Давным-давно, сорок лет тому назад, мне неслыханно повезло: меня пустили за границу. Заграница была недалеко, часа три на поезде от Ленинграда: Финляндия. Но это был настоящий Запад: краски яркие, люди нарядные, в магазинах неслыханное количество товаров, в кино смотри хоть Бергмана, хоть Джеймса Бонда.
Я приехал с группой спортивных журналистов на чемпионат по хоккею в Тампере, но перед Тампере нас прокатили по стране, причем почему-то два дня надо было провести в городишке Ювескюля, где, казалось, ничего интересного нет. Но там-то нас и поджидало самое интересное, самый запретный плод растленного Запада. Поужинали мы в первый раз в гостиничном ресторане и уже собирались уходить, но один наиболее из нас пронырливый журналист сообщил всем шопотом: «Оставайтесь за столиками, скоро начнется!» Оказывается, в 8 часов в этом же ресторанном зале начнется представление: будет выступать гастролирующая стриптизерка из Хельсинки.
Мы пили мелкими глоточками кофе и минеральную воду, а зал меж тем наполнялся местными молодыми людьми, в основном довольно прыщавого возраста. В восемь притушили свет, заиграла музыка, и на эстраду строевым шагом вышла гренадерского роста немолодая, но сильно накрашенная женщина в длинном платье с длинными рукавами и с большим количеством перьев в прическе. Дальше произошло то, что должно было произойти: выдергивание перьев и постепенное разоблачение.
Ювескюльские парни орали и хлопали все громче по мере того, как дело доходило до исподнего, а когда немолодое жилистое тело обнажилось полностью, оставив только требуемые цензурой нашлепки на сосках и ленточку на причинном месте, накал страстей достиг апогея, и зал принялся скандировать. Более всего меня поразило то, какое слово скандировалось: по-фински удваивая и оглушая согласные, парни выкрикивали: «Аффроттит-та! Аффроттит-та!»
Афродита, печатая шаг, скрылась, зал начал пустеть, мы пошли по своим номерам, только председатель ленинградского областного спортивного общества колхозников «Урожай», многопудовый мужик, остался за столиком, терпеливо дожидаться второго явления Афродиты в десять часов.
Мне это вспомнилось в связи с выходом в свет интересной книжки Рейчел Штейр, «Стриптиз: нерассказанная история представлений с девочками» [Rachel Shteir Striptease: The Untold History of the Girlie Show, Oxford UP]. Название игривое, но история вполне серьезная. Штейр – профессор университета Депол в Чикаго, а вышла книга в солиднейшем издательстве Оксфордского университета.
Слова strip («раздевать»,«обнажать» или даже «ошкуривать») и tease («дразнить») объединились в одно слово, обозначающее развлечение для мужчин, только в 20-е годы прошлого века, но историю танца с постепенным обнажением Рейчел Штейр начинает издалека, от романтического балета начала XIX девятнадцатого века. Именно тогда балерины, такие, как прославленная Мари Тальони, стали появляться на сцене в легких газовых одеждах, в пачках, позволяющих – о шок и ужас! — видеть их лодыжки! А там уж пошло. Ко второй половине столетия дело дошло до канкана, где танцовщицы задирали ноги выше головы, а в кульминационный момент демонстрировали публике седалище.
В отличие от бравурного канкана, появившийся на грани XIX и XX веков стриптиз исполнялся в максимально замедленной манере. Медленное, почти сомнамбулическое движение с постепенным раздеванием было рассчитано не на взрывы сексуального энтузиазма, а на более размеренные эмоции. Прославленный французский семиотик Ролан Барт писал, что стриптиз – это своего рода прививка. Тщательно отмеренная, минимальная доза непристойности вырабатывает иммунитет против разнузданной похоти.
Среди стриптизерок были и женщины с высоким художественным дарованием. Такова была, например, прославленная Саломея, чьим искусством наслаждался еще Флобер, а позднее Оскар Уайльд, вообще-то к женским прелестям равнодушный.
В истории американского стриптиза самой яркой звездой была в период между 30-ми и 50-ми годами Джипси Роуз («Цыганская Роза») Ли. По вечерам она раздевалась в театре под музыку, а по утрам писала романы, которые принесли ей не меньшую славу и едва ли не большие доходы. Свои представления она сопровождала монологами со ссылками на того же Уайльда и других писателей, художников, философов. То есть Джипси Роуз была чем-то вроде образованных гетер классической Греции. В начале Второй мировой войны она жила в Нью-Йорке, в Бруклине, в доме-коммуне, в которую, кроме нее, входили замечательная американская писательница Фланнери О’Коннор, английский композитор Бенджамин Бриттен, а хозяйство вел не кто иной как великий поэт Уистан Оден.
В наши дни стриптиз — умирающее искусство. Его убила сексуальная революция 60-х годов. После знаменитого представления мьюзикла «О, Калькутта!», где все исполнители куролесили на сцене нагишом без всяких нашлепок и ленточек, какое уж там медленное раздевание… Да и на более простонародном уровне порнушное ерзание девок у шеста вытеснило стриптиз. Представления со стриптизом можно увидеть только разве что в захолустных городишках.
Был стрип-клуб в вермонтском городке Уайт-Ривер-Джанкшн недалеко от меня. Я все собирался туда сходить, да и прособирался: клуб этот на прошлой неделе сгорел дотла.
