Линки доступности

«Политбюро 2.0»?


Российскую сторону в «Поединке» представляет Федор Лукьянов – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», член президиума Совета по внешней и оборонной политике, американскую сторону – Дональд Дженсен, аналитик Центра трансатлантических отношений в Школе международных исследований имени Пола Нитце при Университете Джонса Хопкинса.

Взгляд из Москвы:
Ностальгия по Политбюро



Взгляд из Вашингтона:
Как правят Россией в 2012 году



Ностальгия по Политбюро

В Россию вернулась политическая жизнь, но развивается она на двух этажах. Есть все более активная публичная политика – пока бесплодная и малоосмысленная, но привлекающая внимание и сигнализирующая перемены в обществе. И есть закрытая сфера принятия решений, устройство которой, конечно, вызывает у всех жгучий интерес. Так было всегда, еще с советских времен, когда помимо общей дисциплины «советологии» появилась специальная «кремленология» – догадки и спекуляции относительно устройства «черного ящика» власти. Однако сейчас внимание к этой теме еще возросло, поскольку эта самая внешняя политика, которая суетится вокруг «башни из слоновой кости», начинает оказывать воздействие на то, что происходит внутри. Так что особенно интересно, как это воздействие может повлиять на механизм реальной власти. Именно поэтому доклад аналитического агентства, которое возглавляет Евгений Минченко, вызвал многочисленные отклики, хотя ничего сенсационного он и не содержит.

Вывод о том, что в недрах российской власти выстроена не реальная жесткая вертикаль единоначалия, а достаточно размытая система согласования интересов, которую венчает новая версия прежнего советского Политбюро, совсем не нов. Конечно, всегда интересно поспекулировать, кто входит в состав «постоянных членов», а кто на подходе – в качестве кандидатов. Гипотезы столь же правдоподобны, сколь и неподтверждаемы ничем, кроме «здравого смысла». Тем не менее, некоторые выводы Минченко и его коллег вполне любопытны, хотя в основном они подтверждают то, что было известно.

Во-первых, составители доклада отмечают, что в сложившейся системе баланса интересов роль Владимира Путина как модератора и арбитра критически необходима. С одной стороны, это хорошая новость для российского президента, поскольку подчеркивает его незаменимость для правящего класса. С другой – демонстрирует слабость построенной конструкции, ведь держится она, если верить анализу, исключительно на Путине – до тех пор, пока его считает легитимным и большинством общества (а это до сих пор так), и лидерами кланов. Доклад еще раз напоминает о том, что главным недостатком путинской модели управления, которая, без сомнения, способствовала ряду успехов 2000-х годов, является отсутствие стабильных институтов. «Ручное управление», о котором не раз говорил сам Владимир Путин, иногда необходимо, но крайне опасно, если отсутствует автопилот, на который можно перейти в случае проблем с летчиком. Впрочем, сам президент России так, судя по всему, не считает, он укрепляет и развивает именно эту систему, в которой, как он считает, у него больше возможностей.

Во-вторых, доклад подчеркивает, что основой деятельности «Политбюро 2.0» является обслуживание экономических интересов правящего класса. В 2000-е годы в процессе создания госкорпораций государство консолидировало значительные активы, контроль над которыми частично был утрачен во время приватизации 1990-х. Однако перед властной группой не стоит задача национализации. Скорее наоборот, теперь на повестке дня новая волна приватизации, теперь уже более упорядоченной и призванной закрепить контроль над экономикой в руках кланов, представленных в «Политбюро».
Публичная активность вряд ли решительным образом повлияет на планы верхушки. Минченко и коллеги пишут о том, что на случай непредвиденного развития событий власть подстраховалась. Есть несколько уже существующих либо потенциальных политических проектов от либерального до консервативного и националистического, которые могут канализировать активность, если она примет более характер. Однако отсутствие более широкой повестки дня является, вместе с дисфункцией институтов, наибольшей проблемой развития России.

Вообще, появляются все новые приметы того, что незыблемость правящей конструкции может оказаться под вопросом. Следующий год обещает быть насыщенным событиями. Сохранение, хотя и в «обгрызенном» виде, правящего тандема, то есть присутствие Дмитрия Медведева на одном из двух главных постов, создает ощущение раздробленности власти. Оно скорее психологическое, чем реальное, поскольку понятно, что особой возможностью осуществлять управление Медведев не обладает. Однако восприятие иногда важнее того, что есть на самом деле. Отсюда, вероятно, и слухи о скорой отставке премьер-министра, хотя хорошо известно, что президент Путин предпочитает не расставаться с людьми, в лояльности которых он уверен.

Как правят Россией в 2012 году

Иностранцы, имеющие дело с Россией, часто поражаются тому, как за фанерным фасадом официальной конституции, законодательства и государственных институтов функционирует отдельная неофициальная социальная система. Журналист Юлия Латынина (хотя сама является русской) сравнивает эту сеть с определенной долей схожести с феодализмом, где решающее значение имеет личная преданность, связи налаживаются на местном уровне, а перед стоящими выше в социальной иерархии необходимо проявлять раболепие. Так как власть закона слаба и правительство невозможно привлечь к ответственности, люди вынуждены развивать личные отношения, чтобы устроить свою жизнь.

На этой неделе организация Minchenko Consulting Group опубликовала в Москве новый доклад по итогам опроса более 60 экспертов, которых попросили охарактеризовать принципы управления страной. В докладе, описывающем функционирование данной системы, отмечается, что Россией управляют кланы и группы, связанные деловыми интересами, общим происхождением и семейными отношениями, которые «конкурируют друг с другом в борьбе за ресурсы». Наверху пирамиды находится Владимир Путин, обеспечивающий баланс интересов разных кланов и решающий споры. Клан Путина охарактеризован как «Политбюро 2.0», по аналогии с правящим органом советской Коммунистической партии.

Новое «Политбюро» не проводит регулярных совещаний, а официальный статус его членов не всегда соответствует их реальному влиянию. Главной целью этой правящей элиты, согласно докладу, является превращение власти в материальные блага, перевод их в легитимные активы внутри страны и за рубежом и дальнейшая передача по наследству. В составе путинского «Политбюро» авторы отчета называют восемь политических и деловых лидеров, которые в действительности правят страной. Это глава государственных «Ростехнологий» Сергей Чемезов; глава президентской администрации Сергей Иванов и его заместитель Вячеслав Володин; мэр Москвы Сергей Собянин; нефтетрейдер Геннадий Тимченко, банкир и медиамагнат Юрий Ковальчук; президент «Роснефти» Игорь Сечин и премьер-министр Дмитрий Медведев. Другие группы политиков входят в число кандидатов в члены «Политбюро», однако они менее влиятельны, чем правящая команда. Подобная модель управления, как Минченко заявил в интервью изданию «Коммерсантъ», не способна функционировать без участия самого Путина, так как множество параллельных структур и пересекающихся связей часто «входят в клинч», нуждаясь в главном арбитре для принятия решений.

В таком анализе мало нового. Основания этой клановой сети, построенной на дружбе и доверии, жадности, компромате, родственных связях и способности к взаимным действиям, часто описываются, хотя и плохо понимаются. Однако Минченко вносит важные и своевременные дополнения в эту историю на фоне начала нового президентского срока Путина. И действительно, фигура Путина является центральной. Как сказал в интервью Moscow Times политолог Алексей Мухин, Путин – «смотритель маяка», «однако было бы странно называть его самого маяком». Путин жестко ограничен данной системой вследствие своих связей с рядом конфликтующих кланов с пересекающимися интересами – он одновременно связан со старой «ельцинской семьей» и силовиками, своими старыми товарищами по Санкт-Петербургу – а может быть и с кем-то еще, о ком мы ничего не знаем. В отчете также ярко показано, как патримониальные отношения на основе власти и денег являются главным локомотивом российской политики.

Доклад недостаточно проработан в некоторых аспектах. Во-первых, хотя кланы действительно являются ключевыми игроками в российской политике, их состав значительно более изменчив, чем считает Минченко. Во многих случаях ключевые игроки забывают о лояльности и действуют по ситуации, в зависимости от того, как они представляют себе свои интересы. Использование терминологии советской эпохи – «Политбюро», «Центральный комитет», кроме того, предполагает жесткое структурирование взаимоотношений между кланами и игроками. Во-вторых, не ясно, кто финансировал и санкционировал исследование Минченко. Хотя некоторые результаты его работы кажутся сбалансированными, другие выводы (прежде всего это касается утверждений о том, что у Медведева более широкая база поддержки, чем считают многие наблюдатели) позволяют предположить, что отчет спонсировали сторонники действующего премьер-министра. Но главное, Минченко не удается объяснить динамику между описываемой им клановой политикой и официальной, институциональной политикой. По многим вопросам российский МИД действует строго в соответствии со своими официальными законными полномочиями, несмотря на давление; Путин часто действует как авторитарный национальный лидер, инициирует политические меры. Он не является пассивным третейским судьей для чужих интересов.

Западные социологи, привязанные к точным данным и темпам макроэкономического роста, часто минимизируют значимость системы, описанной в докладе Минченко. Я считаю, что она значит очень много. Клановые интересы играют крайне важную роль, к примеру, в российском энергосекторе, и помогают объяснить непоследовательный подход России ко вступлению в ВТО, наблюдавшийся с 1990х годов. Недооценка западными партнерами относительной слабости бывшего тогда президентом Медведева в неформальной политике российской элиты привело к тому, что они переоценили его политические перспективы. В более широком ключе, как правильно заметила Латынина, эта неофициальная система – которая спускается до уровня деревень и городков – разъединяет российское общество, подрывая чувство единения, столь необходимое нации. Ситуацию ухудшает и то, что в России очень мало независимых от государства институтов, способных дать гражданам страны всеобъемлющее чувство причастности.
XS
SM
MD
LG