В последние дни накануне саммита, некоторые американские политологи говорили, что он, этот саммит, по своему характеру уникален, что между Соединенными Штатами и Россией таких больше не будет, поскольку уже не будет никаких серьезных политических вопросов, типа тех, которые должны обсуждаться на встрече президентов.
Мы попросили поделиться своей точкой зрения на роль американо-российского саммита старшего научного сотрудника Уотсоновского Института Международных Иссследований при Браунском Университете Сергея Хрущева.
С.Х.:
По-моему, американские политологи прошли хорошую школу Михаила Андреевича Суслова: у него все съезды коммунистической парти были историческими вехами. Так и здесь. Мы никогда не должны загадывать на будущее, что нам уже нечего делать. Думаю, что, к сожалению, еще много чего придется разгребать и решать. Ну, на любой встрече, любые разговоры между американскими и русскими президентами – они только во благо. Говорить об уникальности чего-либо очень трудно.
И.Д.:
Но почему вы считаете, что этот саммит не представляет собой нечто исключительное?
С.Х.:
Ну потому, что если говорить вообще о поворотных событиях в советско- американской истории, то наверно такими поворотами можно считать встречу Хрущева с Эйзенхауэром в 59 году, хотя последствий было немного, и встречу Горбачева с Рейганом в Рейкъявике в 89 году, последствия которых были значительнее. Теперь мы находимся на другом уровне отношений. Очень важно, что новый президент Америки встречается с новым президентом России, они о чем-то договорятся, но о чем? Я, честно говоря, не вижу, так сказать, прорывных тем - о чем говорить, то есть, я вижу, о чем можно договариваться, и в чем можно достичь очень полезных для мира и обеих стран результатов, но они, как говорится, проходные. Но хорошо, что хоть что-то рассматривается, понимаете? Известно выражение, что «лучшее враг хорошего». Если мы будем добиваться, что давайте не будем решать ничего, пока мы не решим все - тогда ничего не решится. Любые большие дела решаются по частям. И эта часть – очень большой шаг: сократить количество тех вооружений, которые, действительно, угрожают другим странам. Тактическое оружие - оно другое, понимаете, идеология тактического атомного оружия вообще не ясна: кто будет решать, кто бросит атомную бомбу против стоящего напротив меня батальона - я, дивизионный командир, или президент? Если президент – это уже не тактическое оружие. По моему, этого еще никто серьезно не обдумывает.
И.Д:
Как вам видится дальнейшее развитие отношений между Соединенными Штатами и Россией?
С.Х.:
Я думаю, что они сейчас перешли от такой, так сказать, горячей дружбы между Борисом Николаевичем и президентом Клинтоном к разумным отношениям. Я думаю, что это очень хорошо, если - не дай бог! - ничего не случится, они и дальше будут развиваться тихонечко в верном направлении.
