Не так давно французский суд приговорил Брижитт Бардо, в прошлом известную киноактрису, к крупному штрафу за оскорбление религиозных чувств мусульман. Бардо, активистка борьбы за права животных, критиковала практику жертвоприношений на мусульманских праздниках.
Несколько лет назад британский историк Дэвид Ирвинг, известный своим отрицанием Холокоста, был арестован в ходе визита в Австрию и приговорен к тюремному заключению. Отрицание Холокоста в Австрии, как и во многих других европейских странах, является уголовным преступлением.
Есть по крайней мере одна страна, где подобные приговоры невозможны, во всяком случае на сегодняшний день. Первая поправка к Конституции США запрещает любым законодательным органам – федеральным, штатным или местным – ограничивать свободу слова.
Это не значит, что свобода слова на самом деле не имеет границ. Такие границы вправе вводить, например, частные компании — Конституция не обязывает их соблюдать первую поправку, иначе достаточно сказать гадость о начальнике, и тебя никто не сможет уволить.
Кроме того, существуют границы между свободой слова и уголовным преступлением, определенные английским обычным, или прецедентным правом, которое легло в основу Конституции и многих американских законов. Это либо призывы к непосредственному совершению преступления, либо создание ситуации, представляющей прямую опасность для имущества, здоровья и жизни людей. Классический пример – крик «Пожар!» в переполненном театре, в отсутствие пожара, конечно.
Эти пределы свободы слова гораздо шире, чем европейские. В США можно легально проповедовать нацизм, антисемитизм и расизм, отрицать Холокост, выставлять нацистскую символику и многое другое. Можно даже проповедовать террор, коль скоро это не призыв к конкретному теракту или его прямое планирование. Существует мнение, что только это и есть настоящая свобода слова — много ли чести разрешать исключительно «правильные» мнения?
В минувший уикенд газета New York Times опубликовала статью Адама Липтака о дебатах, идущих сегодня в США по поводу этой беспрецедентной свободы. Некоторые считают, что европейская ситуация не так уж плоха — жизнь была бы куда краше в отсутствие свободно фонтанирующей ненависти.
В статье приводятся аргументы обеих сторон диспута, и никаких особых советов по введению единомыслия там нет. На самом деле, какого тут мнения не придерживайся, довольно жутко себе представить, что кто-то поднимет руку на Первую поправку.
Надо сказать, что в США уже существуют запреты на ненависть. Во многих штатах в уголовных процессах ненависть по групповому признаку в качестве мотива преступления рассматривается как отягчающее обстоятельство. Это не является нарушением Конституции (речь ведь идет не просто о высказывании или поведении, а о прямом преступлении), но вступает в конфликт с уже упомянутым прецедентным правом, которое не считает образ мыслей подсудным.
Как ни тягостно, необходимо все же сказать несколько слов в защиту «ненависти». Запрещая взгляды, резко расходящиеся с нашими, мы как бы ставим печать правоты на собственных на все грядущие века. Между тем легко привести примеры положительных переворотов в нашей нравственности, совершенных «маргиналами». В частности, на значительной части территории США движение за эмансипацию афроамериканцев долгое время осуждалось, а герой этого движения Джон Браун был по нынешним меркам просто террористом.
Кроме того, легко указать примеры государств, использующих законы против «ненависти» для нейтрализации оппозиции. Чем меньше у государства способов заставить нас молчать, тем лучше — даже ценой свободы слова для частных негодяев.
