Популярная панк-рок-группа «Gogol Bordello» из Нью-Йорка продолжает традиции экспериментаторского авангарда. Сегодня мы представляем ее создателя, руководителя, композитора и певца Евгения Хутса.
Рушан Садеков: Добрый день, Евгений! Я хотел бы вас спросить где вы родились, из какой семьи вы происходите?
Евгений Хутс: Я родом с Украины, из Киева, где прошли мои первые девятнадцать лет жизни. Я происхожу из очень творческой семьи, по-настоящему творческой. Это семья циркачей и акробатов, музыкантов и танцоров. Я думаю, это оказало основное влияние на мое творчество. Это киевская семья, которая в принципе является смешанной семьей - украинско-русско-цыганской. И я думаю, что эта смесь продолжает проявлять себя уже в нашем творчестве моего коллектива «Gogol Bordello».
Р.С.: Каковы были ваши первые шаги? Вы знали английский язык?
Е.Х.: К сожалению я изучал немецкий язык в школе. поэтому мое знание английского языка сводились к знанию названий ансамблей «Sex Pistols», «Dead Kennedys», «Suicide», «Birthday Party» - всевозможных панк-коллективов из западного мира.
Р.С.: Вы сразу освоились?
Е.Х.: Культурного шока никакого не было, потому что в принципе я был довольно хорошо осведомлен о западной культуре еще в Киеве. Мой отец был музыкантом. Одна из основных причин, почему нам пришлось уехать, - всевозможные гонения на моего отца за его прозападные настроения. Хотя это уже звучит и банально на данный момент, но это на самом деле так. То есть я был довольно хорошо осведомлен про то чем занимаются творческие люди на Западе. И к тому же у меня не было никаких ожиданий, «глэморного» восприятия Америки... то есть это у меня просто не присутствовало, так как я общался кое с какими людьми, которые уже бывали за рубежом.
Р.С.: А когда вы приехали в Америку?
Е.Х.: В девяносто втором году. Первый город был Нью-Йорк, но это оказалось ненадолго, потому что из-за иммиграционной службы и бюрократических осложнений, мы были очень быстро пересланы в Вермонт, поближе к канадской границе, в рамках какой-то вообще непонятной программы по приему беженцев, то ли чешской, то ли албанской, у которой еще было три доллара на то, чтобы нас содержать. Вот мы на эти три доллара там и погуляли...
Р.С.: Вы приехали с родителями?
Е.Х.: Да, я приехал с отцом и матерью. Я в принципе приехал сюда заниматься творческой, авторской работой, и если бы это даже и не имело такого внимания, как это имеет сейчас, я думаю, я бы просто продолжал этим заниматься точно так же. Это было на чисто интуитивном уровне. Во всяком случае, я рад, что в какие-то переломные моменты я не сменил профессию и не пошел учиться на адвоката или дантиста. Собственно творчество... стало уже пробиваться где-то, думаю, в двенадцать, тринадцать лет, появилась, пошла волна панк-рока. Какие-то новые мистические энергии и течения начали просачиваться к нам на Украину, и, я думаю, что под этим влиянием, а особенно под влиянием Петра Мамонова из группы «Звуки Му» (его нельзя, конечно, не упомянуть), - мы и начали искать свое лицо.
Наша семья прошла классический эмигрантский путь, не обогнув ни одного неприятного рубежа при переезде. В принципе ведь переезд не гарантирует ничего: ни успеха, ни подъема, ни отдыха... ничего. Пугаться не стоит! Тут нужно смотреть на свой собственный энергетический запас... И также еще на оптимизм. Я знаю что у нас семья была очень оптимистически настроена, поэтому нам было не страшно сниматься с якоря.
Я думаю, что первые два-три года - это была просто работа на износ, большая творческая работа. Тот вид, который это приняло сейчас, - это в принципе результат трехлетней... просто... творческой пахоты. Но... это был как бы этап покорения Нью-Йорка и привлечение внимания критики. И за три года эти попытки привели к нашей большой популярности здесь. Как и многое, наше творчество навеяно булгаковским гротеском. То есть - Гоголь, Булгаков, Кафка... Я думаю, это такие коренные, вообще, слова в нашем творчестве.
