Мы знакомим вас с бывшим москвичом, а ныне жителем Нью-Йорка Михаилом Мармером, ведущим радиоклуба авторской песни на волнах радио «Надежда»
Михаил Львович Мармер по образованию - судовой инженер-механик. Проплавал восемь лет на атомоходе «Ленин», потом 20 лет работал в области атомной энергетики, но все эти годы был страстным любителем и коллекционером песен российских бардов. После переезда в Америку это увлечение стало главным делом его новой жизни.
«Для меня радио «Надежда» - это возможность общаться с людьми, которые любят русскую поэзию, помнят ее, именно поющую поэзию, да и не только поющую - писанную, - говорит Михаил. - И вот почти два года я веду эту еженедельную передачу, которую назвал «Клуб авторской песни – поющая поэзия».
ВФ:
Как вы строите свои программы, как часто они выходят в эфир?
ММ:
Программа еженедельная, каждую субботу с 12:30 до 1:30
ВФ:
Это прямой эфир?
ММ:
Это прямой эфир
ВФ:
И вам могут звонить?
ММ:
Все время звонят, масса звонков, причем это ведь, фактически - вся страна: это и Калифорния, это и Бостон, от Бостона до Сан-Франциско.
ВФ:
И вы интересуетесь всем объемом авторской песни? И классическим периодом и тем, что создается сейчас? Новыми именами?
ММ:
Здесь и сейчас. У нас и здесь масса интересных бардов.
ВФ:
Вы приглашаете к себя в студию людей, которые приезжают из России?
ММ:
Да, я либо приглашаю в студию, любо связываюсь с ними вот так же, как мы с вами сейчас, по телефону, и они у меня всю передачу в эфире. Вот так у меня были Мирзоян, Лорес, Турьянский, ну, я не знаю... Городницкий. Когда я приехал сюда у меня была голубая мечта. В Москве у нас был дом, в котором пели все. Не пели только у меня в доме Булат Шалвович и Владимир Семенович, остальные пели все. А когда я приехал сюда, мне этого ужасно не хватало, и у меня была голубая мечта вытащить сюда своих друзей и в первую очередь, я хотел вытащить сюда Турьянского и Лореса. И вот начал к этому потихоньку подбираться, нашлись единомышленники, и это удалось.
ВФ:
Вот такой вопрос, Михаил. Поскольку у вас подписное радио, я предполагаю, что возраст вашей аудитории средний и выше среднего, это так?
ММ:
Наверное, так.
ВФ:
И они, кажется, задают интересные вопросы?
ММ:
Бывает, бывает. Вы знаете, мне неловко конечно, но в основном, звонки комплиментарного характера. А есть звонки, которые с интересными вопросами. Вот в впередачу, скажем, о Булате Шалвовиче позвонили двое людей, которые знали хорошо Булата Шалвовича, бывали в доме. На основании их воспоминаний я попробую сделать еще одну передачу об Окуджаве.
ВФ:
Скажите, что подогревает интерес этих людей, многие из которых давно уехали из России, из других республик, что подогревает их интерес, чистая ностальгия? Или что то еще?
ММ:
Нет, нет, нет. Вот у нас бывают здесь слеты... Как вы полагаете, сколько народу у нас здесь собирается на слетах?
ВФ:
Ну, до двух тысяч, наверное?
ММ:
До трех. А возраст - от двадцати до сорока, в основном. То есть, давайте говорить так - это репродуктивная часть населения. Шестьсот человек детей, уж у них никакой ностальгии нету.
ВФ:
Ну а почему они интересуются?
ММ:
Русскя поэзия. Это люди, которые приходят слушать и петь русскую поэзию. И вот у моих слушателей, которые в более зрелом возрасте, есть конечно и ностальгическая нота, потому что молодость этих людей пришлась на расцвет авторской песни.
ВФ:
Да, я думаю, что вы правы. Но, возвращаясь к тем молодым, которые поют, слушают, приезжают на эти слеты - не кажется ли вам иногда, что вот этот устойчивый интерес, тяга к русской поэзии, в частности - к гитарной поэзии, как ее на Западе называют, немножко удерживает от погружения в американскую культуру, в английский язык, в английскую литературу? Не мешает ли это в их жизни?
ММ:
Я вообще не думаю, чтобы одна культура могла мешать другой. Бескультурье – мешает любой культуре, а любая культура только помогает врастанию в культуру другую.
Фотографии из архива Владимира Ланценберга