Руслан Левиев получил известность как блогер и гражданский активист после участия в акции протеста против фальсификации умских выборов 6 декабря 2011 года.
Впоследствии Левиев создал команду сетевых расследователей
Conflict Intelligence Team (сокращенно CIT), участники которой представляли материалы о том, что малазийский Boeing 777 был сбит 17 июля 2014 года в небе над Донбассом пророссийскими сепаратистами, что в военных действиях в Донецкой и Луганской областях принимают участие российские военнослужащие. Часть материалов, добытых Левиевым, вошла в брошюру «Путин. Война», задуманную и начатую Борисом Немцовым, и подготовленную к печати его единомышленниками.
Последние материалы CIT посвящены российскому военному присутствию в Сирии. Так, в публикации от 16 ноября приводятся свидетельства применения российской армией нового оружия в Сирии: 152-мм. гаубиц 2А65 «Мста-Б», а также зажигательных авиабомб.
Корреспондент «Голоса Америки» побеседовала с Русланом Левиевым о работе Conflict Intelligence Team.
Анна Плотникова: Каков был эффект от предыдущих расследований Вашей команды по участию российской армии в военных действиях в Украине и Сирии?
Руслан Левиев: Самый сильный эффект был от расследования участия российских войск в военном конфликте на Донбассе. В мае этого года мы опубликовали расследование о гибели трех спецназовцев ГРУ, которые погибли там во время действия уже вторых Минских соглашений.
По этому поводу меня вызывали в Военную прокуратуру для дачи объяснений относительно нашего расследования, относительно наших запросов в ФСБ. И там все задаваемые мне вопросы, в принципе, сводились к тому, понимаю ли я, что те данные, которые я запрашиваю, и те данные, которые мы публикуем, являются секретными и разглашать их нельзя? И что за это предусмотрена уголовная ответственность.
Разговаривая с военным прокурором, я ответил, что да, я все это понимаю. Но, тем не менее, мы продолжим все это публиковать и продолжим направлять запросы, в том числе в ФСБ, относительно данных тех или иных военнослужащих.
Также была реакция по первому сирийскому нашему расследованию, которое мы опубликовали 5 сентября этого года, задолго до того, как официально было дано разрешение об использовании российских войск в Сирии. По федеральным российским телеканалам был показан репортаж, где меня называли лжецом, говорили, что все это я пишу ради пиара, и что на самом деле никаких российских войск в Сирию не перебрасывается. И что, якобы, кто-то взломал аккаунты (российских) солдат и их жен, и написал от их имени, что их отправляют в Сирию.
Вот это, пожалуй, были самые заметные реакции со стороны российских властей, и никаких других действий, вроде слежки за мной или возбуждения уголовных дел не было.
А.П.: Чем подтверждается достоверность приводимых Вами утверждений об использовании российской армией новых видов вооружений, в том числе – зажигательных авиабомб?
Р.Л.: По части зажигательных авиабомб – здесь наши данные полностью совпадают по времени и месту нанесения удара с заявлениями самого Министерства обороны (России). То есть, они заявляют, что уничтожили в районе города Маарет-эн-Нууман завод по изготовлению боеприпасов в ночь на 13 ноября. И мы определили, что как раз в ночь на 13 ноября (как у нас написано) «неизвестная авиация нанесла удары по заводу, производящему оливковое масло». И, соответственно, по времени, месту и типу атаки это полностью совпадает с заявлением министерства обороны и с утверждениями местных жителей о том, что «это – атаковали русские», как говорят местные жители.
Плюс, по этому району также уже наносила удар российская авиация при поддержке военно-воздушных сил Сирии, о чем есть тоже официальное заявление. Поэтому, на наш взгляд, убедительно подтверждено, что это действительно были наши войска.
Что же касается Украины, то если взять историю с теми же спецназовцами ГРУ, погибшими 5 мая, то там мы доказали, что они присутствовали на Донбассе, потому что они опубликовали фотографии оттуда, и мы установили геолокацию, где конкретно были сделаны эти снимки. В частности – в городе Луганске. Плюс, после публикации нашего расследования мы совместно с английским телеканалом Sky News съездили к родителям этих погибших ГРУшников, и они прямо на камеру сказали, что их сыновья являлись действующими военнослужащими-контрактниками спецназа ГРУ. Они не были никак на тот момент добровольцами, как писала российская пресса.
Я также отсылал запрос в ФСБ: кто были эти граждане? И мне написали, что ввиду того, что эти сведения относятся к секретным, прислать ответ мне не могут.
Но, поскольку у нас секретными являются потери только Министерства обороны, а не добровольцев, то из ответа следует, соответственно, что эти погибшие граждане были действующими военнослужащими спецназа ГРУ.
А.П.: Иными словами, сопоставляя факты, вы, методом последовательного исключения делаете тот, или иной вывод?
Р.Л.: Да, и при этом стараемся получать как можно больше независимых подтверждений добываемой нами информации. То есть, опрашиваем родственников и друзей солдат, задаем вопросы самому Министерству обороны и ФСБ, беседуем с местными жителями.
А.П: А кому предназначены расследования группы Conflict Intelligence Team? Кто ваш адресат?
Р.Л.: Безусловно, в первую очередь это – российская аудитория, граждане нашей страны. Поскольку им мы показываем, что те заявления Министерства обороны и наших российских властей, которые они делают в прессе, не соответствуют действительности. Например, когда наши власти говорили, что в Украине – фашисты, что украинцы обстреливают Донецк и так далее, - мы показывали и доказывали, что это не так, зачастую обстрел вели сами «ополченцы». И, плюс, конечно, совершенно не соответствует действительности заявление российских властей о том, что наших военных там (в Украине – А.П.) нет. Мы показывали, что они там есть.
По Сирии мы российской аудитории показываем, что целью нашей военной кампании там является вовсе не Исламское Государство, и не группировка «Аль-Каида», а вооруженная оппозиция, которая сейчас является главным врагом для режима Башара Асада.
Мы постепенно и тщательно доказываем эти факты для российской аудитории. И также мы ориентируемся на самих военнослужащих и их родственников. То есть, мы предоставляем объективную информацию, лишенную эмоций, и когда мы идем на непосредственный контакт с военными и с их родственниками, мы каждый раз подчеркиваем, что у нас нет цели навредить нашим солдатам или их близким. Наша цель – остановить действия российских властей.
Иногда бывает, что военные и члены их семей понимают наши действия, и бывает, что начинают нам доверять и даже помогать.
А.П.: Есть ли у Вас поддержка аналогичных расследовательских команд в других странах?
Р.Л.: Да. Собственно, изначально наша команда сформировалась из того, что в мае 2014 года я написал в личные сообщения нескольким расследователям, которых я читал в Twitter, предложение создать общий чат, где мы будем просто обмениваться информацией между разными расследователями и разными командами.
Тогда в этот чат объединились несколько независимых расследователей, плюс волонтеры Bellingcat – одной из самых известных команд расследователей.
А в дальнейшем те, кто был независимым расследователем в этом чате, образовали нашу команду. Ну, и кроме того, в этом же чате остались некоторые люди из Bellingcat. Все полтора года нашего существования мы с ними каждый день общаемся и обмениваемся информацией. Они нам помогают в наших расследованиях, а мы постоянно помогаем им в их расследованиях. Очень многому мы научились именно от них.
А сейчас, когда мы стали более известными, мы, конечно, контактируем с различными другими расследовательскими командами и с отдельными расследователями.
При этом, в отличие, например, от WikiLeaks, которые просто публикуют различные утечки информации, мы занимаемся не только расследованиями по открытым данным, но также часто используем метод так называемой «полевой работы». Это – личное общение с военными, с их родственниками, это – проведение различных видеосъемок на местах наблюдений, на могилах солдат или в зонах боевых действий. Вот это, пожалуй, наше главное отличие от всех других команд.
