О том, сможет ли северокорейская ракета поразить цели в Японии и США, и почему аналитики считают новый конфликт между Пхеньяном и Вашингтоном политическим, а не военным, Русской службе «Голоса Америки» рассказал основатель и президент вашингтонского Института научных исследований и международной безопасности Дэвид Олбрайт (David Albright).
Вопрос: Почему вы ставите под сомнение выводы аналитиков военной разведки США, утверждающей, что на вооружении КНДР сейчас находится не менее 60 ядерных боеприпасов?
Дэвид Олбрайт: Я не верю этим цифрам, и не очень доверяю докладам военной разведки. В Пентагоне, конечно, никогда в этом не признаются, но в экспертном сообществе известно, что военные всегда нагнетают обстановку, предлагая наиболее мрачный сценарий.
По нашим данным, сейчас Пхеньян располагает примерно 33 кг оружейного плутония и 175 кг оружейного урана. Разумеется, это очень приблизительные цифры, но исходя их них мы можем предполагать, что на вооружении у армии КНДР могут находится от 13 до 30 единиц ядерного оружия.
К 2020 году этот арсенал может увеличиться до 25-50 единиц. Уровня в 60 боеголовок, о которой говорит военная разведка, Пхеньян может достичь, только если специалистам удастся наладить работу экспериментального легководного ядерного реактора в Йонбене. Но пока он не работает.
Вопрос: Но даже 30 боеголовок представляют собой очень серьезную угрозу…
Д.О.: Разумеется. Более того, Пхеньян сейчас активизировал эту работу, и можно предположить, что в Северной Корее испытывают различные типы ядерного оружия, включая термоядерное.
Но нужно подчеркнуть, что ядерное оружие – это не только ракета-носитель с установленной боеголовкой. Это очень сложная военная система, все компоненты которой должны безотказно работать в экстремальных условиях.
Само по себе ядерное испытание, проведенное под землей, или запуск ракеты по вертикальной траектории, которые мы наблюдали, ничего не значат. Нужно испытать готовую конструкцию на вибрационном стенде, например, нужно проверить, как работают системы наведения и навигации последней ступени ракеты, убедиться, что вся электроника и другие критические компоненты будут надежными.
Иными словами, вам нужно создать целую индустрию, которая будет производить надежные и безотказные компоненты для баллистических ракет. А отдавая команду о запуске, вы должны быть полностью уверены, что ваша ракета не просто долетит до цели, но и поразит ее, а не утонет в Тихом океане по дороге в Сан-Франциско.
Конечно, существует вероятность, что в Северной Корее возьмут одну ракету, поставят на нее боеголовку, выпустят в сторону Сиэттла, и она поразит город. Но существует куда большая вероятность, что этого не произойдет. Может быть, произойдет какой-то сбой в носителе, в головной части ракеты, в самом боезаряде.
В условиях международного конфликта, любой, даже самый незначительный, отказ техники станет для Северной Кореи в прямом смысле слова самоубийственным. Я уверен, что в Пхеньяне это понимают.
Вопрос: Многие эксперты говорят о том, что в последний год власти Северной Кореи заметно активизировали программы по созданию баллистических ракет и ядерного оружия. Для этого была какая-то причина?
Д.О.: Мы располагаем далеко не полной информацией, но можем сделать выводы на основе заявлений северокорейского перебежчика, который был высокопоставленным дипломатом и сбежал в Великобританию полтора года назад. По его словам, в свое время в Пхеньяне посчитали, что в период между выборами нового президента США (ноябрь 2016 года – ГА) и выборами президента Южной Кореи (должны были состояться в декабре 2017 – ГА), контроль со стороны мирового сообщества ослабнет и власти Северной Кореи смогут несколько активизировать свои оружейные программы. По крайней мере, именно в этот период планировалось испытать баллистическую ракету с ядерной боеголовкой.
В этой сфере Пхеньяну удалось достичь определенного прогресса, но вот возможную реакцию нового президента США они явно недооценили.
Вопрос: Насколько проблемы, которые испытывает военно-промышленный комплекс КНДР, связаны с экономическим положением страны и политикой международных санкций?
Д.О.: Эти проблемы совсем не уникальны. Например, сейчас специалисты в Северной Корее испытывают очень серьезные проблемы с центрифугами, на которых производят оружейные материалы. Из двух существующих установок относительно бесперебойно работает лишь одна.
Но в первые 5-10 лет после начала ядерной программы точно такие же проблемы испытывали Советский Союз, Франция и Великобритания.
В таких странах, как Ирак, Пакистан и Иран процесс отладки оборудования затянулся на еще более продолжительное время.
Кроме проблем с наработкой материалов для боеголовок, есть сложности с наведением ракет. Но точно такие же вопросы долго и безуспешно решали специалисты в Ираке, пытаясь реализовать ядерную программу. В 1990-91 годах, например, иракские ученые никак не могли рещить проблему установки боеголовки на ракету, а потом выяснилось, что используемая ими система инициировала взрыв головной части боеприпаса на слишком большой высоте. Если у вас есть 10-килотонная ракета, то вам нужно взорвать ее как можно ближе к земле. Но у иракских специалистов взрыв происходил на высоте в 3-5 км, так что яркую вспышку видели все, но ожидаемого эффекта не было.
Иракцы так и не смогли понять, какую именно ошибку они допустили, до тех пор, пока в 1995 году документы, касающиеся ядерной программы Ирака, не были переданы международным инспекторам.
Вопрос: На этой неделе германский инженер-ракетостроитель Роберт Шмукер заявил, что компоненты ракет, использованные Пхеньяном в последних тестовых запусках, были произведены в России, и что без иностранной помощи Пхеньяну вряд ли удалось бы добиться столь быстрого прогресса…
Д.О.: Иные государства действительно помогали и продолжают помогать КНДР, но далеко не всегда это можно назвать непосредственной помощью. В начале 80-х, например, в разработке ракетной программы Пхеньяну активно помогал Пекин. В начале 90-х в Северной Корее работали российские инженеры-ракетчики. По некоторым данным, уже в конце 90-х и начале 2000-х определенную помощь оказывал Пакистан.
Но в последние десять лет Пхеньян не нуждался в прямой иностранной помощи. Технология создания боеприпасов уже была известна северокорейским ученым, а все необходимое оборудование и технику власти КНДР могли купить.
Было достаточно много случаев, когда высокотехнологичные или просто сделанные на высоком профессиональном уровне детали и компоненты закупались в Германии, США или Японии. Так закупались водяные насосы для ядерных реакторов, нагнетатели углекислого газа, турбины, насосы высокого давления для центрифуг… В Китае была куплена целая производственная линия для производства топливных сборок из слабообогащенного урана.
Для одного из газографитовых реакторов, работающих в КНДР, требуется магнезиевая пудра определенной констистенции. Есть только одно предприятие в мире, которое делает эту пудру, и оно находится в Великобритании. Несмотря на все международные санкции, Северная Корея пудру закупила.
Большая часть сделок осуществляется частными китайскими компаниями, которые закупают необходимые материалы и оборудование, затем «товар» доставляют в Китай, а уже оттуда его переправляют через границу северокорейские агенты.
Вопрос: Считается, что для создания ядерного оружия недостаточно просто наработать достаточное количество оружейного урана или плутония. Необходимо обучить и подготовить несколько тысяч специалистов…
Д.О.: Тысяч не нужно, вполне хватит нескольких сотен. Власти Северной Кореи прекрасно осознают, в чем именно они слабы, и уже давно научились находить выход из этого положения.
Никто в мире не будет учить студентов из КНДР, как создать ядерное оружие, но всегда можно получить «смежную» профессию. Пхеньян посылает студентов в Китай, где они изучают IT-технологии, которые можно использовать в атомной отрасли.
Несколько лет назад, кстати, северокорейские хакеры нашли способ взломать защиту нескольких суперкомпьютеров в Японии. Собственных машин такого уровня у Пхеньяна нет, так что достаточно долго рассчеты, необходимые для разработки ядерных боеголовок, велись именно на этих взломаных машинах.
Вопрос: В последние десятилетия власти Северной Кореи неоднократно прибегали к «ядерному шантажу», добиваясь дополнительной помощи от мирового сообщества в обмен на незначительные уступки в реализации своих оружейных программ. Разгорающийся сейчас конфликт тоже является поводом для торговли, или речь идет о реальных угрозах?
Д.О.: Нынешняя ситуация гораздо более сложная, чем все, с чем мы сталкивались раньше. В последние 30 лет на Корейском полуострове было множество вооруженных конфликтов, которые сопровождались большим количеством жертв. Достаточно вспомнить ситуацию 1994 года, когда артиллерия КНДР обстреляла южнокорейские деревни. В США тогда тоже считали, что военный конфликт неизбежен, но вмешательство международных посредников позволило избежать вооруженного противостояния.
Сейчас у Северной Кореи есть ядерное оружие, и оно может поразить Сеул или Токио. Ставки и вправду выросли, но они выросли и для самой КНДР. В Пхеньяне понимают, что в случае начала конфликта им не удастся полностью уничтожить Южную Корею, а вот от Северной и следа не останется.
Вопрос: В последние дни Вашингтон и Пхеньян обменялись крайне резкими, и, как отметили некоторые наблюдатели, «беспрецедентными» заявлениями.
Д.О.: Я давно слежу за ситуацией в КНДР и за новостями из Северной Кореи. Нужно учитывать, что у северокорейского руководства в Пхеньяне вообще очень специфический язык общения с внешним миром. Для всего остального мира эти заявления действительно звучат вызывающе, но, по меркам лидеров КНДР, это вполне обычная и не слишком резкая декларация.
Вопрос: Тем не менее, Пхеньян пригрозил ракетной атакой на остров Гуам именно после ультимативного заявления президента Трампа.
Д.О.: Я не уверен, что это была реакция только на слова Трампа. Я встречался с людьми из министерства иностранных дел КНДР, и они действительно считают, что США собираются применить ядерное оружие против Северной Кореи. Они постоянно приводят резкие высказывания членов Конгресса и других американских официальных лиц в адрес Пхеньяна, точно указывая дату и даже время, когда эти слова были произнесены.
Они крайне болезненно реагируют на пролеты бомбардировщикои B-2 над Корейским полуостровом, а эти самолеты взлетают с базы на Гуаме.
Кроме этого, есть еще и позиция северокорейских военных, которые настроены куда более радикально, чем чиновники МИДа. В министерстве обороны КНДР верят, что атака со стороны США неизбежна, и только наличие ядерного оружия может ее предотвратить. Именно эта группа, кстати, имеет сейчас самое большое влияние на Ким Чен Ына.
Вопрос: Информационные агенства сообщили, что дипломаты США и КНДР начали переговоры, используя для этого неофициальные каналы связи. До этого госсекретарь Рекс Тиллерсон объяснил резкие заявления президента тем, что Соединенные Штаты просто пытаются говорить с Северной Кореей на «понятном ей языке».
Д.О.: Посмотрим, насколько хорошо в Пхеньяне поймут этот новый язык американской дипломатии. Но нельзя не отметить, что администрация США уже предприняла вполне конкретные шаги для разрешения конфликта. Единогласно принятая резолюция Совета безопасности ООН свидетельствует о том, что Вашингтону уже удалось договориться о совместных действиях с Китаем и Россией.
Одновременно Белый дом сделал шаг, который очень не понравился американским консерваторам. Впервые администрация США дала понять, что не будет настаивать на смене режима в КНДР, если Пхеньян откажется от программы по созданию ядерного оружия.
Вопрос: Вы считаете, что в КНДР этот сигнал услышали?
Д.О.: Я не могу ничего утверждать, но Пхеньян достаточно ясно дал понять, что не готов идти на полный разрыв связей с Китаем, например. В течении последнего года в КНДР несколько раз начинали подготовку к очередному ядерному испытанию, но в последний момент отказывались его проводить. Это может свидетельствовать о нежелании чрезмерно обострять отношения с мировым сообществом.
Я уверен, что кризис можно разрешить политическим путем. Сделать это будет можно только в том случае, если приказ о полном прекращении ядерной программы КНДР лично отдаст лидер страны. Но до сих пор Ким Чен Ын никогда не участвовал ни в каких переговорах. Если администрации Трампа удастся это сделать, это станет огромной дипломатической победой.
