Двадцать шесть поправок к Конституции Соединенных Штатов для американцев дело не менее святое, чем сама Конституция. Но если сама Конституция есть для моих сограждан «ценностей незыблемая скáла», то поправки (по крайней мере некоторые из них) - источник самых горячих дебатов. Собственно, даже сами дебаты отчасти вошли в поправки. Так, поправка 18-я гласит, что на территории США запрещается производство, продажа и транспортировка опьяняющих жидкостей, а поправка 21-я гласит, что поправка 18-я отменяется. Но уж Первая поправка, обеспечивающая неограниченную свободу вероисповедания, слова и собраний, чтится всеми как святая святых. Государственная цензура, государственный контроль над средствами массовой информации в этой стране - дело немыслимое. Многие американцы считают, что цензуры здесь быть не может даже и без прилагательного «государственная». Многие, но не все.
Как известно, школьное образование в Америке, подобно религии, отделено от государства. Есть много частных школ, но подавляющее большинство - это школы коммунальные. Они финансируются за счет местного школьного налога и управляются демократически выбранным школьным советом. Школьный совет определяет бюджет школы или школ, curriculum, а также решает основные конфликтные вопросы.
К числу таких вопросов относится регулярно возникающая проблема «неподходящего» для школьников чтения. Учителя включают некую книгу в учебную программу, а кто-то из родителей (а иногда и учеников) протестует. Окончательное решение в таких случаях выносит школьный совет. Когда тот или иной совет принимает решение устранить неподходящую книгу из программы, а то и из школьной библиотеки, как правило раздается протестующий крик: цензура! Дело нередко заканчивается в суде.
Каких только книг не запрещали на моей памяти! Библию, например. На том основании, что в школьной библиотеке не должно быть книги, которая имеет священный статус для детей, исповедующих одни религии, но не другие. И не для детей-атеистов. Популярнейший роман Харпер Ли «Убить пересмешника» - за якобы несправедливое изображение нравов южных штатов, «Венецианского купца» Шекспира - за антисемитизм. Многократно - самое классическое произведение американской литературы «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена. Причем в начале столетия «Гекльберри Финна» запрещали в некоторых южных штатах за то, что белый герой слишком уж дружит с черным, а в наше время - за то, что, говоря о своем черном товарище Джиме, Гек употребляет выражения, которые теперь считаются неуважительными по отношению к афро-американцам.
Недавно такого рода скандал разразился в крохотном городке Юнити, неподалеку от того места, где я живу. Учительница литературы предложила ученикам седьмого класса для чтения и обсуждения книгу очень известной и уважаемой писательницы Майи Анджелу «Я знаю, почему птичка в клетке поет». Это автобиографическое сочинение о нелегком детстве и юности чернокожей девочки из бедной семьи на Юге США в 30-е годы. Повествование весьма реалистическое, вроде «Детства» Горького. Есть там, в частности, кошмарный эпизод насилия, совершенного над девочкой дальним родственником. И вот этот эпизод, конечно, возмутил некоторых родителей. Разве можно тринадцати-четырнадцатилетним детям такое читать?
Лучше пусть читают об этом у Майи Анджелу, которая дает и моральную оценку гнусному преступлению, и показывает, как девочке удалось преодолеть психологическую травму, чем получают сведения о сексе из легкодоступных журнальчиков и Интернета, возражали другие.
Дело вообще не в этом, протестовали третьи, а в том, что у нас в Америке нет и не может быть цензуры, и точка.
Распря в маленьком городке приобрела такие масштабы, что о ней стали писать в газетах, говорить в телевизионных программах. Первым результатом было, конечно, то, что книжка Майи Анджелу пошла нарасхват в книжных магазинах. Это было знакомо еще Марку Твену более ста лет тому назад. В 1885 году он писал приятелю: «Моего Гека Финна выбросили из городской библиотеки в Конкорде в штате Массачусетс с формулировкой, что это грязное чтиво, пригодное только для всякого отребья; в течение следующих нескольких дней было продано 25 тысяч экземпляров».
В наши дни школьный совет городка Юнити подошел к решению вопроса более взвешенно. Чувствуя ответственность перед своими избирателями, члены совета разрывались на части: удовлетворить требования тех, кто считает своим неотъемлемым родительским правом контролировать, что читают их дети, или тех, кто принципиально против цензуры? Тот факт, что в сферу ответственности школьного совета в маленьком городке входит и попечительство над городской библиотекой, подсказал советникам соломоново решение: из школьной библиотеки книгу изъять, но сделать так, чтобы она была доступна всем желающим в городской библиотеке.
Найдя после многодневных дебатов этот замечательный компромисс, отцы города, усталые, но довольные, разошлись по домам. Только на следующее утро кто-то из них первый вспомнил, что у них, в Юнити, школьная и городская библиотека - это одно и то же.
