Линки доступности

Элис Рэнделл «Ветер унесся» - 2001-12-05


«Скарлетт», сочиненное Александрой Рипли продолжение классического романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», вышло четыре года тому назад, было бестселлером, принесло Рипли и наследникам Маргарет Митчелл кучу денег, было переведено на множество языков (в том числе и на русский). На днях в издательстве «Хафтон-Миффлин» выходит роман «Ветер унесся», написанный Элис Рэнделл. Назвать его продолжением романа Маргарет Митчелл было бы не совсем точно. Это другая форма спекуляции на знаменитой книге. Элис Рэнделл не придумывает, что случилось с полюбившимися массовому читателю героями после того, как Маргарет Митчелл дописала последнюю страницу, а пересказывает события «Унесенных ветром» с другой точки зрения, а именно с точки зрения придуманной ею сводной сестры Скарлетт О'Хара, молодой мулатки, прижитой отцом Скарлетт с чернокожей рабыней. Маргарет Митчелл всегда упрекали - и справедливо - в том, что она создала сильно идеализированную версию плантаторского Юга до Гражданской войны. Можно ожидать, что «Ветер унесся» даст более политически правильную картину.

В случае успеха книга, возможно, породит подражания. Не исключено, что какой-нибудь литературный казак перепишет «Тихий Дон» так, чтобы Мелихов не болтался между красными и белыми, а стойко стоял за православное казачество. По образцу «Ветер унесся» книга может называться «Дон утек».

Это литературное подкидыванье своих кукушечьих яиц в чужие гнезда вообще сильно развилось за последнее время. Года три назад мы говорили о романе итальянской писательницы Пиа Пера «Дневник Ло», в котором набоковская Лолита пересказывается... Лолитой. Более пристойное сочинение, но также представляющее собой ответ на «мужскую» классику, принадлежит перу Сены Наслунд. «Жена Ахава» - книга о том, что переживает тонко чувствующая женщина, пока ее муж, одноногий капитан, гоняется невесть где за белым китом Моби Диком. Джон Апдайк прославился описаниями тонко чувствующих мужчин, но его последний роман написан тоже с феминистских позиций. Вернее, переписан. Апдайк переписал историю неврастенического датского принца с точки зрения, в основном его матери. «Гертруда и Клавдий» - остроумный пересказ шекспировского «Гамлета».

А тут как уж не вспомнить пьесу Тома Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Она была написана в 1966 году, и ее замысел до сих пор поражает остроумием: взять «Гамлета», вероятно, самую знаменитую пьесу в мире, и пересказать ее события с точки зрения сугубо второстепенных, ничего не соображающих в том, что происходит, и обреченных персонажей. (На русский пьесу Стоппарда перевел Иосиф Бродский).

Что же влечет писателей к переписыванию чужих сюжетов? Можно дать простой ответ на этот вопрос. Классики создали такие впечатляющие характеры и ситуации такого универсального, всечеловеческого значения, что как не взять их напрокат! Литературные поденщики, сочиняющие сценарии мыльных опер, частенько признаются, что заимствуют сюжетные положения из драм Софокла, Шекспира и Чехова.

Но оставим в стороне случаи чисто коммерческого паразитирования. Одаренная Валери Мартин, автор «Мэри Рейли», повести, в которой «Доктор Джекилл и мистер Хайд» Стивенсона пересказывается от лица служанки доктора Джекилла, говорит: «Я ни в коем случае не собиралась исправлять Стивенсона, я хотела писать изнутри написанной им истории». Созданный воображением великого писателя мир становится виртуальной реальностью, в которую путешествует другой писатель.

Обсуждая эту проблему в «Нью-Йорк таймс», критик Марджори Гарбер напоминает нам, что вообще-то она стара, как сама литература. Овидий заимствовал гомеровских героев, что делал и Шекспир. Причем Шекспир, можно сказать, до того дошел, что заимствовал персонажей у себя самого. Согласно легенде, королеве Елизавете так понравился Фальстаф из исторических хроник о «Генрихе IV», что по ее просьбе Шекспир написал специальную пьесу, где этому персонажу отдана центральная роль, - «Виндзорские проказницы». Заимствованные персонажи настолько характерны для так называемого «высокого модернизма» двадцатого века (вспомним «Улисса» Джойса или «Петербург» Белого), что юный Иосиф Бродский, стремясь одним махом овладеть большой модернистской формой, написал огромную поэму «Шествие», которая вся состоит из оживленного каталога классических персонажей. Так что политкорректность - или, вернее, политкорректирование классики - это только часть проблемы.

Спору нет, результатом таких переделок сплошь и рядом становится китч («Скарлетт» - пример дешевого, вульгарно раскрашенного чтива). Но, пишет Марджори Гарбер, есть неистребимое человеческое желание, чтобы интересная история не кончалась. Все читатели - немного дети, с их вечным вопросом: «А потом что?» И на еще одно обстоятельство справедливо, по-моему, указывает критик. Жены, рабы, слуги, любовницы - с этими маргинальными персонажами современному читателю легче идентифицироваться, и таким образом из нашего времени заглянуть в то, когда на свете жили герои классики.

Нет, речь идет не о временной литературной моде. Классических персонажей для переписывания классики, видимо, будут эксплуатировать всегда. Это замечательно проиллюстрировал карикатурист Шон Келли. Он нарисовал толстенный фолиант. На обложке вид старинной южной усадьбы и большими буквами - шрифтом «под старину» -название: «Унесенные мной». И таким же шрифтом имя автора: Ветер.

XS
SM
MD
LG