Некоторое время назад Русская служба «Голоса Америки» взяла интервью у Виктора Ющенко, которое не потеряло своей актуальности и сегодня.
Анна Плотникова: Господин Ющенко, вы возглавляете одну из наиболее крупных политических партий Украины. Если вы одержите победу, сколько времени, по вашей оценке, понадобится Украине, чтобы достичь среднеевропейских стандартов?
Виктор Ющенко: Во-первых, я думаю, речь не идет об абсолютных стандартах. Конечно, сегодня политическая дискуссия ведется о том, как скоро Украина (или другие страны бывшего Советского Союза, кто желает таких трансформаций) смогут внедрить принципы, по которым живет политически, экономически, социально Европа. Дискуссия сегодня ведется о том, насколько глубоко мы осознаем необходимость внедрения этих принципов. Насколько мы сформировали внутреннюю политическую волю - это необходимо, это выбор, которым надо идти. И в зависимости от дефицита или профицита этой политической воли формируются и соответствующие политические решения - модернизировать экономические и социальные традиции, вводить те нормы, по которым живет сегодня Европейский Союз.
Я вам приведу один пример: Польша. Чтобы пройти за последние семь-восемь лет дорогу к Европейскому Союзу, ей понадобилось принять или изменить 250 законов. Для того, чтобы принять или изменить 250 законов, надо иметь консолидированную демократическую силу в парламенте и в обществе, которая могла за такой период адаптировать национальное законодательство к европейскому. Сегодня возникает вопрос: готова ли политическая элита Украины сегодня принять этот вызов, взять на себя ответственность? Потому что выборы до европейской интеграции - это же не только конфетка. Много сложных политических ответственностей, которые придется взять на себя. Когда в парламенте Украины уже десять лет нет коалиции демократических сил, нет демократического большинства в парламенте, - конечно, демократические принципы, модернизацию экономики и политической системы мы будем внедрять очень и очень долго.
А.П.: Украина - довольно противоречивая страна. Принято считать, что восток и юг тяготеют к России, там очень сильна ностальгия по Советскому Союзу. В то же время западная и центральная части, а также столица Киев, стремятся к интеграции в Европу. Что вы собираетесь с делать с таким эклектичным бэкграундом, как общенациональная политика?
В.Ю.: Я думаю, что простой человек мыслит проще. Человек мыслит следующей формулой: если действующая власть сегодня обеспечивает жизнь лучше, чем она была вчера, они будут поддерживать действующую власть. Если эта власть дает худшие стандарты, нежели те, которые были в 1990 году, они будут вспоминать о том, что Советский Союз - это была лучшая форма реализации их реальной пенсии, реальной зарплаты, социальных программ и так далее. И они будут правы. Поэтому когда мы говорим о выборе, мы говорим, что правительство, публичная власть, официальный Киев должны понимать одно: человек будет поддерживать выбор только тогда, когда соответствующие стандарты будут выше, нежели те, которых они традиционно находились или сегодня находятся. Поэтому я убежден, человек живет по такому принципу: если за год его жизнь хотя бы на сколечко стала лучше, он всегда будет поддерживать ту власть, которая лучшее делает.
Это выбор не одного дня, конечно. Но это выбор серьезной политики, которая на протяжении ряда лет должна дать серьезное свидетельство того, что украинская власть от мафиозных схем, от клановых моделей организации и экономики и политики пришла к открытой публичной экономике, которая прежде всего обеспечивает повышение социальных стандартов людей, повышение их зарплат и пенсий. И поверьте, за эту политику, за этот выбор люди пойдут.
Главная дискуссия сегодня идет о том, почему мы говорим о европейском выборе. Не потому что идет дискуссия, лучше Запад или лучше Восток как география. Потому что человек живет, по сути, одной категорией выбора: он всегда будет выбирать лучшее. Ведь когда мы говорим, что западная модель на сегодня дает лучшую политическую и демократическую модель - ну почему нам от нее отказываться? Или жить в кланах лучше, мы говорим? Мы склоняемся к западной модели потому, что она более четко отвечает интересам человека. Если мы возвращаемся к западной экономической модели, то если она дает лучший экономический эффект - почему две трети российского экспорта направлены на европейский рынок? Да потому что на европейском рынке находится самый уникальный потребитель. И было бы глупо России делать ориентацию какую-ту иную.
А я говорю: дай Бог Украине повторить российские шаги и российскую динамику для Европы. Потому что это нормальная динамика. Там нормальный рынок. То же самое мы можем говорить о социальных стандартах. Но если одна часть мира дает стандарты в несколько порядков выше, нежели иные части мира, чем мы должны руководствоваться, когда отбрасываем эти стандарты? Мы говорим: да, нас устраивает эта политика. Но мы сами понимаем, что дорога эта дальняя, и дорога не только сладкая, и мы должны формировать такую политическую волю, которая в состоянии взять на себя и сложный выбор, неприятный выбор, и те преимущества, которые, конечно, даются в пакете, как вознаграждение за трезвую, честную и открытую политику.
