После нападений террористов на США 11 сентября Россия довольно быстро встала на сторону Запада. Еще более поразительно то, что она отказалась от первоначальных возражений против дислокации американских и натовских сил в Центральной Азии - традиционной сфере влияния России. Но рассчитывает ли Россия что-то получить взамен?
Президент Путин первым из зарубежных лидеров после террористического нападения позвонил президенту Бушу. Присоединившись к международной коалиции против терроризма, он обещал помощь в вооружении антиталибских сил в Афганистане. Он также обещал президенту Бушу предоставить разведывательные данные и воздушный коридор для гуманитарных миссий в Афганистане. Но самое главное - Путин предложил сплотить страны Центральной Азии для поддержки США.
«Россия твердо присоединилась к тем, кто борется с радикальным исламским терроризмом, - говорит сотрудник Фонда «Наследие» Ариэль Коэн. - В этой войне чрезвычайно важна геополитическая позиция России, поскольку она контролирует выход к странам Центральной Азии, граничащим с Афганистаном. Без согласия Москвы эти страны не стали бы столь тесно сотрудничать с США».
Однако многие аналитики полагают, что за присоединение к коалиции Владимир Путин рассчитывает получить значительные дипломатические дивиденды. Прежде всего, военные удары по «Талибану» должны обезопасить Россию с юга. Директор российской и европейской программы в Центре стратегических и международных исследований Селест Уалендер указывает, что предложение России тщательно просчитано: «Хотя президент Путин заявил о том, что Россия поддерживает борьбу с международным терроризмом, реальные шаги российского правительства были очень осторожными. Например, она предложила свое воздушное пространство для гуманитарных, а не для военных миссий. Я не думаю, что это повредит американским военным операциям, но это указывает на то, что Россия отнюдь не повернулась на сто восемьдесят градусов в своей политике по отношению к США».
В то же время, обращаясь к россиянам 24 сентября, Путин прямо связал свое участие в антитеррористической кампании президента Буша с вопросом Чечни, вот уже десять лет добивающейся независимости. Москва заявляет, что борется в Чечне против международного терроризма, тогда как западные страны считают действия России неадекватными. Многие на Западе сочувствуют страданиям чеченцев, говорит Ариэль Коэн: «Это сложная ситуация. Надеюсь, в Чечне будет найдено решение, и в Грузии появится сильное, суверенное демократическое правительство. В российско-чеченском конфликте есть различные компоненты. Это борьба за национальное освобождение и независимость, чему многие на Западе симпатизируют. Но там же действует исламский фундаментализм, чего многие критики России не хотят замечать».
Москва заявляет, что восстановила контроль в Чечне. Тем не менее там продолжают погибать российские солдаты. Чеченский лидер Аслан Масхадов утверждает, что его люди не связаны с терроризмом и что борьба идет только за независимость Чечни.
Другим компонентом являются российско-грузинские отношения. Сотрудник «Jamestown Foundation» Владимир Сокор поясняет: «Москва совершенно откровенно пытается найти повод для войны в Грузии, ложно обвиняя ее в пособничестве чеченцам и другим международным террористам против России. Это абсолютная фабрикация».
Российские обозреватели напоминают, что Москва стояла перед угрозой исламского фундаментализма в Центральной Азии уже многие годы, в то время как США Штаты только сейчас подверглись нападению. Однако Селест Уалендер считает, что именно 11 сентября стало переломным моментом: «С российской точки зрения не Россия присоединяется к США в борьбе с терроризмом, а США, наконец, проснулись и поняли, что необходимы международные усилия против терроризма. Россия говорит: смотрите, мы воюем с терроризмом давно. И Соединенные Штаты, наконец, поняли, насколько проблемы безопасности следует увязывать с политикой. Но мы не всегда согласны с Россией в том, что считать терроризмом и как с ним бороться».
Президент Буш высоко оценил предложение России помочь в борьбе против возглавляемой Усамой бин Ладеном «Аль-Кайды» и афганского «Талибана». Но российские и американские цели в борьбе с терроризмом могут быть разными, говорит эксперт по Центральной Азии Марта Брилл Олкотт: «Я думаю, цели России в Афганистане могут несколько отличаться от наших целей. Россия, как и мы, хочет поражения «Талибана». Но она хочет, чтобы власть оказалась в руках Северного альянса. А Америка относится к этому осторожно, и особенно - в вопросе об использовании американских вооруженных сил использовались для усиления позиций Северного альянса в стране. Неделю назад интересы США и России казались почти полностью совпадающими, но теперь уже так не кажется».
Но больше всего Россия, по-видимому, стремится войти в западные структуры и организации. Многие российские политические деятели также надеются на уступки со стороны Запада, которые были невозможны до 11 сентября - такие, как реструктуризация огромного советского долга. Но одно из пожеланий России кажется вполне реальным: вступление во Всемирную Торговую Организацию, о чем говорил во время визита в Москву американский торговый представитель Роберт Золлик.
Таким образом, в настоящее время в отношениях между Москвой и Вашингтоном преобладает дух сотрудничества. Но Марта Брилл Олкотт не видит, чтобы этот дух привел к каким-то реальным переменам. Пока, по крайней мере, этого не видно: «Я думаю, наши отношения несколько улучшатся, особенно экономические, - говорит она. - Я думаю, что также улучшатся отношения России с Европой. Но вряд ли можно говорить о фундаментальном пересмотре американо-российских отношений».
Несмотря на то, что перемены в отношениях между Вашингтоном и Москвой отнюдь не неизбежны, обе стороны проходят сейчас период трансформации. Об этом намекнул в своей речи в германском парламенте Владимир Путин, когда сказал: «Мы привыкли жить в двух противостоящих системах. Но мир стал гораздо более сложным».
