Линки доступности

Российско-американские отношения: риторика и реальность


Полтора века назад М.Ю. Лермонтов писал о публике, которая, подслушав
разговор двух дипломатов, пребывает в уверенности, что «каждый из них обманывает свое правительство в пользу взаимной нежнейшей дружбы». И хотя с тех пор дипломатическая риторика изменилась до неузнаваемости, в расшифровке она по-прежнему нуждается. Не потому, конечно, что цель ее непременно состоит в том, чтобы обвести партнера вокруг пальца. Нет, политический язык оппонента порой действительно ускользает от понимания, и в таких случаях сверка дипломатических часов приобретает острейший характер.

Нынешние взаимоотношения США и России – наглядный тому пример. Если у американских экспертов не сходят с языка слова о необходимости «тесного сотрудничества» с Москвой, то их российские коллеги не устают повторять, что нынешняя Россия слишком слаба, чтобы тягаться с единственной сверхдержавой на планете. У взаимопонимания есть, однако, пределы: так, полностью поддерживая афганскую кампанию НАТО, российское руководство, как удачно выразился один московский политолог, поспособствовало закрытию американской военной базы в Кыргызстане, в задачи которой как раз и входит транспортировка военных грузов в Афганистан, а также дозаправка « работающих» там боевых самолетов.

Администрация США немедленно делегировала в Москву заместителя госсекретаря Уильяма Бернса (в прошлом – посла Соединенных Штатов в России), чтобы обсудить проблему на месте. Русская служба «Голоса Америки», стремясь дать аудитории максимально широкое представление о происходящем, адресовала вопрос о соотношении риторики и реальности в американо-российских отношениях Дону Дженсену – бывшему руководителю аналитического отдела Радио Свобода, а ныне – научному сотруднику Института имени Пола Нитце при университете Джонса Хопкинса.

Алексей Пименов: Доктор Дженсен, Вы не раз подчеркивали, что Россия не принадлежит к внешнеполитическим приоритетам нынешней администрации. Рассуждения политологов о том, что сегодняшняя Россия попросту недостаточно сильна, чтобы соперничать с Соединенными Штатами, давно стали общим местом. Однако российское руководство то и дело совершает поступки, не слишком хорошо согласующиеся с этой схемой, и всякий раз – неожиданно для США. Стоит вспомнить хотя бы августовскую войну с Грузией или «газовый спор» с Украиной. Чем объяснить этот недостаток понимания с американской стороны?

Дон Дженсен: Да, по сравнению с Соединенными Штатами, Россию можно назвать слабой страной. Но она играет важнейшую роль во взаимодействии США с теми 6 или 7 странами, отношения с которыми признаны приоритетными. Вспомним об Афганистане. Вспомним об энергетической безопасности. Америка должна взаимодействовать с Москвой – ибо в решении всех этих проблем Россия играет ключевую роль. Во-вторых, Россия действует, соотнося себя с Америкой, точнее – предполагая, что США стремятся противостоять России, хотя зачастую это попросту нелепые фантазии. Взять хотя бы вопрос о ПРО в Европе. Она действительно предназначена для защиты от иранских ракет. Однако, с точки зрения России, она направлена в первую очередь против нее. Подобные недоразумения могут быть разрешены только при прямых контактах, только путем переговоров. И, по моему убеждению, именно в этом направлении мы должны двигаться.

Важно и другое: пусть сегодняшняя Россия в геополитическом плане объективно слабее Соединенных Штатов, это не значит, что она ведет себе подстать. Россия действует непредсказуемо – во всяком случае, иногда – и именно потому, что в Америке ее считают слабой и неспособной к решительным действиям. А это очень опасно. Это вызывает серьезную озабоченность в США. Один из самых ярких примеров этого – война с Грузией. Другой пример – мы узнаем о планах российского руководства построить военно-морскую базу в Абхазии. Третий – Россия не хочет, чтобы Украина вступала в НАТО. И так все время. Напрашивается вывод: свою слабость Россия стремится компенсировать агрессивными действиями на международной арене – и прежде всего по отношению к соседям.

A.П.: Не свидетельствует ли чередование прозападных и антизападных шагов Москвы о том, что в сегодняшней России – по крайней мере, на стадии разработки – не одна внешняя политика, а две: одна разрабатывается в правительстве, другая – в Кремле?

Д.Дж.: Думаю, что дело все же в слабости сегодняшней России. Именно этим в первую очередь и объясняется ее противоречивая, с западной точки зрения, внешняя политика. Потому-то западным наблюдателям и бывает порой трудно понять действия российского руководства. Однако сегодня главным для России является глобальный экономический кризис – а также, разумеется, его влияние на внешнюю политику страны. Газовый кризис в Украине не имеет ничего общего с интересами России. У него совершенно иные корни: речь идет о том, кто в Москве получал деньги. Этот вопрос остается главным в российско-украинских отношениях: кому выгоден хаос в экономических связях между двумя странами? И тут нельзя сбрасывать со счетов коррумпированность российского общества… Власть и деньги здесь составляют единое целое в гораздо большей степени, чем в США.

A.П.: Еще накануне президентских выборов в США некоторые прокремлевские аналитики и публицисты высказывали опасения, что Барак Обама может вдохновить демократические силы на всем постсоветском пространстве и, в частности, дать новый импульс борьбе против авторитарного курса российских властей. Ваше мнение?

Д.Дж.: Что ж, Обама может вдохновить многих. И он должен вдохновить российских демократов на новую борьбу за перемены. Но, разумеется, ключ к проблеме – в самой российской ситуации. Ведь общественная поддержка российских либералов сегодня невелика. Увы, многие из них скомпрометировали себя. Но существенно и другое: кризис показал, что система, созданная Путиным, не работает. И, по-моему, нынешний российский режим невозможно назвать устойчивым. Но нельзя сбрасывать со счетов потенциал России и способность ее элиты приспособиться к самым разным сценариям развития событий. Еще многое должно произойти, прежде чем Россия окажется на пороге своей «оранжевой революции».

XS
SM
MD
LG