В некогда очень популярном романе французского писателя Веркора «Люди или животные?» английский парламент декларирует, что человека отличает от животного наличие религиозного духа. Не вдаваясь в дискуссию о правомерности такого определения, нельзя не признать, что религиозные верования в той или иной форме с удивительной закономерностью возникали в самых разных обществах на всем протяжении человеческой истории. Как сказал бы Остап Бендер, это медицинский факт.
Верующие люди скорее всего решат, что такое положение дел само по себе свидетельствует о существовании Всевышнего. В 18 столетии эту идею с замечательной афористичностью выразил знаменитый английский проповедник Джон Уэсли, один из основателей методизма. Человек, утверждал Уэсли, как раз и создан для того, чтобы познать Бога. Однако ученые, вне зависимости от их отношения к религии, в своем профессиональном качестве так рассуждать не могут. Но они вправе задуматься над тем, не является ли религия естественным, а потому и широко распространенным продуктом человеческой эволюции. Если стать на эту точку зрения, можно пойти дальше и спросить, не связана ли способность создавать квазирелигиозные и религиозные верования с какими-то особенностями работы человеческого мозга.
Еще недавно рассуждениям на эту тему сильно недоставало фактической базы и научной строгости. Однако в последние годы исследования нейробиологических и нейропсихологических предпосылок религиозного сознания обрели довольно прочный экспериментальный фундамент. Сейчас в этой области работает немало серьезных ученых, которые получают весьма нетривиальные результаты. К их числу принадлежит профессор антропологии университета имени Вашингтона в Сент-Луисе Паскаль Бойер [Pasсal Boyer], автор книг «Естественный характер религиозных идей» и «Объясненная религия: эволюционные основы религиозной веры». Он любезно согласился рассказать Русской службе «Голоса Америки» о своих исследованиях.
Алексей Левин: Профессор Бойер, можно ли утверждать, что способность к религиозному мышлению прямо или косвенно заложена в человеческом мозгу?
Паскаль Бойер: Именно так. И я хотел бы подчеркнуть ключевое слово «способность». Наш мозг вовсе не запрограммирован на автоматическое рождение представлений о сверхчеловеческих сущностях, которые лежат в основе как самых примитивных, так и самых продвинутых религий. Однако он работает таким образом, что подобные представления довольно легко и естественно возникают во множестве ситуаций.
А.Л.: Не могли бы Вы привести пару примеров этого рода?
Паскаль Бойер: Ну вот хотя бы этот. Всем религиям свойственно наделять высших существ человеческими качествами и прежде всего способностью к нормальному человеческому мышлению. Здесь проявляется присущая человеку способность отождествлять свое сознание с сознанием членов своей группы, без чего невозможно установление эмоциональных контактов и социальных связей. Очень важно, что эта способность позволяет нам устанавливать и поддерживать мысленные отношения не только с теми, с кем мы непосредственно общаемся, но и с фиктивными личностями, например, умершими родственниками или вымышленными друзьями. Она сделала возможным возникновение человеческих обществ, и она же стимулировала появление религии.
Я специально занимаюсь изучением индивидуальной и коллективной памяти, так что второй пример будет как раз из этой области. Как показывают психологические эксперименты, люди лучше запоминают сообщения, в которых известные из обыденной жизни факты и переживания сочетаются с информацией, которая не вытекает из нашего опыта или даже в чем-то ему противоречит. Можно предположить, что появление представлений о тотемах, духах, мифических героях и божествах связано именно с этой особенностью человеческой памяти. Интерпретации ежедневного опыта, в которых фигурировали эти сверхчеловеческие сущности, прочнее закладывались в коллективной памяти и надежней передавались из поколения в поколение. А потом эти представления постепенно обретали самостоятельную жизнь в качестве ключевых элементов культуры.
А.Л.: Значит, как Вы уже сказали, речь идет именно о нейробиологической способности к религиозному мышлению?
Паскаль Бойер: Если уж быть совсем точным, предрасположенности. Скажем, наша дыхательная система предрасположена к инфицированию вирусами, вызывающими простудные заболевания. Отсюда не следует, что Вы или я в эту зиму непременно подцепим грипп, однако это вполне вероятно. Точно так же определенные особенности функционирования человеческого мозга создают предрасположенность к возникновению религиозных верований. Эта природная предрасположенность была многократно реализована в ходе исторического развития самых разных обществ и цивилизаций.
А.Л.: Есть ведь и другие такие предрасположенности, не так ли?
Паскаль Бойер: Ну конечно. Скажем, мы наделены от природы способностью хорошо различать цвета солнечного спектра и замечать симметричные структуры зрительных изображений. Она создает предпосылки к возникновению изобразительных искусств, которые стали претворяться в жизнь еще в каменном веке.
А.Л.: Вот о чем я сейчас подумал. Для атеиста такая концепция возникновения религии вполне естественна. А как Вы могли бы убедить в ее справедливости верующих?
Паскаль Бойер: Ну, я бы начал с того, что из этой теории никак не вытекает, что ту или иную религию или все религии в целом надо рассматривать как человеческие заблуждения, унаследованные от далекого прошлого. Кстати, некоторые из моих коллег, работающие в этой области, вполне религиозные люди. Верующий человек может решить, что Всевышнему было угодно наделить человеческий мозг предрасположенностью к вере, и это никак не будет противоречить его убеждениям.
А.Л.: В таком случае вероятно, что в нашем мозгу заложена и предрасположенность к научному мышлению?
Паскаль Бойер: Несомненно, иначе у нас не было бы науки. Но дело в том, что ее гораздо труднее претворить в жизнь, чем предрасположенность к мифотворчеству, религии или искусству. Религиозное мышление в конечном счете покоится на нашей интуиции, только оно распространяет ее на запредельные области, на сферу трансцендентального. Однако даже при таком расширении оно с интуицией по сути никак не конфликтует. А вот научное мышление требует выхода за рамки интуиции, подчас даже весьма радикального.
Для возникновения науки нужны не только экстраординарные интеллектуальные усилия особо одаренных людей, но и специальные исторические обстоятельства, в которых эти люди могли бы общаться и совместно накапливать свои знания. Такие обстоятельства в прошлом появлялись очень нечасто. Поэтому наука в современном понимании этого слова куда моложе религии.
Кстати, нечто в этом роде можно сказать и об атеизме. Отказ от веры в божественные сущности тоже требует серьезной умственной работы, направленной против нашей природной склонности к религиозной вере. Уже по этой причине пропагандистам атеизма даже в наше время приходится куда труднее, чем религиозным проповедникам. Я уже не говорю о том, что религию поддерживают весьма влиятельные интересы и мощная сила традиции.
А.Л.: Ну что же, я исчерпал свои вопросы. Большое спасибо за интервью.
Паскаль Бойер: А я желаю Вам успеха в изложении предмета нашей беседы российской аудитории «Голоса Америки».
Верующие люди скорее всего решат, что такое положение дел само по себе свидетельствует о существовании Всевышнего. В 18 столетии эту идею с замечательной афористичностью выразил знаменитый английский проповедник Джон Уэсли, один из основателей методизма. Человек, утверждал Уэсли, как раз и создан для того, чтобы познать Бога. Однако ученые, вне зависимости от их отношения к религии, в своем профессиональном качестве так рассуждать не могут. Но они вправе задуматься над тем, не является ли религия естественным, а потому и широко распространенным продуктом человеческой эволюции. Если стать на эту точку зрения, можно пойти дальше и спросить, не связана ли способность создавать квазирелигиозные и религиозные верования с какими-то особенностями работы человеческого мозга.
Еще недавно рассуждениям на эту тему сильно недоставало фактической базы и научной строгости. Однако в последние годы исследования нейробиологических и нейропсихологических предпосылок религиозного сознания обрели довольно прочный экспериментальный фундамент. Сейчас в этой области работает немало серьезных ученых, которые получают весьма нетривиальные результаты. К их числу принадлежит профессор антропологии университета имени Вашингтона в Сент-Луисе Паскаль Бойер [Pasсal Boyer], автор книг «Естественный характер религиозных идей» и «Объясненная религия: эволюционные основы религиозной веры». Он любезно согласился рассказать Русской службе «Голоса Америки» о своих исследованиях.
Алексей Левин: Профессор Бойер, можно ли утверждать, что способность к религиозному мышлению прямо или косвенно заложена в человеческом мозгу?
Паскаль Бойер: Именно так. И я хотел бы подчеркнуть ключевое слово «способность». Наш мозг вовсе не запрограммирован на автоматическое рождение представлений о сверхчеловеческих сущностях, которые лежат в основе как самых примитивных, так и самых продвинутых религий. Однако он работает таким образом, что подобные представления довольно легко и естественно возникают во множестве ситуаций.
А.Л.: Не могли бы Вы привести пару примеров этого рода?
Паскаль Бойер: Ну вот хотя бы этот. Всем религиям свойственно наделять высших существ человеческими качествами и прежде всего способностью к нормальному человеческому мышлению. Здесь проявляется присущая человеку способность отождествлять свое сознание с сознанием членов своей группы, без чего невозможно установление эмоциональных контактов и социальных связей. Очень важно, что эта способность позволяет нам устанавливать и поддерживать мысленные отношения не только с теми, с кем мы непосредственно общаемся, но и с фиктивными личностями, например, умершими родственниками или вымышленными друзьями. Она сделала возможным возникновение человеческих обществ, и она же стимулировала появление религии.
Я специально занимаюсь изучением индивидуальной и коллективной памяти, так что второй пример будет как раз из этой области. Как показывают психологические эксперименты, люди лучше запоминают сообщения, в которых известные из обыденной жизни факты и переживания сочетаются с информацией, которая не вытекает из нашего опыта или даже в чем-то ему противоречит. Можно предположить, что появление представлений о тотемах, духах, мифических героях и божествах связано именно с этой особенностью человеческой памяти. Интерпретации ежедневного опыта, в которых фигурировали эти сверхчеловеческие сущности, прочнее закладывались в коллективной памяти и надежней передавались из поколения в поколение. А потом эти представления постепенно обретали самостоятельную жизнь в качестве ключевых элементов культуры.
А.Л.: Значит, как Вы уже сказали, речь идет именно о нейробиологической способности к религиозному мышлению?
Паскаль Бойер: Если уж быть совсем точным, предрасположенности. Скажем, наша дыхательная система предрасположена к инфицированию вирусами, вызывающими простудные заболевания. Отсюда не следует, что Вы или я в эту зиму непременно подцепим грипп, однако это вполне вероятно. Точно так же определенные особенности функционирования человеческого мозга создают предрасположенность к возникновению религиозных верований. Эта природная предрасположенность была многократно реализована в ходе исторического развития самых разных обществ и цивилизаций.
А.Л.: Есть ведь и другие такие предрасположенности, не так ли?
Паскаль Бойер: Ну конечно. Скажем, мы наделены от природы способностью хорошо различать цвета солнечного спектра и замечать симметричные структуры зрительных изображений. Она создает предпосылки к возникновению изобразительных искусств, которые стали претворяться в жизнь еще в каменном веке.
А.Л.: Вот о чем я сейчас подумал. Для атеиста такая концепция возникновения религии вполне естественна. А как Вы могли бы убедить в ее справедливости верующих?
Паскаль Бойер: Ну, я бы начал с того, что из этой теории никак не вытекает, что ту или иную религию или все религии в целом надо рассматривать как человеческие заблуждения, унаследованные от далекого прошлого. Кстати, некоторые из моих коллег, работающие в этой области, вполне религиозные люди. Верующий человек может решить, что Всевышнему было угодно наделить человеческий мозг предрасположенностью к вере, и это никак не будет противоречить его убеждениям.
А.Л.: В таком случае вероятно, что в нашем мозгу заложена и предрасположенность к научному мышлению?
Паскаль Бойер: Несомненно, иначе у нас не было бы науки. Но дело в том, что ее гораздо труднее претворить в жизнь, чем предрасположенность к мифотворчеству, религии или искусству. Религиозное мышление в конечном счете покоится на нашей интуиции, только оно распространяет ее на запредельные области, на сферу трансцендентального. Однако даже при таком расширении оно с интуицией по сути никак не конфликтует. А вот научное мышление требует выхода за рамки интуиции, подчас даже весьма радикального.
Для возникновения науки нужны не только экстраординарные интеллектуальные усилия особо одаренных людей, но и специальные исторические обстоятельства, в которых эти люди могли бы общаться и совместно накапливать свои знания. Такие обстоятельства в прошлом появлялись очень нечасто. Поэтому наука в современном понимании этого слова куда моложе религии.
Кстати, нечто в этом роде можно сказать и об атеизме. Отказ от веры в божественные сущности тоже требует серьезной умственной работы, направленной против нашей природной склонности к религиозной вере. Уже по этой причине пропагандистам атеизма даже в наше время приходится куда труднее, чем религиозным проповедникам. Я уже не говорю о том, что религию поддерживают весьма влиятельные интересы и мощная сила традиции.
А.Л.: Ну что же, я исчерпал свои вопросы. Большое спасибо за интервью.
Паскаль Бойер: А я желаю Вам успеха в изложении предмета нашей беседы российской аудитории «Голоса Америки».
