Мартин Лютер Кинг мечтал о том времени, когда цвет кожи станет для американцев лишь второстепенной деталью, когда все будут равны независимо от расы. Но по прошествии почти полувека проясняется, что проблема на самом деле не в цвете кожи и что, несмотря на отступление расизма по всему фронту, до равенства еще далеко.
В целом раскол между расами стал несравненно уже, чем в начале 60-х годов прошлого века. Как пишут в журнале Dissent профессора университета Пенсильвании Майкл Кац и Марк Стерн, восемь из десяти американцев, как черных, так и белых, положительно относятся к представителям другой расы и знают по крайней мере одного ее представителя, которого считают другом.
Но хотя бытовой расизм сходит на нет, экономическое неравенство между расами по-прежнему существует. Правда, его структура меняется. Заметная часть афроамериканского населения к настоящему времени выбилась в средний класс, но в результате как бы оторвалась от основной массы, и эти люди сегодня ощущают все меньше взаимной социальной общности.
В целом имущественный разрыв между белым и черным населением далеко не ликвидирован. Вот хотя бы две показательные цифры. В 2004 году среднее материальное состояние (то есть стоимость всего имущества) белой семьи в США составляла 118 300 долларов, тогда как афроамериканской — 11 800, то есть почти в точности в 10 раз меньше. Эти цифры в первую очередь отражают стоимость дома.
Имущественное неравенство в последние годы возрастало в США независимо от расы, но между расами оно по-прежнему сохраняется. Можно, конечно, обратить внимание на светлое пятно: афроамериканские женщины практически сравнялись по своим доходам с белыми женщинами. Но у мужчин ситуация гораздо хуже. Женщины в своей массе вышли на рынок труда уже после того, как были приняты антидискриминационные законы. Афроамериканские мужчины с давних времен были заняты в индустриальных отраслях, которые в США приходят в необратимый упадок.
Авторы статьи обращают внимание на тот факт, что бедность передается по наследству, она кумулятивна, то есть накапливается поколениями. Афроамериканцы, обладающие невысокой покупательной способностью, приобретают жилье в не слишком фешенебельных районах, и таким образом возникают гетто. Их дети общаются в основном с себе подобными и приобретают ценности гетто, у них куда меньше шансов попасть в хороший университет и приобрести денежную профессию. И так из поколения в поколение.
Мартин Лютер Кинг вряд ли предполагал, что экономическая инерция окажется куда большим препятствием расовому равенству, чем человеческие предрассудки.
Это укоренившееся неравенство является, конечно, в первую очередь социальным. Но тот факт, что афроамериканцы преобладающей массой выпадают в нижний слой, поневоле делает его расовым и даже порождает некоторые вторичные расовые предрассудки. Недавно по дороге из аэропорта водитель-афроамериканец спросил меня, за кого я намерен голосовать на президентских выборах, а потом выразил сомнение, что расисты позволят Бараку Обаме попасть в Белый Дом. Расисты, бесспорно, существуют, но я бы назвал точку зрения водителя несколько параноидальной. Впрочем, цыплят по осени считают.
Бичом всех социальных реформаторов был и остается тот факт, что неравными люди не просто становятся, но уже рождаются, и никакими гуманными законами этого не поправить. У ребенка из бедной семьи с первого дня меньше шансов в жизни, чем у ребенка из состоятельной. Этот врожденный ущерб многие правительства (в какой-то мере и американское) пытаются выправлять перераспределением доходов и предоставлением льгот. Но эффективность этих мер, как показали последние полсотни лет, остается ограниченной. И в многорасовом обществе имущественное расслоение поневоле приобретает расовый характер, порождая ненужные взаимные подозрения.
