Иран сообщил об испытании в июне усовершенствованной ракеты «Шахаб-3» с радиусом действия до тысячи трехсот километров, способной поражать цели в Израиле. Тегеран неслучайно объявил об этом за несколько дней до приезда в страну главы Международного агентства по атомной энергии Эль-Барадея.
По мнению наблюдателей, тегеранское руководство стремится продемонстрировать свою готовность ответить на «потенциальную иностранную агрессию» - обычно под этим термином иранская пропаганда подразумевает Соединенные Штаты.
Вашингтон обвиняет Иран в разработке ядерного оружия и призывает Москву прекратить сотрудничество в строительстве реакторов. Тегеран твердит, что его ядерная программа предназначена исключительно для мирных целей. Визит Эль-Барадея призван прояснить ее возможности. Под давлением МАГАТЭ иранская сторона согласилась обсудить дополнительные меры в проведении международных инспекций своих ядерных объектов.
Нынешняя демонстрация военного потенциала, как считают специалисты, предназначена не только для внешнего, но и для внутреннего пользования. Нагнетая напряженность перед лицом «иностранной агрессии», правящее иранское духовенство хочет показать оппозиции, что ей будет дозволено расшатывать режим лишь до определенных пределов.
«По всей стране чувствуется недовольство режимом, - сказал в интервью «Голосу Америки» профессор Нью-йоркского университета Саид Аржоманд, недавно вернувшийся из поездки по Ирану. - Одни группы - как, например, студенты - выражают его открыто. Другие - подспудно. Но оппозиция клерикальному правлению распространена повсеместно».
Аналитики видят истоки оппозиции в возрастной структуре нынешнего иранского населения. Свыше 70 процентов его составляют люди моложе 25 лет. Теократическая революция 79 года мало что значит для них. Зато они болезненно переживают ограничения, наложенные клерикалами на молодежную культуры, стиль жизни и контакты с заграницей.
«Недавняя волна студенческих протестов и уличные столкновения с «защитниками отечества», навербованными режимом, показали силу и слабость молодежного движения в Иране, - говорит профессор политологии университета штата Мэн Бахман Бактиари. - Сила заключатся в массовости, а слабость - в отсутствии организованности. В стране возникло множество негосударственных организаций. Например - женские, выступающие за большую терпимость режима по отношению к женщинам. Есть целый ряд молодежных НГО, добивающихся отмены клерикальных ограничений на молодежную культуру. Есть НГО, преданные идее более светского ислама. И так далее... Беда в том, что все эти группировки не связаны друг с другом и выступают порознь, часто - с весьма запутанной программой. В результате оппозиционное движение носит цикличный характер - оно то набирает силу, как недавно, то выдыхается. Между тем, залог успеха - в постоянном давлении на режим, в наведении мостов между всеми, кто хочет перемен в Иране».
Одним из многообещающих путей к единению оппозиции может стать мост к умеренным кругам в духовном руководстве Тегерана. Так считает президент американской Академии дипломатии Брюс Лейнджен. В 79 году он был одним из 52 заложников, захваченных штурмовиками аятоллы Хомейни в здании посольства США в иранской столице: «В клерикальном руководстве в Тегеране есть элементы, считающие излишним вмешательство в деловую и общественную практику государства, - поясняет Лейнджен. - Эти люди видят в политике консервативных последователей Хомейни отход от принципов шиитского ислама. Думается, в скором будущем мы услышим их голос гораздо громче».
Говоря о перспективах иранской оппозиции Брюс Лейнджен считает, что медленный ход реформ отвечает настроениям иранцев: «У меня ощущение, что широкие массы Ирана - при том, что они очень хотят перемен - не стремятся к насильственным, драматическим изменениям. Люди по уши сыты революцией, ирано-иракской войной, кризисом с заложниками и прочими эксцессами недавнего прошлого. Они готовы высказывать требования, но не хотят поощрять мгновенные структурные перемены. Иранцы хотят эволюции, не революции».
Саид Аржоманд отмечает еще одну особенность нынешнего этапа оппозиционного движения: иранцы противятся иностранному вмешательству в свои дела. Они считают, что это принесет больше вреда, чем пользы.
Вместе с тем, из бесед с иранскими студентами нью-йоркский профессор вынес впечатление, что молодые люди жаждут общения со своими сверстниками, в первую очередь - с иранцами, живущими за границей. Они приветствуют освещение событий зарубежными СМИ и, в целом, любые формы неполитических контактов, которые позволят им самим решить вопрос о своем будущем.
