Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) не скрывает тревоги по поводу ядерной программы Ирана. Соединенные Штаты же просто убеждены, что эта программа преследует чисто военные цели. Насколько обоснована эта озабоченность? Мы попросили ответить на этот вопрос видного специалиста по Ирану Стивена Фэрбенкса.
Стивен Фэрбенкс: Полагаю, что озабоченность вполне обоснована. Во всяком случае, в последние месяцы всплыла масса новых улик, подтверждающих наши подозрения. Так, например, в феврале Иран внезапно объявил о существовании ранее необъявленного крупного предприятия по производству ядерного топлива в Натанзе, в центральной части страны. Ознакомившись с материалами, представленными Тегераном, глава МАГАТЭ Эль-Барадей был поражен успехами иранской программы.
А если сюда добавить, что иранцы построили в другом месте завод по производству тяжелой воды, который, к слову, до сих пор закрыт для международных инспекций, становится ясно, что Иран создает мощную автономную базу для производства ядерного топлива, а со временем - и ядерного оружия. Так что у нас есть все основания для беспокойства.
Дэвид Боргида: Перейдем к другому вопросу: уличные протесты, сотрясающие не только Тегеран, но и другие иранские города. Представляют ли они угрозу иранскому режиму и, если да, насколько серьезную?
С.Ф.: Они отражают серьезное недовольство, разлитое в иранском обществе, но непосредственной угрозы правительству эти студенческие демонстрации пока не представляют. Потому что пока они не распространились на другие слои общества. И до тех пор, пока они не захватят, скажем, рабочих (а это со временем, вероятно, произойдет ввиду сильного брожения среди заводских рабочих), до тех пор, пока не забурлит все общество, - властям, с моей точки зрения, ничто не грозит.
Студенты даже между собой не координируют свои действия, не говоря уже о других группах. Плюс к тому они не выдвинули из своей среды подлинного лидера наподобие Хомейни, вокруг которого в 1977-78 годах сплотилось иранское население. Пока ничего подобного мы не видим.
