Записи, звучащие в программе:
“Hide And Seek”. Джошуа Рэдман
Питер Бернстайн - гитара; Питер Мартин - рояль; Кристофер Томас - бас; Брайан Блэйд - ударные; Джошуа Рэдман - тенор, альт и сопрано саксофон
“Can A Good Thing Last Forever”. Джошуа Рэдман
«Игра в прятки» - одна из композиций, вошедших в альбом Джошуа Рэдмана “Freedom of Groove”.
У слова этого - «грув» - множество значений. В джазе это часто - мастерство исполнения, высокий класс.
Это еще и высшее наслаждение, экстаз. И, судя по предпосланной диску декларации самого Рэдмана - может быть декларация звучит слишком круто - рассказу о том, чем руководствовался он при создании именно этого, пятого по счету в послужном списке диска саксофониста, речь идет скорее о последнем. То есть - о свободе получать наслаждение (речь идет о музыке), не считаясь с общепринятыми нормами или вкусовыми табу. Давайте я прочту вам маленький кусочек из упомянутого и довольно пространного предисловия к диску, созданному уже тогда, когда за Джошуа установилась репутация одного из несомненных лидеров молодого поколения джазистов.
«В первые пару лет в колледже я стал, по крайней мере, в глазах некоторых, джазовым снобом. Я запирался в своей комнате и слушал пластинки, сделанные на “Blue Note”, заигрывая их дорожки - кстати, это еще одно значение слова "groove" - до такого состояния, что они пластинки приходили в негодность. О, разумеется, я слушал хип-хоп - что еще было слушать на вечеринках и танцульках? Я вполне лояльно относился к классическому року, на кампусе постоянно звучали хиты, особенно популярна была группа “The Who”. Но все это было так, побоку. На самом деле, я наслаждался, упивался, приходил в экстаз, сходил с ума по джазу. Джаз был моей любимой музыкой. Единственной музыкой. Музыкой с большой буквы. Я нисколько не сожалею о том, что был зациклен в ту пору на нем и только на нем. Я постиг все нюансы и тонкости исполнения больших музыкантов и понял весь масштаб и сложность, и уникальность джаза. Но сейчас в моей жизни настал новый этап. Мое отношение к джазу не изменилось. Это по-прежнему моя жизнь и моя музыка. Но теперь я знаю, что в подлинном, честном, непредвзятом искусстве нет места абсолюту, иерархиям и первым местам. Сейчас я слушаю и наслаждаюсь, и вдохновляюсь, если хотите, и хип-хопом, его заводными ритмами, так же как и бибопом пятидесятых. Я слушаю нынешнюю альтернативную музыку, с ее почти завораживающими повторами и кажущимся однообразием, перекликающимся с авангардистскими поисками шестидесятых. Я возвращаюсь к той поре моей жизни, когда мой слух был открыт для всего и вбирал в себя все, не зная терминов и не соотнося услышанное ни с какими эстетическими нормами. Я вернулся к идеалистической «наивности», не утратив способности анализировать услышанное. Я не порываю со своими корнями, но простираю ветви растущего из них дерева к горизонту… Мне нужна обнаженная душа и зрелый разум. Я знаю, что можно твердо стоять на ногах. И быть свободным. Со свингом. In the groove. Играя джаз. Играя музыку». Диск “Freedom of Groove” был записан в 96 году, когда Рэдману было уже двадцать семь лет. Я говорю «уже», потому что за время прошедшее с момента выхода в свет его дебютного диска, сделанного в возрасте 24 лет и произведшего абсолютную сенсацию, которую сравнить можно было лишь с той реакцией, которую вызвал дебют в начале восьмидесятых Уинтона Марсалиса - с этого времени прошло всего три года, а записано было целых четыре диска. И это был – пятый. Я продолжу рассказ о теперь уже вполне «взрослом» представителе пришедшего в джаз вслед за Уинтоном Марсалисом поколения «молодых львов» через неделю.
«Может ли хорошее никогда не кончаться?». Так называется одна из композиций самого нового альбома Рэдмана “Elastic”. Если судить по тому, как развивается собственная творческая судьба музыканта - может.