Кавказ, с которым Россия воюет почти непрерывно уже четверть тысячелетия, долгое время обладал для нее странным романтическим ореолом. И дело тут не только в «Герое нашего времени», «Казаках», «Хаджи-Мурате» и бесчисленных других отметинах в литературе. С 1884 по 1915 год в Тифлисе выходила серия этнографических публикаций с описаниями народов Кавказа, общим числом около 80 томов. Напомню, что Тифлис в ту пору был всего лишь губернским центром.
Сегодня романтический флер полностью сдуло — из России Кавказ представляется исключительно вражеским лагерем, и даже традиционно дружественная Армения вышла полузадушенной из недавнего конфликта после того, как российские войска перерезали все пути ее снабжения. России, может быть, еще удастся немыслимое — полностью помирить Армению с Турцией.
Никто, однако, до сих пор не написал истории Кавказа, и трудно понять, каким образом это вообще возможно в момент, когда сам предмет этой истории теряет черты определенности. Все, конечно, зависит от того, с какой стороны взглянуть. Можно писать, скажем, историю завоевания Кавказа, как это сделала не так давно Сьюзан Лейтон. Теперь вышла новая книга под названием «Призрак свободы». Ее автор, Чарльз Кинг — специалист по Румынии, владеющий русским языком. Практически неизбежно, как отмечает рецензент Дональд Рейфилд в журнале TLS, что книга в значительно своей части написана через призму восприятия «русских конкистадоров», как и в случае Лейтон.
Иного способа, наверное, нет — невозможно себе представить такую историю, написанную изнутри Кавказа, который как никогда раздирает подогреваемая снаружи этническая рознь. «Ориентализм», если воспользоваться термином Эдварда Саида, означающим внешнюю, чужую перспективу, здесь, фактически, непреодолим.
Но это лишь неизбежные недостатки. По мнению Рейфилда, хотя он нигде не высказывает его прямо, книга провалилась под бременем собственных претензий.
Кавказу, конечно, трудно выбраться из-под романтических клише — из России они распространились в свое время на Запад, и Байрон, к примеру, брал из этой неведомой земли героинь своих поэм. Но романтизм Кинга невольно распространятся и на нынешние времена, что видно из самого названия книги. В частности, Рейфилд ставит ему в вину чрезмерную идеализацию мотивов Запада в поддержке демократии в Грузии — тут стоило по крайней мере упомянуть о нефтепроводе Баку-Тбилиси-Джейхан, в котором многие на Западе заинтересованы. Этот трубопровод стал в каком-то смысле символом независимости закавказских стран и камнем преткновения для России.
Кинг также обходит вниманием возможное изначальное сочувствие Путина «розовой революции», избавившей его от ненавистного Эдуарда Шеварднадзе и аджарского диктатора Аслана Абашидзе. Кроме того, он не интересуется странными кончинами соперников Саакашвили.
Кавказ, конечно, не единственная область мира, вынужденная полагаться на западных историографов. В каком-то смысле с известных пор та же судьба постигла Россию — большинство крупных концептуальных книг о ее прошлом выходит на Западе, в том числе «История Гулага» американки Энн Эпплбаум и «Народная трагедия» британца Орландо Файджеса. Но тут по, крайней мере, есть шансы докопаться до некоторых фактов, а вот репортеры, беседовавшие в ходе недавней войны с осетинами и грузинами, наверняка выслушали две совершенно несовместимые версии.
Я полагаю, что сколько-нибудь объективной истории Кавказа никто из нас при нашей жизни не увидит. Летописи народов с древней письменностью, таких как грузины и армяне, слишком поляризованы в свою сторону, а у большинства других есть только устные версии. И все они, наверняка, как в известном фильме Куросавы, описывают одно и то же событие как несколько абсолютно разных.
