«Что делать с первым впечатленьем?» — некогда вопрошал поэт. И в самом деле, что с ним делать? Американский писатель-эссеист Малколм Глэдуэлл знает ответ на этот вопрос: он написал книгу о первом впечатлении и назвал ее «Blink» [Malcolm Gladwell Blink, Little,Brown & Co.], что можно перевести приблизительно как «Миг». Не в смысле советского самолета-истребителя, а в смысле мгновения.
В знаменитом музее Гетти в Лос-Анджелесе есть экспонат — статуя древнегреческого юноши, так называемый «курос». Статуя как статуя, интересна музейная табличка, которая гласит: «III-IV век до нашей эры или подделка XX века».
История такая. Музею предложили купить древнегреческую статую в на редкость хорошем состоянии. Продавец запросил десять миллионов долларов. Денег у музея, основанного нефтяным миллиардером Гетти, много, но в коллекцию музея принимаются только отборные вещи, так что прежде, чем принять решение о покупке, созвали специальную комиссию экспертов для изучения статуи. В комиссии был геолог, который установил, что мрамор, использованный скульптором, вне всякого сомнения добыт на остове Тасос, что поверхность статуи окальцинирована, а этот процесс занимает сотни, даже тысячи лет. В то же время другие члены комиссии, историки-искусствоведы, делали замеры, сверяли с другими куросами предполагаемого периода.
Только после четырнадцати месяцев экспертизы было принято решение: статуя подлинная. Ее купили, выставили в музее, и посмотреть на нее стали приезжать другие специалисты по древнегреческой скульптуре. И вот один за другим они, едва взглянув на кальцинированного юношу, морщились и с сомнением покачивали головой. Поскольку скептики были крупными специалистами и их сомнения были единодушны, провели дальнейшие расследования — и оказалось, что статуя изготовлена в Риме в середине 1980-х годов.
Глэдуэлла интересует не история ошибочной атрибуции сама по себе, а то, что четырнадцатимесячный научный анализ, проведенный квалифицированными специалистами, привел к ошибочному результату, тогда как мгновенное, первое впечатление других специалистов оказалось правильным.
Глэдуэлл приводит много других примеров того, насколько точной бывает оценка по первому, мгновенному впечатлению. Например, психолог Налими Амбади провел такой эксперимент. Группе студентов показывали 10-секундную видеозапись без звука профессоров, читающих лекцию. После этого их просили оценить лекторов по десятибальной системе. Результаты оценок сравнили с оценками тех же лекторов, но сделанными студентами, которые в течении целого семестра слушали их лекции. Оценки тех, кто прослушал весь курс, и тех, кто просто 10 секунд смотрел на профессора, полностью совпали. Амбади урезал видеозаписи до двух секунд. И снова получил тот же результат. В одно мгновение студент знал, окажется лектор по его, студенческим, критериям хорошим или плохим.
«В нас есть врожденная подозрительность по отношению к скороспелым оценкам, — пишет Глэдуэлл, — но фактически решения, принятые во мгновение ока, оказываются ничуть не хуже осторожно и тщательно обдуманных».
В ученом мире не все согласны с обобщениями Глэдуэлла. Дэвид Майерс в своем солидном труде «Интуиция», отдавая должное интуиции, доказывает, что формальный статистический анализ в большинстве случаев позволяет лучше предсказывать исход футбольного чемпионата или развитие заболевания печени, чем интуитивное «я это нутром чую». Скорее всего, полагают ученые, наш мозг способен мгновенно перерабатывать большое количество информации на подсознательном уровне лишь для того, чтобы освободить другие, так сказать, «сознательные» нейроны для более сложных задач. Так что Глэдуэлл и прав и неправ. Первое впечатление часто бывает правильным, но в основном тогда, когда речь идет об эстетической оценке — интересен ли лектор, гармонична ли статуя. Чтобы оценить дорожные качества новой марки автомобиля, одного взгляда недостаточно.
Книга Глэдуэлла — одна из целой серии появившихся за последнее время книг о функциях человеческого мозга. Обозреватель газеты «Нью-Йорк таймс» Дэвид Брукс пишет, что эта «литература мощным образом повлияет на нашу культуру, возможно, в не меньшей степени, чем фрейдизм повлиял на культурный мир наших дедушек и бабушек». И мне кажется, что он прав. По крайней мере по первому впечатлению.
