заказчику у меня ничего такого нет. Поэтому здесь можно строить только догадки, другое дело, что догадки могут быть вполне очевидные. Я, как потерпевший, просто могу позволить себе делать вид, что я не говорю на эту тему, я действительно стараюсь не говорить на эту тему, но умному фактов достаточно.
Д.Г.: Ты вернулся в Россию после нескольких лет жизни в Швейцарии. Чем ты занимаешься, что тебе интересно?
О.К.: Не секрет, что в последние годы возможности свободной и независимой работы для журналистов в России стало гораздо меньше, чем было даже 5 лет назад. 3 года назад я был уволен из газеты «Коммерсант». Именно уволен, ничего хорошего об этом процедуре сказать не могу. После этого я работал в одном онлайн-издании «OpenSpace», оно закрылось через два месяца. Потом я работал в другом онлайн-издании, «Русская жизнь» – тоже закрылось через два месяца. В итоге я решил стать тем, что называется «фрилансер». На самом деле, это такой вполне классический случай независимого журналиста, который за гонорары пишет в несколько разных изданий. Я стал политическим колумнистом. Я пишу в российские издания «Слон.ру» и «Свободная пресса». В «Слоне» раз в неделю, в «Свободной прессе» два раза в неделю. Я пишу также в Русскую редакцию «Немецкой волны». Это еще одна колонка в неделю. У меня получается, что еженедельно я пишу по четыре колонки на какие-то актуальные российские политические темы. Помимо этого, уж не для заработка (поскольку трудно этим зарабатывать, не будучи каким-то всемирно известным писателем), я начал писать художественные книги. Я не решусь назвать себя писателем, но, по крайней мере, три книги уже вышли, четвертая на подходе. Она представляется мне самым важным из того, что я сейчас делаю. Книги художественные, но с вымышленной сюжетной линией. Я пытаюсь также осмысливать те реальные вещи, которые происходят у нас в стране.
Д.Г.: Интересен твой взгляд на ключевые факторы, определяющие ситуацию в России. Каково твое отношение к Владимиру Путину?
О.К.: Мое отношение к Путину я не очень скрываю: Путин для меня, во-первых, продолжатель режима, установившегося в России в 90-е годы. Режим Ельцина и режим Путина для меня это один и тот же режим – режим узурпаторский, режим антидемократический, режим, балансирующий на грани классического европейского фашизма – итальянского или там салазаровского, франкистского, какого угодно, не обязательно гитлеровского. Очень часто этот режим срывается в сторону настоящего фашизма. Особенно ярко мы это наблюдали в последние 2-3 года, я бы сказал. Путин, безусловно, глава этого режима, о котором я ничего хорошего вообще сказать не могу.
Д.Г.: Твое отношение к происходящему в Украине и проблеме Крыма?
О.К.: По поводу Крыма у меня очень противоречивые и при этом как бы состоящие из двух однозначных половинок. Во-первых, безусловно, Крым был оккупирован и аннексирован Россией с нарушениями всех возможных норм мирового права. Никакого референдума в том виде, в каком его можно было бы назвать референдумом, в Крыму, как я считаю, не было. Крым был вначале захвачен вооруженными российскими силами, а потом было оформлено присоединение России. Я об этом неоднократно писал с самого начала, будучи в Крыму в момент аннексии. Второй пункт, который мне также представляется крайне важным – с самого своего детства, с 1991 года и до сих пор, я относился к Крыму именно как к главному символу несправедливых и незаслуженных территориальных потерь, которые понесла наша страна, моя родина – Россия. Я Крым всегда считал русской землей, по недоразумению доставшейся украинскому государству. В принципе, противоречивое чувство и заключается в том, что, да, восстановлена историческая справедливость, но она восстановлена недопустимыми методами. Какой из этого делать вывод – я не знаю, но назвать Крым украинской землей у меня не повернется язык.
Д.Г.: Твое отношение к Западу как к фактору российской политической жизни?
О.К.: Несмотря на всю антизападную риторику, которая усиливалась на протяжении многих лет, и лейтмотивом звучала на протяжении всех путинских 15 лет, я полагаю, что в России никогда не было более прозападного режима, чем при Путине – и на уровне экономического взаимодействия, и на уровне каких-то игр в мировой политике, и на уровне даже личных отношений Путина с лидерами западного мира. Все это маскировалось на протяжении многих лет такой потешной псевдосоветской антизападной риторикой. В последнее время, в последние полтора года из-за Украины, и особенно из-за сбитого самолета, малазийского «Боинга», эта практика дала сбой, но в любом случае, конфликт России с Западом гораздо сильнее преувеличен, чем он есть на самом деле. Грубо говоря, если бы Запад относился к Путину так, как он относился к Муаммару Каддафи, то все было бы по-другому, причем, тоже на всех этапах. Я уверен, что Путин не полез бы на Украину, если бы он не был уверен, что Запад ему это простит и позволит.
