Записи, звучащие в программе:
«Night Of Wandering»
«The Blind»
«At The Edge Of The World»
Сегодняшнюю встречу нашего джазового клуба открывает композиция из диска Чарли Хэйдена «Ноктюрн», удостоенного в этом году высшей награды американской Академии звукозаписи, премии «Грэмми» в категории латино-американский джаз.
Чарли Хэйден - бас; Гонзало Рубалкаба - фортепьяно; Пэт Метэни - акустическая гитара; Игнасио Беррао - ударные, Федерико Бритон Руиз - скрипка, Джо Ловано, Дэвид Санчез - саксофон.
«Всякий раз, когда я играю, мне кажется, что я играю в последний раз. Поэтому каждая нота, каждый звук для меня драгоценны», - говорит Чарли Хэйден. И еще одно признание музыканта: «Во время выступлений я расходую так много энерегии, что после я выгляжу до такой степени измочаленным, что на меня лучше не смотреть. Наверно, мне следует относиться к тому, что я делаю менее серьезно. Но я не умею иначе».
Должна сказать, что смотреть на Чарли Хэйдена приятно и до, и во время и после выступлений. Просто невозможно поверить, что ему вот-вот, шестого августа исполнится шестьдесят пять лет. Его щедро расходуемая энергия и максимальная самоотдача, похоже, идут ему на пользу, и наверно они же стали залогом того, что Хэйден - один из участников джазовой революции, связанной с именем Орнетта Колмана.
Как правило, когда заходит речь о джазовых музыкантах, никого не удивляет тот факт, что играть они начинают очень рано - «в пять лет начал брать уроки игры на фортепьяно» или «в шесть научился играть на на гитаре», или «в семь впервые взял в руки саксофон»… Впечатляет, но не выходит из границ привычного. Однако, услышать, что кто-то начал выступать на профессиональной сцене в два года! - звучит не столько сенсационно, сколько неправдоподобно.
А между тем, именно в этом возрасте Чарли Хэйден начал появляться на сцене со своими родителями в составе фолк-группы «The Haden Family» в утренних и дневных радиопрограммах, носивших их семьи.
«The Yodelin Cowboy» - ковбой, поющий йодлем - так представляли мальчика, который, по словам матери, мурлыкал гармонии, когда она, убаюкивая его, напевала колыбельные песенки.
«Это была моя музыкальная школа, - говорит Хэйден. - Типичные песни «хилл-билли», песни захолустья. Песни, которые поют бедняки на американском Западе. Все, что я выучил, и чему научился, приходится на этот период: от двух - до пятнадцати».
«Как случилось, - часто спрашивают Хэйдена, - что именно он, рожденный в захолустном штате Айова, вышел в аванград нового течения в джазе, изменившего привычные представления о джазовой импровизации, ограниченной или основанной на жесткой гармонической или ритмической конструкции»?
«Я считаю, что между музыкой, которую я слышал в детстве, и джазом, в который я влюбился, став постарше, вовсе нет зияющей пропасти, -утверждает Хэйден. - И в той, и в другой присутствует поиск единственно верного голоса, который способен выразить сердечную боль и горечь людей, из последних сил старающися сохранить человеческое достоинство, не согнуться под бременем нищеты, тяжелого, изнуряющего, рабского труда».
Джаз родился из битвы, которую арфиканские рабы вели за свободу, Кантри-вестерн - в смертельной схватке с нищетой, которая так же унизительна, как и рабство».
«Хилл-билли извлекали музыку буквально из всего, - рассказывает Хэйден. - В дело шли стиральные доски, бутылки из-под виски, расчески. Это ли не ярчайший пример того, что мы зовем импровизацией»?
Звучит убедительно, не так ли? Но еще убедительнее музыка, которую Хэйден извлекает из своего инструмента, что бы он ни играл. На сей раз это латино-американский джаз.
У меня нет времени познакомить вас сегодня с биографией Хэйдена, я сделаю это в другой раз. А сейчас мы - автор и ведущая «Джазового клуба» Жанна Владимирская и звукорежиссер Зденка Фишер - предлагаем вам услышать еще одну композицию Чарли Хэйдена из диска «Ноктюрн».
«На краю света». Надеюсь вам понравится там так же, как и мне.
