Линки доступности

Мемориал в сердце отца


После окончания университета в 2001 году Владимир Савинкин был принят бухгалтером в фирму Cantor Fitzgerald, чей офис находился в башне Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке. Проработать ему довелось полгода. Ничто не предвещало, что 11 сентября Владимир, которому был 21 год, не вернется домой. Для его отца, Валерия, боль этой потери неисцелима. Уже семь лет он ее пытается приглушить.

Для семьи Валерия Савинкина, как и для сотен ньюйоркцев, потерявших близких во время терактов, память о Володе с каждым годом наполняется все большим смыслом. Об этом Валерий Савинкин говорил в интервью Русской службе «Голоса Америки».

Инна Дубинская: Валерий, Вы не единственный в русскоязычной общине Нью-Йорке, у кого погиб родственник или знакомый в тот трагический день. Что помогает Вам и другим людям, пережившим это горе, сохранять память о близких?

Валерий Савинкин: Главное, что нам помогает, это то, что мы не одни. Мы помогаем друг другу. Мы часто встречаемся. Со некоторыми подружились. У нас сложились хорошие отношения с семьями, которые потеряли своих близких. Многие, к огромному несчастью, потеряли детей, как и мы. Многие потеряли супругов. Остались дети без родителей…

Наши чувства, в каком-то смысле, одинаковы. Это помогает поддерживать друг друга и сохранять память обо всей трагедии, о тех, кто ушел в одночасье в тот ужасный день. В частности, мы, русскоязычные семьи, несколько лет назад собрались и устроили мемориальный сквер в одном из городских парков здесь, в южном Бруклине.

И.Д.: Кто-то еще в этот сквер приходит?

В.С.: Да. Мы там частые гости, потому что там установлена мемориальная доска, где написаны имена наших родных. И вы знаете, каждый раз мы видим там людей, которые, проходя мимо, либо замедляют шаг, потому что уже знают, куда они попали, либо стоят перед табличкой, опустив голову. Для нас это является подтверждением того, что мы поступили очень правильно.

Мы не дожидались, когда будет установлен национальный мемориал в месте, где раньше был Всемирный Торговый Центр. Мы сделали это сами, для себя и для всех, кто эту трагедию воспринимает как свое личное горн.

И.Д.: Каждый год Вы проводите мероприятия в память об 11 сентября. Много людей приходит на эту церемонию?

В.С.: Вы знаете, как не странно, с каждым годом все больше и больше. Это место приобретает известность, и выборные политики обращают на него все больше внимания. Политики приходят потому, что они должны быть там, где люди. А людей бывает много. Каждый год в воскресенье, которое предшествует 11 числу, мы там собираемся. Это стало печальной традицией.

Первоначально было не много людей, только мы – семьи, наши друзья и знакомые. Сегодня там уже собираются сотни людей, и, что очень приятно, пришли семьи, которые не говорят по-русски, но чьи близкие в тот страшный день 7 лет назад уходили с теми, кто дорог нам. Мы зажигали свечи и называли их имена, и с каждым годом имен и свечей, которые зажигаются на нашем памятном митинге, становится больше.

И.Д.: Чье выступление на митинге Вам особенно запомнилось? Чьи слова Вам запали в душу?

В.С.: Откровенно Вам скажу, меня ни одно выступление не тронуло.

И.Д.: Почему?

В.С.: Я все это уже слышал. Я это слышу каждый раз, когда выступают официальные лица местного уровня: сенаторы штата Нью-Йорк, члены ассамблеи штата, президент Бруклина. Все они пересказывают разными словами одни и те же идеи. Я ничего, в общем, от этого не жду.

Вместе с тем, хочу отметить то, что считаю очень важным. В парке, в котором находится наш сквер, намечается реконструкция. Это для нас было проблемой, потому что ведь парк – городская территория. Были опасения, что наш сквер либо перенесут куда-то, либо переделают, чего нам совершенно не хотелось, потому что он создан на наши личные сбережения и нам очень дорог. Мы пытались заручиться поддержкой городских властей и вот впервые в минувшее воскресенье услышали от президента Бруклина, что этого не произойдет. Это было сказано официально.

И.Д.: Как Вы думаете, о чем это свидетельствует?

В.С.: В данном случае это свидетельствует о том, что мы стали пусть не большой, но общественной силой. Чего нельзя было сказать, например, 3 года назад. Местные власти о нашем существовании тогда вообще не знали. Но постепенно это место стало общественно значимым.

И.Д.: Для многих семей катарсисом их горя стали благотворительные фонды и другие проекты на благо общества. Что Вы об этом думаете?

В.С.: Вы знаете, люди, которые потеряли родного, близкого человека, они, мне кажется, как и мы, ищут какой-то способ придать этому горю какой-то смысл. Мы говорим об этом, мы собираем людей и напоминаем о том, что происходило, для того, чтобы предотвратить повторение подобного в будущем. Мне кажется, естественной потребностью для нас является желание каким-то образом - пусть даже искусственно - продлить существование родного человека. То есть, когда мы говорим и вспоминаем о нем, нам думается, что тем самым мы каким-то образом продолжаем его здесь, но без него, к сожалению.

И.Д.: Дает ли Вам ощущение защищенности или какой-то успокоенности сознание того, что 7 лет на американской земле не было повторения терактов?

В.С.: Да, наверное, как и всем остальным, потому что мы продолжаем жить. У нас в семье есть дочь и, естественно, мы хотим жить без страха. Вместе с тем нельзя не сказать о том, что люди, которые устроили эту катастрофу, остались безнаказанными. Мы слышим их имена, мы видим Осаму бин Ладена, выступающего по телевидению с очередным сообщением миру и т.д. На это больно смотреть. Такая страна, как Соединенные Штаты Америки, не сумела по сей день наказать виновных. Есть надежда, что новая администрация с этой задачей справится лучше.

XS
SM
MD
LG