Все так, и все повторяется, и это ужасно обидно – до того, что хочется обзываться. Вот, Гитлер, к примеру, собрал в Мюнхене 30 сентября 1938 года пару тогдашних политических ягнят – премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена и премьер-министра Франции Эдуарда Даладье; пригласил «подельника» – премьер-министра Италии Бенито Муссолини, чтобы и тот приобщился к триумфу диктаторов. И вот, все вместе они «распилили» Чехословакию. Происшедшее тогда вошло в историю как «Мюнхенское соглашение» – торжество «политики умиротворения», последовательно проводившейся Чемберленом. Потом погибли еще десятки миллионов, и название изменилось – «соглашение» превратилось в «сговор», «сделку». Мюнхен стал подтверждением того, что безволие в международной политике чревато трагедией, от которой страдают все. Но как отличить «политическую импотенцию» от державной мудрости? Ответ не утешителен – только по последствиям.
Дело ведь сейчас не только в Иране. А Северная Корея? А путинский газовый шантаж? Похоже, что пассивность и безволие политиков перед лицом вызова со стороны диктаторов становится нормой, и это – общая трагедия. Так?
Не все так просто. Так уж повелось, что демократии не гнушались играть диктаторами. Это демократии придумали выражение «Да, он – сукин сын, но ведь он наш сукин сын!». Безвольная политика в отношении дикторских режимов и тиранов – оборотная сторона той же медали. Крайне опасны обе формы неразборчивости в связях с такими режимами. Аморальность потакания диктаторам неминуемо перерастает в безволие и нежелание дать им отпор, какой бы ни была провокация.
Но забавнее всего – наша какая-то подчас почти детская обида на все это. А кто, собственно, сказал, что виды политических режимов сопоставимы по моральным категориям? По доброте, честности, искренности, верности слову? Нам, сторонникам демократии, хочется думать, что наш выбор моральнее. А как быть с теми, кто уверен в противоположном? Как быть с арабами, китайцами, многими другими?
Как это ни прискорбно, но выбор между политическими режимами не лежит в плоскости морали. Вот пример. Де Токвиль в середине XIX века сказал в отношении американской демократии: «Выборы не приводят к улучшению породы политиков». Сто пятьдесят лет опыта пока подтверждают этот тезис. Но в равной мере он справедлив и в отношении передачи власти по законам престолонаследия, или по выбору тирана, или по произволу сильнейшего.
Мне лично милее демократия, это соответствует моим моральным принципам и эстетическим пристрастиям. Но, я вместе с тем, уверен, что без демократии моя страна не выживет. Просто распадется. Я этого не хочу. Это рациональная позиция, но и совершенно эгоистическая.
Но есть еще более важное понимание: для человечества в целом, для его будущего губительна унификация, единообразие. Ведь разнообразие – главный ресурс развития, точнее – возможности будущего. Стремление уподобить всех стандартам западных демократий также бесперспективно, как попытки подладиться и стать такими, как те, кто противостоит этим стандартам.
Это обстоятельство возвращает нас к началу рассуждений. Конечно, иногда хочется видеть лидера своей демократической страны таким же резким, бескомпромиссным, решительным, «крутым» – таким, каким когда-то был Фидель Кастро, и каким пытается быть Ахмадинежад сегодня. Но это наивно.
Люди, будучи сами несовершенными, не в состоянии создать идеальное общественное устройство. Главное, чтобы они сохраняли способность стремиться к совершенству. Демократия тоже не идеальна. И приверженцы демократии должны обладать достаточной мудростью, чтобы понимать и принимать ее недостатки так же, как они видят и используют ее достоинства. Тут – как в браке: мы женимся по любви, но сохраняем его только тогда, когда понимаем и принимаем недостатки, которые со временем начинаем различать в объекте обожания. А недостатки можно стремиться исправлять, сохраняя при этом спокойное осознание того, что, в отличие от достоинств, они неисчерпаемы.
Поэтому зачеркнем в этом тексте определение «политические ягнята», и заменим его на слегка ироничное и весьма громоздкое – «мудрые государственные деятели современной демократии». Однако при этом давайте оставим за собой право оценивать их действия не по благим намерениям, а по реальным последствиям.
<!-- IMAGE -->
