Соединенные Штаты и их единомышленниками, определяют терроризм как сознательное использование насилия или угрозы насилия против гражданских лиц и объектов в политических целях. Значит ли это, что убийство мирного населения всегда равнозначно терроризму? И - как следствие - является ли повстанческая борьба, в ходе которой неминуемо гибнут невинные люди, лишь одной из форм терроризма?
«Отнюдь нет, - говорит Майкл Раду. - Определенный элемент террора всегда присутствует в повстанческом движении, поскольку повстанцы - по крайней мере в начале борьбы - слабее, чем вооруженные силы правительства, которое они пытаются свергнуть. Но в отличие от террористов повстанцы стремятся получить контроль над территорией и заручиться поддержкой населения, поскольку их конечная цель - установить альтернативный режим». Впрочем, как отмечает мой собеседник, история знает множество примеров тому, как повстанческое движение вырождалось в террористическое. Одним из ярких примеров служат палестинцы. Еще полтора-два года назад можно было говорить о повстанческой борьбе палестинцев. В многогранной политической структуре палестинского общества конечно имели место и террористы. Но в целом Организация освобождения Палестины вполне отвечала своему названию.
«Сейчас, - продолжает политолог, - нормальная политическая культура на территориях и в беженских лагерях мертва. Подавляющая часть палестинского общества принимает, поддерживает и поощряет терроризм. Именно поэтому так трудно, может быть даже невозможно, урегулировать конфликт в ближайшем будущем. Террористы становятся все моложе и моложе. Юные палестинцы с молоком матери впитали идеологию терроризма. Вполне вероятно, что изменить их уже нельзя, и серьезный мирный процесс начнется только тогда, когда на сцену выйдет новое поколение».
Однако, для появления этого поколения, по мнению моего собеседника, должна быть обезглавлена и уничтожена террористическая инфраструктура. Именно на это и направлена военная операция Израиля на Западном берегу. Если бы большинство палестинского общества, включая и его вооруженные элементы, отвергало бы терроризм, как средство достижения политических целей, мир стал бы вполне реальным.
Аналогичное вырождение, как считает Майкл Раду, претерпело и освободительное движение чеченцев: «В начале повстанческой кампании - при жизни Дудаева - большинство чеченцев, выступивших против России, были борцами за независимость республики. Но после обретения относительной независимости - далеко не полной, но достаточно значимой - Чечня начала сползать в пропасть беззакония и анархии. Это привлекло в страну международных террористов. Еще больше больше усугубила ситуацию вторая чеченская война. Терроризм стал самоцелью, и в результате бесмысленных терактов сотнями погибают сами чеченцы».
Мы знаем, кто виноват. Но что делать? Мой собеседник готов предложить ряд вариантов. Об этом - в заключительной части беседы.
